…где ты, Нари?
У Нари ломается карандаш. Кусочек грифеля отлетает на паркет, приземляясь недалеко от кожаной, школьной сумки. Никто не слышит и не замечает. Взгляды направлены в тетради, пока учитель продолжает объяснять грамматику корейского языка.
Нари же… не показалось?
Выглядывает в окно, но там никого нет. Лишь фонарный столб, что освещает темные, вечерние улицы. Какая-то женщина, укутавшись в весеннюю куртку, ведет собаку на поводке. Трое младшеклассников выбегают на улицу. Школьный уборщик метет по каменной кладке у ворот.
Тэхена нет.
Но почему она его слышит?
Нари несколько раз моргает, опуская взгляд обратно в тетрадь. Достав из пенала точилку, вставляет в неё карандаш и несколько раз поворачивает его. Стоило ей вытащить острый грифель, как в ушах вновь раздается:
Нари-Нари-Нари.
Во рту привкус лайма.
Тэхен уехал в командировку три дня назад и сказал, что вернется через неделю. Он улетел на другой континент, так каким, черт возьми, образом, Нари может его слышать? Неужели, он вернулся немного раньше? Но откуда этот шепот, откуда этот запах, откуда это странное чувство, словно он где-то рядом?
Ты нужна мне.
Нари резко поднимается со стула. Скрежет ножек вынуждает учащихся поднять глаза. Учитель вопросительно хмурится, отрываясь от доски.
— Нари?
— Мне… мне надо идти. У меня что-то желудок разболелся, — говорит наобум, прикладывая руку к животу.
Сонми с Джиён, что сидели недалеко от подруги, вопросительно нахмурились, переглядываясь друг с другом.
— До конца урока десять минут. Можешь потер-…
— Нет. Нет, не могу.
Учитель устало вздыхает, взмахивает рукой, показывая, что Нари может быть свободной. Хорошо, что это всего лишь дополнительные по подготовке к экзаменам, а не полноценный урок. Тогда бы было сложнее придумать весомую причину.
Нари впопыхах забрасывает ручки с тетрадками в портфель, хватает школьный пиджак и, не обращая внимание на шепот, быстрым шагом вылетает из класса. По дороге накидывает пиджак поверх белой рубашки и слегка оттягивает плотно завязанный галстук. Длинная юбка, которую обязывают носить в старших классах, хоть и не ограничивает движения, но мешает бежать с той скоростью, с какой Нари умеет.
Если честно, она не знает, куда ноги ведут её, но она доверяется собственному чутью. Что-то тянет её, как по нитке, что-то ведет в неизвестном направлении, дергая за невидимую цепь. Голос в голове утих, но запах лайма призрачно касался кончика языка.
Нари знала, что Тэхен что-то скрывает, но у неё не было времени разбираться. Он перестал источать запах, он не пускал к себе в голову, он держался как можно дальше. У него много работы, он часто приходит поздно домой и уезжает еще до того, как Нари с Вуджином проснутся.
После случая в гардеробной он с каждым месяцем всё отдалялся и отдалялся.
Тэхен похож на наркомана: он жить не может без порошка, каждый раз обещает себе, что не притронется, но всё равно возвращается к игле. Вдыхает, пробует, смакует, пока у него зрачки не расширятся, пока его не накроет желанная эйфория. Стоит ему протрезветь – он делает вид, что ничего не было, что вся вина в нем, а не в Нари.
Отказывается и отрицает, что раздражает и злит. Они уже год, как истинные, даже больше, но Тэхен всё никак не может полностью принять их нерушимую связь. Он везде ищет проблему, чтобы решить; причину, чтобы избавиться; вопрос, чтобы ответить. Не подпускает, не советуясь и ничего не объясняя, ведь он – старше, ведь он – альфа с доминирующим геном, ведь он знает, как лучше.
Ответственность, которой Тэхен прикрывается, не спасет его. Он пытается убедить себя в необходимости контроля, словно это поможет ему избавиться от чувств, но это бесполезно. Он обречен так же, как и она, иначе…
Нари-Нари-Нари
…иначе почему он зовет её?
Нари стоит напротив незнакомой двери, тяжело дыша. Тэхен здесь. Сомнений нет. Запах лайма просачивается сквозь щели, знакомые феромоны точечно распыляются по коридору.
У неё метка на шее горит сквозь слой тонального крема, аромат колы просится вырваться наружу, тело физически тянет туда, в неизвестную квартиру, к неизвестному Тэхену.
Нари угадывает код с первой попытки – полная дата её Дня Рождения. Замок щелкает. Нари нажимает на ручку и заходит внутрь.
Лайм. Лайм повсюду. Он окутывает густым туманом, оседая не просто в легких, но на органах. Просачивается в кровь, в клетки. Терпкий, режущий, почти химически чистый. Он будто стерилизует всё живое внутри, оставляя после себя только пульс – ровный, холодный; его пульс.
