Ерин трудно поверить в то, что в её шею впился настоящий вампир.
Колющая боль вспышкой мелькнула в теле, с попыткой отрезвить и привести в чувство, но мышцы мгновенно ослабли, кости обмякли, а конечности обвисли.
Ерин даже не вскрикнула. Лишь резко втянула в себя воздух, открыла рот в немом крике, распахнула глаза и попросту повисла на до смешного заботливых руках профессора Пака, что так бережно прижимали к себе.
Ноги онемели, пальцы ощущались чужими. Сердце с панически-тревожного ритма перестроилось в мягкие, приглушенные удары. Аудитория потеряла очертания, краски на стенах смылись в однообразное, неразборчивое пятно. Тишина растворилась в бесконечной тьме и бесформенном поле, поглощая не только кабинет профессора Пака, но и долгие коридоры университета.
Так… хорошо. Ерин не понимала, где, кто и что она, но легкость, с какой её тело существовало вне времени и пространства, убаюкивало и расслабляло. Ерин лишилась боли, забот и проблем, но наполнилась опьяняющей радостью и согревающим счастьем. Ничто её не заботило, ничто не волновало и не требовало двигаться, бежать, жить.
Клыки настолько глубоко, что Ерин не в силах пошевелить шеей. Не то, чтобы ей хотелось. Нет ни малейшего желания оттолкнуть профессора, но есть намерение притянуть его ближе. Мысли завертелись в бурлящем водовороте, алом и густом, утягивая Ерин в глубину леденящего мрака.
Как ему кровь? Нравится? Сладкая ли она? Горькая ли она? Может, кислая? Ощущает ли он тот же вкус, что и все люди? Может, для него она более соленая? Пряная?
Нравится ли ему кровь Ерин?
Профессор Пак отрывается, тяжело дыша. Тело вновь может двигаться, пальцы вновь слушаются. Парализующее окаменение и остолбенение сползают с рук и ног. Ерин неторопливо поднимает взгляд на профессора, замечая, как его глаза ярче сверкают в темноте, как по его подбородку стекает кровь, и с каким нечеловеческим удовлетворением и животной сытостью он смотрит на место укуса. Профессор Пак слизывает остатки с острых клыков, проводит кончиком языка по губам и сглатывает с еле различимым хрипом.
— Я даже не мог подумать, что ты столь изысканная, — низко шепчет профессор, плотоядно ухмыляясь. Он дергает за талию, плотнее прижимая к себе. — Стоило распробовать тебя раньше.
Ерин не соображает, что она делает, о чем она думает и как близко она находится к профессору Паку. Ноги ватные, в ушах ни то тихо, ни то шумно.
— Если хотите, то Вы можете еще раз укусить меня, — не узнавая собственный голос, сонно бормочет Ерин. — Я не буду против.
Профессор Пак тихо смеется.
— Я знаю, что ты не будешь против. Но, как я тебе и говорил – я не убиваю студенток. Однако, — он проводит большим пальцем по месту укуса, выдавливая несколько капель, чтобы слизать и проглотить. — Если ты пожелаешь – я могу подарить тебе нечто большее, чем минутная эйфория. Твоя кровь – бесподобная, Ерин, — он поднимает её ладонь и поразительно нежно целует костяшки, оставляя кровавые следы. — Что скажешь? Я сделаю для тебя небольшой подарок, который ты заслужила.
Ерин не до конца понимает, о чем он говорит, но очень очень хочет ощутить это чудесное забвение вновь – отчуждение, спокойствие, умиротворенность. Ведь это так замечательно, когда ничего не беспокоит её израненную душу, когда её сердце бьется в радостном ритме, когда в голове нет ничего, кроме прекрасного удовольствия и бескорыстного профессора Пака.
Неважно как, неважно что – пусть он обучит её истинной нирване.
— Да. Да, профессор, я…
— Чимин. Ты можешь звать меня Чимин, — он продолжает целовать её ладонь, перемещаясь на кисть и прижимаясь губами к коже, где видно синие вены. — Хотя, признаться, мне нравится, когда ты зовешь меня профессор, — он ухмыляется, поглядывая на Ерин.
Пак Чимин. Да, точно. Полное имя профессора, о котором Ерин периодически забывала. Во всех своих фантазиях она обращалась к нему «профессор Пак», но не «Чимин». Звать по имени – это что-то более интимное и личное. Ерин попросту не могла себе представить, что их отношения имеют шанс стать чем-то ближе, нежели «преподаватель-студент».
«Близость с профессором Паком» звучит куда более насыщеннее и вкуснее, нежели «близость с Пак Чимином».
— Мне нравится, когда Вы зовете меня по имени, профессор, — признается Ерин.
Чимин хихикает и оставляет несколько поцелуев на её щеке.
— Я и не сомневался.
Он толкает к двери, прижимает и ставит колено между ног Ерин, ни то блокируя ей пути спасения, ни то намеренно дразня легким трением. Ощущения сквозь её джинсы и его брюки притупленные и слабые, но Ерин всё равно втягивает в себя воздух и хватается за локти Чимина.
Мокро. Влажные трусы холодно прилипают, когда профессор надавливает сильнее.
Ерин поднимает взгляд, чувствует кончика его носа на своём, видит его кроваво-красные глаза. Чимин нависает с улыбкой. На его подбородке всё еще немного размазанной крови, но Ерин это совершенно не волнует. Почему-то ей не кажется это ненормальным или странным, опасным или жутким.
Здесь нет ничего страшного. Это всего лишь её кровь.
Ерин втягивает металический запах, смешанный с бергамотом и лавандой. От профессора Пака исходит холод, бездушный и пробирающий до костей. Совсем не тот солнечный жар, что и в объятиях с живым человеком. Но ладони Ерин обвивают талию Чимина из чистого любопытства, дабы ощутить его тело – живое ли оно – и профессор не сопротивляется. Он всего лишь ухмыляется в ответ.
— Ты такая теплая, — шепчет в самые губы Чимин. — Теплее, чем Чжунми.
Упоминание одногруппницы неожиданно отрезвляет. Но не так, как Ерин хотелось бы. Она вздрагивает, ощущая неприятную, ядовитую жгучесть.
Почему профессор Пак думает о других студентках, когда он рядом с ней?
— Не говорите о Чжунми, — хмурится Ерин, крепче сжимая его талию. — Не сравнивайте.
Профессор умиленно хихикает прежде, чем наклониться к уху. От холода по шее бегут мурашки.
— Но если я скажу, что ты – лучше? — шепчет Чимин и плотнее прижимает колено между ног Ерин. — Вкуснее? — он проводит языком по укусу, выдыхая. — Умнее? Что, если ты заслуживаешь намного больше внимания, чем Чжунми?
Ерин сглатывает и нервно облизывает губы, когда чувствует, что возбуждение растекается по её венам вовсе не из-за приставленного колена, но из-за сладких, приторных речей, какими профессор Пак осыпает её треснутое естество. От его слов тянет