Нари не помнит, чтобы его запах был настолько сильным, настолько насыщенным. Рот наполняется слюнями из-за кислоты, вынуждая сглотнуть. Кожу местами щипает, как от свежевыжатого сока лайма, а тело одолевает волна слабости, через которую Нари вынуждено переступает.
Как долго он здесь? Как долго он мучается в одиночестве?
— Тэхен? — голос Нари эхом раздается по темной, почти пустой квартире. — Тэхен, это я. Да, это я – Нари, — твердо произносит и ступает черными лофферами по паркету. — Если ты думал, что у тебя получится скрыть свой гон от меня, то ты ошибся, — Нари кидает портфель у стенки, продвигаясь всё глубже и глубже в неприступное логово. — Хочешь ты этого или нет, я – твоя истинная омега, и только я могу тебе помочь.
Тишина. Нари ничего не слышит, кроме собственного сердцебиения и взволнованного дыхания.
В гостиной разбросаны вещи, на кухне несколько раскрытых упаковок от таблеток, в ванной мокрые полотенца. Куда бы она ни пошла, запах лайма вьется следом. Не подсказывает, но путает; не ведет, но сбивает. Нарочно размазан, нарочно прячет следы.
Тэхен всё еще сопротивляется.
Нари злится.
— Тэхен! — кричит на всю квартиру, заворачивая за угол. — Где ты?! Хватит прятаться! Хват-…
Воздух обрывается.
Чьи-то пальцы мгновенно смыкаются на её запястье – резкое, почти болезненное движение. Затылок бьется о стенку, холод впивается в спину. Всё происходит так быстро, что Нари не успевает ни вдохнуть, ни понять – только чувствует.
Тэхен возникает перед ней, как хищник, что поджидал свою добычу.
Горячее дыхание обдает её лицо, запах лайма душит и растворяет. Пальцы намертво вцепились в кисть, вторая ладонь совсем рядом от головы, упирается в стенку. Зеленая футболка с черно-белым принтом прилипла к его телу, спортивные, серые штаны покрыты пятнами. Волосы спутанные, кончики влажные, а по подбородку стекают слюни.
Нари сглатывает. Застывшая, шокированная, слегка напуганная, но радостная, что нашла его, что он действительно здесь.
— Тэхен? — тихо зовет его, но он не отвечает. Он просто стоит, не двигаясь. — Тэхен, я… я не уйду, как бы ты меня сейчас не уговаривал. Я…
— Омега.
Что?
— Что?
Нари покрывается мурашками, когда Тэхен вплотную прижимается к ней – тело к телу. Высокий и напряженный, пылающий и тяжелый, он просовывает колено между ног и утыкается твердым стояком о бедро. Тэхен наклоняется, трется носом о её ухо, зарывается в волосы и делает глубокий вдох.
— Ммм… кола.
— Тэхен? — тихо шепчет, вновь пытаясь достучаться, но он всё еще не слышит.
Тэхен вслепую ищет губами доступ к её шее. Каждый его поцелуй сопровождается легким покачиванием бедер. Он трется сквозь штаны, сквозь юбку и блузку Нари, источая болезненные, тихие стоны.
— Моя. Моя омега, — хрипит в районе метки и проводит языком, не обращая внимание на тоналку.
Нари никогда не была с альфой в период гона. Она слишком давно читала об этом. Если бы Тэхен предупредил, она бы смогла лучше подготовиться. Помимо приема таблеток, она ничего не делала – лишь однажды почувствовала, что он мечется во сне от кошмаров. Не больше.
Нари отчаянно пытается вспомнить малейшие детали из собственных докладов для школьных проектов. Точно знает, что гон у альф не легче, чем течка у омег. Но Тэхен – альфа с доминирующим геном, и в его случае всё еще хуже. Более интенсивное желание, отсутствие понимания, что происходит, и общая дестабилизация. То, что он всё еще не применил феромоны, чтобы подавить Нари – ничто иное, как результат их истинной связи.
Ведь так?
Тэхен неожиданно стонет. Нехарактерно высоко и мучительно. Он толкается сильнее, выделяет запах и крепче сжимает кисть Нари. Трется и трется, в надежде почувствовать желаемое облегчение. У него мышцы напряжены, вены вздулись, тело пробирает от боли и жажды. Тэхен бормочет что-то неразборчивое, что-то умоляющее и требовательное, но Нари ничего не может разобрать.
— Тэхен?
Не слышит, не реагирует.
Тэхен опускает руки, чтобы потрогать её. Он мнет талию сквозь блузку, сжимает её ягодицы сквозь юбку, вынуждая чуть-чуть приподняться на носочках. Тэхен неотрывно дышит её запахом, уткнувшись носом в шею, и пытается слиться с Нари в одно целое, вжимаясь в её грудь собственной.
— На-… На-ри, — хрипит, сглатывает, зовет так, словно она – где-то далеко; словно она – плод его воображения.
— Да, — кивает Нари, осторожно опуская руки и обнимая его за шею. — Да, это я.
— Ты здесь?
Никогда он не звучал настолько уязвимо. Никогда он не был столь слабым и безоружным. Тэхен, который мог убить феромонами, который мог сделать так, чтобы все склонились перед ним на колени – зовет свою омегу, словно он умрет без неё; словно он уже умирает.
Нари находит ладонями его щеки, заставляет поднять голову. У него лицо горит, уши красные, на подбородке выступила легкая, покалывающая щетина. Несколько прядей, намокших из-за пота на лбу, падают на его брови. Нари смотрит в его потемневшие глаза, не в силах отличить зрачок от радужки, и видит, что Тэхен ничего не соображает.
— Да. Я здесь. Всё… всё хорошо.
Тэхен тихо стонет в ответ, утыкаясь в её лоб своим.
— Ты… ты должна уйти.
Нари хмурится, не понимая, каким образом он всё еще способен отгораживать себя, не подпускать к себе, когда она – в его руках.
— Нет. Нет-нет-нет, Тэхен. Хватит.
— Но…
У Нари лопается терпение.
Не позволяя ему и дальше пренебрегать собственным состоянием, она насильно притягивает его ближе, накрывая его мокрые губы своими. Пользуясь его секундным ступором, толкается языком в его рот, ощущая необычно острые клыки и мягкий язык. Слюни, что стекали по уголкам, на вкус превосходили лайм, и Нари глотала, вылизывала, целовала, пока Тэхен ломался с хрустом и срывался со звоном.
Отвечает моментально – давит языком в ответ, вязко мычит и нетерпеливо выдыхает. Стояком прижимается плотнее, агрессивно трется и тихо стонет. Запах лайма усиливается, как только в воздух просачивается насыщенный аромат колы, мягко обволакивая и успокаивая.
Нари ловит возможность – аккуратно толкает Тэхена в грудь. Он послушно отступает, но не отпускает талии, не отрывается от губ. Он идет задом обратно в комнату, откуда выскочил на Нари. Не спотыкается, но падает на кровать, когда врезается. Тэхен широко расставляет ноги, двигает Нари как можно ближе к себе и носом утыкается в её ребра, вдыхая аромат колы сквозь пуговицы и галстук.
Комната пропитана лаймом, но это не самое отличительное.
Одеяло скомканное, отодвинутое к краю. Простыни влажные, помятые. Подушки разбросаны, на наволочках несколько пятен. На кровати раскиданы плятья Нари, которые Тэхен ей покупал в прошлом году – розовое, голубое, короткое и длинное. Посредине лежит секс-иугршка, из которой вытекает густая сперма.
Нари сглатывает и пытается не представлять, как Тэхен дрочил себе этим.
То есть, он променял её на вот это.
Горячие ладони Тэхена, которые нетерпеливо стягивают с неё пиджак, отвлекают и лишают раздражения. Он трется лбом о её грудь, пальцами цепляется за края рубашки, вытягивая её из-под юбки. Тэхен опаляет жаром, когда гладит живот, спину и ползет к крючкам лифчика.
— Хочу… тебя, — бормочет куда-то в грудь, продолжая вдыхать аромат колы.
— И я хочу тебя, — шепчет в ответ Нари, слыша, как он щелкает застежкой лифчика.
— Ты не… не понимаешь.
Нари сжимает его плечи, отодвигает, чтобы посмотреть в его затуманенные глаза. Тэхен недовольно хмурится, ведь его отвлекли от единственного, что хоть как-то облегчало его состояние, но тут же пытается сфокусироваться на лице Нари, когда она нежно кладет ладони на его попрежнему горячие щеки.
— Это ты не понимаешь. Ты – мой альфа. Я позабочусь о тебе так же, как ты заботился обо мне, Тэхен, — с непоколебимой уверенностью говорит Нари. — Я – твоя омега.
В нем мелькает некоторое осознание ситуации. Тэхен облизывает губы, сглатывает беспрерывно выделяющиеся слюни и неожиданно выделяет феромоны. Не подавляющие, но пропитанные чувственной нежностью и тягучим умилением.
Тэхен мычит, тянется к кисти Нари и оставляет несколько поцелуев. Хочет что-то сказать, но не может. У него даже в голове сплошная беспросветная дымка, где, кроме потребности в трепетной близости с его омегой, ничего нет.
Нари мягко проводит большим пальцем под его нижней губой, вытирая слюни. Наклоняется вперед, чтобы оставить несколько поцелуев на его скуле и виске. Тэхен тихо хрипит, залазит под юбку и мнет упругие ягодицы.
— Нари, — он зовет её, умоляет её.
— Не сдерживайся, — просит, чувствуя, как Тэхен вздрагивает.
— Нари, я…
— Не сдерживайся, — повторяет и будет повторять до тех пор, пока до него не дойдет.
— Нет, я…
— Не сдерживайся, — шепчет и медленно опускается на пол, упираясь коленями в холодный паркет.
Тэхен не останавливает. Не может.
Нари стягивает с него штаны и удивляется, когда он послушно приподнимает бедра. На нем нет боксерок. Член пружинит, истекая вязкой смазкой. Нари нервно облизывает губы, когда замечает набухший узел. Совсем не тот, что при течке; не тот, что при обычном сексе.
Если Тэхен проникнет в неё вместе с узлом, то он же не разорвет её на части, да?
— На-ри, — с трудом произносит Тэхен, вкладывая невыносимую боль и мучительную агонию в два кратких слога её имени.
Нари не боится. Ни размера, ни количества спермы, что он может излить на неё или в неё. Когда Тэхен сорвется, он больше не будет нежным и осторожным; когда он наконец-то отпустит контроль, он больше не будет смотреть на неё, как на Нари, но как на свою истинную омегу. Но ничто в нем не может её напугать.
Ладонью сжимает его член у самого узла, чувствуя непередаваемый жар. С головки тут же вытекает несколько капель смазки, насыщенных лаймом. Нари сглатывает прежде, чем аккуратно слизать и блаженно выдохнуть. Вкус ярче, резче, от чего хочется еще, только в этот раз обхватить губами и взять головку в рот.
Бедра Тэхена тут же дергаются навстречу. Ладонь взмывает в воздух и хватается за волосы Нари с такой силой, будто он падает. У него член пульсирует, смазки становится всё больше и больше. В нем что-то ломается, когда Нари делает легкое, посасывающие движение, и он окончательно теряет хрупкую связь с миром.
Резко и глубоко. Настолько глубоко, что Нари вскрикивает и стонет, ощущая дерущую боль в глотке. Физически чувствует, как её горло визуально увеличилось, как у неё с глаз выступили крошечные капельки слез. Интуитивно Нари хватается за его колени, то легко постукивая, то требовательно сжимая, но Тэхен не понимает и не осознает.
Ладонями путается в её волосах и непривычно грубо насаживает её рот на свой член. Несколько раз дергается навстречу, пока его хрипящие стоны разносятся по пустой комнате. Тэхен не стесняется использовать горло Нари точно так же, как он использовал игрушку, продолжая толкаться и растягивать её узкую глотку.
Никогда он еще не позволял себе быть столь эгоистичным. Никогда он не разрешал себе срываться так, как срывается сейчас. Бьется узлом о её губы, дергает за волосы, не обращает внимание на кашель и хрип, что вырывается из груди Нари. Тэхен даже не смотрит на неё – он бессердечно трахает её рот, преследуя малейшую надежду на облегчение пожирающей изнутри боли.
То количество спермы, что течет по её глотке, сравнимо с целым стаканом воды. Только вкус, как у лайма, а едкость, как у цитруса. Концентрация поразительная. Но Нари не кривится и не хочет выплюнуть; не морщится и не вздрагивает. Язык не сводит, губы не щиплет из-за кислоты. У неё во рту столько слюней и спермы, что она не различает, что есть что – глотает, как может, тем самым сокращая мышцы глотки вокруг головки Тэхена.
Тело Нари подстраивается под него? Трудно представить, чтобы она смогла сдержать рвотный рефлекс настолько хорошо.
Тэхен тянет за волосы, тем самым освобождая рот Нари. Несмотря на то, что он кончил, член всё равно не обмягчился и не упал. Такое ощущение, что ничего и не было – он всё еще покрыт венами, всё еще каменно твердый, и головка попрежнему сочится смазкой.
Нари несколько раз кашляет, глубоко вдыхает и поднимает мокрые глаза на Тэхена. У неё губы напухли, по подбородку стекает, щеки покраснели. Но даже рассматривая саму себя через его потемневший и отсутствующий взгляд, Нари нащупывает восхищение и благодарность, которые тут же исчезают под неутолимым голодом альфы.
Тэхен обхватывает её лицо дрожащими ладонями и тянет к себе, глубоко целуя. Нари проглотила всё, что могла, но он всё равно проводит языком по контурам её губ несколько раз, обсасывает язык и толкается своим внутрь. Несколько раз чмокает прежде, чем большим пальцем потянуть её за челюсть, раскрыть ей рот и плюнуть то, что он собрал.
У Нари голова кружится от того, насколько Тэхен грязный при гоне.
— Моя омега, — мечтательно шепчет в её рот, когда она глотает. — Моя… моя, — повторяет снова и снова, пока он рвет её блузку и срывает с неё галстук. Нари бы остановила, но даже не пытается – Тэхен всё равно не послушает. — Мои ключицы, мои ребра, мой живот, — мямлит в трансе, пока целует то, о чем говорит. — Ты всегда будешь моей.
Нари покрывается мурашками. Одержимость Тэхена превысила все возможные лимиты. Он и раньше боготворил её, и раньше признавал её чем-то неземным и прекрасным, но всегда ограничивался осторожными касаниями и тайными взглядами. При гоне он естественный, оголенный. При гоне он говорит то, что думает, не отсеивая лишнее и опасное.
Нари нравится этот Тэхен, и она не может понять, почему он боялся показывать себя?
Лифчик падает на пол. Нари остается в одной юбке, обуви и белых носочках. Но Тэхен не спешит – он целует открытую кожу, оставляя темные засосы. Местами щекотно, местами больно, местами приятно. Он утыкается носом в ложбинку груди, вдыхая запах колы, и крепко обнимает руками за талию, как будто боится, что Нари исчезнет.
Нари не уверена, что способна его контролировать – разве что вести и подстраиваться под его темп. Ладонью гладит его слегка влажные волосы, проводит ноготками по затылку, на что он удовлетворенно мычит. Пальцами касается его по спины, чувствуя насквозь промокшую футболку, за которую цепляется.
Может, сегодня получится увидеть его полностью обнаженным?
Тэхен неожиданно толкает её на кровать, нависая сверху. Взгляд неизменно стеклянный, но поразительно теплый и мягкий. Какое-то время он попросту смотрит на Нари, ничего не предпринимая.
— Хочу… хочу колу, — несколько капризно шепчет, ладонью поглаживая по ноге, тем самым поднимая юбку всё выше и выше. — Дай мне.
Нари не хочет отказывать, но если бы она изъявила малейший протест – он бы взял её силой?
— Б-бери. Бери, сколько пожелаешь, — тихо отвечает, поражаясь тому, насколько у неё самой дрожит голос.
Тэхен блаженно рычит и поднимает юбку до уровня талии. Он избавляется от обуви с такой ненавистью, будто она виновата в том, что ему плохо. Тэхен не трогает носки, что смялись в районе щиколоток, но скользит к белым трусам.
Нари знала, что она мокрая с того момента, как пересекла порог дома, но даже не думала о том, чтобы коснуться себя, чтобы удовлетворить себя. Всё, что её беспокоило – Тэхен.
Нари, если честно, поражается собственному поведению, собственным мыслям. Вместо того, чтобы бросить его, развернуться и уйти, она прибежала к нему. Несмотря на то, что прошел целый год, Нари всё еще не понимает, как это возможно – раньше, она бы лишь радовалась, что её отчим страдает от боли, но теперь она добровольно отдает всю себя ему в руки.
С каждым новым соблазном, что Тэхен открывает ей, Нари всё меньше помнит о небе и всё охотнее падает за ним – туда, где начинается его ад.
Тэхен снимает с неё трусы, но не выкидывает, а прижимается носом к влажной ткани. Он проводит языком так, будто там остатки редкостного нектара. От его бешеного взгляда и звериного голода у Нари щекочет внизу живота. Наблюдение за его гоном возбуждает сильнее, чем самое развязное порно.
Тэхену мало. Он отбрасывает трусы куда-то в сторону и опускает взгляд на сочащуюся из Нари смазку. Он сглатывает, ладонями сжимает её ноги и сгибает их в коленях, закидывая как можно выше. Тэхен порывисто наклоняется и слизывает снизу-вверх, вызывая у Нари первый за весь вечер тихий стон.
— Сладкая, — вновь проводит языком, блаженно мыча. — Вкусная, — и еще раз, но прижимается плотнее, но пытается выжать больше. — Моя, — он утробно рычит, когда присасывается к клитору, и глубоко вдыхает аромат колы.
— Тэхен! — не выдерживает и вскрикивает – слишком приятно и слишком хорошо. Нари не касалась себя, даже не терлась о него. У неё тело хочет не меньше. — Полегче, пожал-… — она стонет, обрывая саму себя, и падает на кровать, выгибаясь спиной.
Тэхен засовывает в неё пальцы, чтобы сделать приятно, чтобы она смогла предоставить ему больше колы. Он с легкостью находит нужные зоны, надавливает подушечками и вынуждает Нари запеть в считанные секунды. Тэхен не может больше ждать, в нем ощущается лихорадочное раздражение, и когда Нари кончает, он глухо рычит и жадно глотает всё, что струится на его язык.
Интенсивно и сочно. В легких немного сжало, а в глазах потемнело. Нари не ожидала, что он доведет её до оргазма так быстро.
Но Тэхену всё еще мало.
— Подожди, — тихо просит Нари, приподнимаясь на локтях. — Я слишком чувстви-…
— Еще, — рычит, не отрываясь и продолжая вылизывать её.
— Тэхен, но я…
— Я хочу еще, — требовательно шипит и вновь толкается в неё пальцами.
В период течки Нари была такой же капризной?
Тэхен не жалел. Грубо ласкал языком, пытаясь не упустить ни одной капельки. Ритмично дрочил ей пальцами, выжимая из Нари как можно больше колы. Причмокивал, мычал, вылизывал и сглатывал. Матрас скрипел каждый раз, когда Тэхен терся членом о постельное, готовый вот-вот излиться.
Излишняя чувствительность и шелковый осадок вынуждали Нари хныкать от превышенной стимуляции. У неё пальцы намертво впились в волосы Тэхена, пытаясь отодвинуть его или сделать так, чтобы он хоть чуть-чуть притормозил. Но он не реагирует. Ужесточает толчки пальцами, тщательно вылизывает всё, до чего дотянется язык, и давит феромонами, от которых Нари не скрыться.
У неё бедра подлетают вверх. Упираясь стопами о кровать, она выгибается, держась ладонями за волосы Тэхена и запрокидывая голову назад. Нари задыхается, трепетно стонет, чувствуя, как по телу растекается знакомая патока. Кола вырывается наружу, лайм затуманивает разум, кожа в мурашках и нежном трепете. Нари прислушивается к рыку, что издает Тэхен, понимая, что он кончил на влажные простыни.
Почему он всё еще не отрывается? Почему он всё еще продолжает её вылизывать? Нари хнычет из-за колющего ощущения между ног. Всё пылает и холодеет одновременно.
Нужно придумать, как привести его в чувство. У Тэхена же получалось заземлять Нари при течке.
Сосредоточившись, она выделяет умеренную дозу феромонов, и Тэхен тут же замирает. Он глубоко вдыхает и медленно отрывается. Ползет выше, нависая над лицом Нари. Смотрит пьяно, чувственно. У него губы влажные, рот приоткрыт, клыки выделяются. Тэхен кажется усмиренным, но ненадолго.
Он прижимается носом к шее, желая впитать больше колы. Дышит, сглатывает, тихо мычит и трется членом о её живот, утыкаясь головкой в скомканную юбку.
— Хочу… пометить.
Нари не совсем понимает, о чем он. На ней же уже есть метка. Но когда Тэхен отталкивается от кровати, переносит свой вес на свои колени и обхватывает ладонью свой член, до Нари доходит.
— Т-Тэхен, но это моя школьная… школьная юбка.
— Ты должна носить мой запах, — недовольно шипит, пока ласкает себя. — Мой. Запах.
Нари не двигается. Не потому, что он вынуждает застыть и не сопротивляться, но потому что он выглядит, как плотское искушение, как осязаемое желание, как дымный соблазн. Не пошлый и не грязный, несмотря на мокрую футболку и покрытый спермой член. Не развратный и не бесстыжий, несмотря на дикий взгляд и подрагивающие ресницы.
Тэхен мастурбирует, смотря на Нари, и она невольно закусывает губу и сжимает коленки, стараясь не отвлекать и не спугнуть.
Несколько густых, белых полос окрашивают юбку и грудь Нари. Тэхен стонет, когда кончает на неё, не в силах оторвать взгляд от собственной спермы, что растекается по открытой коже. Запах лайма не перебивает колу, но дополняет и усиливает, что помогает Тэхену успокоиться на несколько кратких секунд.
Горячо и липко, вязко и мокро. Нари не вытирает себя, всё еще не двигается, наблюдая, как что-то стекает по бокам на постель, как что-то впитывается темными пятнами в юбку, как с кончика его члена немного капает. Тэхен всё еще возбужден, всё еще не до конца удовлетворен, попрежнему твердый и требовательный.
Пользуясь перерывом, Нари торопливо стягивает с себя юбку и носки. Тэхен не реагирует, но неожиданно падает обратно, упираясь ладонями о кровать. Он целует слепо, хаотично: брови, нос, губы, опять нос, лоб, где-то в районе уха и линии челюсти. Тэхен трется головкой между её ног, пока Нари хватается за его футболку, жалея, что ей не хватает сил разорвать её с той же яростью, с какой он избавляется от её одежды.
— Внутрь, — горячо шепчет, уткнувшись носом в её шею. — Хочу… хочу быть внутри.
Тэхен не ждет ответа. Без предупреждения толкается, тихо рыча от желаемой узости и тепла, что окутывают его. До побелевших костяшек сжимает простыню, пока не оказывается внутри до самого узла, ощутимо дрожа и пульсируя.
Тэхен больше, чем обычно. Тэхен горячее, чем обычно. Нари шире раздвигает ноги, поражаясь размеру. У неё стенки сжимаются вокруг него, не выталкивая, но всасывая. Нари ожидала боль, но вместо физического дискомфорта ощущала пряный жар и мокрый трепет.
Тэхен не двигается, как будто наслаждается долгожданным соединением со своей омегой. Он тяжело дышит, качает бедрами, но старается не выходить из Нари ни на сантиметр. Сладкое трение, что обеспечивает его узел, дарит мурашки и приятное предвкушение.
Приподнявшись на руках, Тэхен начинает двигаться, и от неожиданно безумного темпа у Нари выбивается воздух из легких. Он не раскачивается, не разогревается – ему это не нужно. Тэхен требует быстро, грубо, так, чтобы кровать дрожала, так, чтобы Нари вскрикивала его имя.
— Тэхен! Тэхен, не так… не так быстр-…
— Молчи, — рычит и хватает её за шею, сдавливая и прижимая к кровати. Нари вздрагивает, когда видит в его глазах животное влечение, примитивный голод и нечеловеческое желание обладать и подчинять. — Моя. Моя омега. Моя.
Нари не знала, что он может быть таким. Нари никогда бы не подумала, что он будет душить её и безжалостно трахать, что он сорвется до той степени, что на него не подействуют ни феромоны, ни запах, ни её мольбы. Тэхен не слышал, не видел, но чувствовал и брал то, что хотел; брал то, что принадлежит ему.
Нари также не знала, что, вместо очевидного страха и ужаса, который она должна бы испытывать, её одолеет щенячий восторг и резкая волна шелкового экстаза.
Несмотря на то, что она задыхается, что она не может пошевелиться и даже попросить Тэхена быть нежнее, Нари обильно кончает, выгибаясь дугой и закатывая глаза. У неё ноги дрожат, легкие дерет, пальцы мертвой хваткой сжимают кисть Тэхена.
Он всё еще не останавливается, продолжая бездушно долбиться в Нари. Он не думает, ни о чем. Тэхену нужно лишь одно:
— Осеменить. Хочу… осеменить, — рычит, наклоняясь и смотря на немного поплывшую от оргазма Нари. — До последней капли… всё твоё. Твоё, Нари.
— Т-Тэхен, — хрипит, когда он убирает руку с шеи и падает на неё, полностью прижимая к кровати. — Н-не останавливайся, прошу.
Тэхен ползет ладонями к её ягодицам, обхватывая и тем самым прижимая Нари как можно ближе к себе. Он бездумно толкается в неё, преследуя одну единственную цель. Тэхен не думает о последствиях. Нари чувствует в нем нестерпимую жажду и бесконтрольную потребность сцепиться с ней и излиться в неё.
Не отталкивает, но обнимает, впиваясь пальцами в его волосы. Тэхен всегда останавливал, когда она просила, всегда отчитывал, когда она умоляла, но теперь у него нет выбора. Им управляют инстинкты, он во власти чувств, он в её руках. Тэхен умрет, если не кончит в свою истинную омегу, если не сделает то, для чего он создан. Гон срывает ему крышу, и Нари не хочет, чтобы она вставала на место.
Горячая, вязкая сперма заполняет её до предела, вытекая наружу. Нари стонет, чувствуя жар внутри, пока Тэхен утробно рычит в её шею. Перед глазами то темнеет, то вспыхивает, а тело растворяется в воздушной нуге. Феромоны сливаются в мягком потоке, запах колы и лайма просачивается под кожу, течет по венам, распадаясь в крови терпкой дрожью. Волна за волной, удар за ударом, вдох за выдохом.
Но Тэхен не дает времени насладиться необычайным чувством их порочной связи, как вновь начинает толкаться. Он отталкивается от кровати, берет Нари за таз поднимает её в воздух, чтобы ему было удобнее, чтобы он видел, как из неё вытекает сперма, смазанная с её влагой и смазкой.
— Тэхен!
— Глубже. Надо… надо глубже, — бессознательно рычит и ускоряется.
Нари закатывает глаза, ладонями сжимает одеяло где-то над головой. Тэхен с легкостью держит нижнюю часть её тела, использует её и бьется с усиленным темпом. Попрежнему чувствительная и не отошедшая от неизвестного, но до боли приятного блаженства, Нари стонет и хнычет, теряя грань между телом и душой. Мир вокруг неё тает, превращаясь в мягкий свет, воспоминаниями откидывая её к течке, когда всё пылало, когда всё расщеплялось и сверкало. Нари не ведет и не следует, но чувствует и падает. Сердце бьется в унисон с ним, всё сужается до одного единственного Тэхена, который неожиданно останавливается.
Нари хмурится, недовольно стонет и растерянно моргает, когда смотрит на него. Он не двигается, тяжело дыша и медленно опуская бедра Нари обратно на кровать. Что-то в нем изменилось, но не вернуло к разуму.
Тэхен облизывает губы, пытаясь восстановить дыхание. Ладонями перемещается с таза к животу и ребрам, массируя и сжимая. Он молчит, попросту смотрит, пока Нари пытается рассудком вернуться обратно.
— Тэхен? — хрипит, но он не отвечает.
Тэхен медленно стягивает с себя футболку, отбрасывая в сторону. Неожиданно оголенный вид почему-то вызывает у Нари смущение. Несмотря на то, что он всё еще внутри неё, что его сперма всё еще стекает по её стенкам, обнаженные мышцы и медовая кожа заставляют сглотнуть и восторженно выдохнуть.
Напряженный, с блестящими каплями пота и рельефными кубиками пресса, Тэхен не был похож на классического альфу из рекламы спортзала. Но в нем всё удивительно соразмерно. Движение плеча, линия живота, сильная грудь.
Красиво. Очень… красиво.
Нари никогда не засматривалась на мужские тела. На катке, большинство фигуристов обладали крепкими спинами, необычными изгибами и длинными ногами. Но её никто не интересовал. Школа, улицы, интернет – никто не вызывал в ней того же девичьего волнения, что и обнаженный Тэхен.
Он впервые производил впечатление мужчины, который не является Нари отчимом, но который выступает её партнером.
Истинным партнером.
Тэхен наклоняется ближе к лицу и целует неожиданно нежно. Не совсем понимая и прослеживая его перемену, Нари лениво двигает губами в ответ и касается ладонями открытой спины.
— Вижу себя… через тебя, — хрипит между поцелуями и отрывается, чтобы сказать: — Любишь меня.
Нари смотрит в его расширенные зрачки, ощущает его учащенное сердцебиение. Если она постарается, то сможет уловить его пульс, его мысли, его волны, но ей хватает естественной искренности, которую он не пропускает через фильтр здравых ограничений.
— Это вопрос? — тихо уточняет, на что Тэхен мотает головой.
Он опускается поцелуями по её шее, к ключицам, к груди. Не торопясь ласкает языком соски, оставляет несколько укусов поверх засосов. Нари облегченно выдыхает, глубоко в душе радуясь, что он стал немного нежнее и осознаннее, чем был. Но вряд ли это надолго.
Что на него повлияло?
Тэхен вытаскивает из неё всё еще твердый член, но только для того, чтобы заменить его своими пальцами и ртом. Нари, немного в шоке от его рвения вылизать её, стонет и дергает бедрами навстречу. Тело не слушается, мышцы ноют, но стенки сжимаются вокруг среднего и безымянного, которыми Тэхен вычищает её.
— Мы с тобой… такие вкусные, Нари, — шепчет, продолжая ласкать языком.
Нари вздрагивает, мягко стонет и тяжело дышит.
— Тэхен, я же… тебе не…
Тэхен резко отрывается, вытаскивает пальцы, ползет выше и нависает. У него со рта капает, всё смешалось: его сперма, её смазка, слюни. Он смотрит на Нари, которая понимает, что возбуждается от одного единственного вида.
— Попробуй, — шепчет и наклоняется, целуя в губы и проникая языком в рот.
Лайм с колой. Кола с лаймом. Сладко и густо, тягуче и обжигающе. Вязкость тянется по горлу, липкий вкус оседает на языке. Нари не в силах отстраниться так же, как и Тэхен. Она целует его с жаждой испробовать больше, и задыхается от взаимного желания и не меньшего голода.
Тэхен вновь толкается в неё членом, несдержанно и порывисто. Продолжая целовать и сглатывать, он наращивает темп. Ладонями гладит хныкающую Нари по волосам, издавая хрипящие стоны в ответ. Влажные шлепки и грязное трение кожи об кожу отбиваются от стен, сбитое дыхание и бессвязные признания просачиваются сквозь бездушную страсть. Нари теряется среди громких чувств, зная, что Тэхен уже давно живет в тумане её присутствия, растворяясь в каждом прикосновении, в каждом взгляде и слове.
— Моя. Моя омега, — завороженно шепчет сквозь поцелуи, сквозь пелену звериной одержимости. — Моя Нари. Моя-моя-моя.
— Тэхен, — стонет в легкой прострации, обнимая и ощущая приближение очередной пламенной волны. — М-мой… мой Тэхен.
Тэхен вздрагивает, рычит и кончает. У него по спине бегут мурашки, у него тело тянется ближе к Нари, пока он изливается в неё, пока он заполняет её. Тэхен беспрерывно целует, глотая её стоны и продолжая хаотично биться о неё бедрами.
Нари не знает, когда его гон закончится. Не представляет, сколько еще раз он кончит в неё, сколько стонов из неё выдавит, но Нари надеется, что она не потеряет сознание. Не хочет упускать ни секунды, но хочет наблюдать, любить и сопровождать. Пусть Тэхен еще раз сожмет её шею, пусть он еще раз трахнет её рот, пусть он воспользуется ею, как игрушкой – Нари останется и будет с ним до тех пор, пока он не будет удовлетворен…
…пока он не сцепится с ней.
Добавить комментарий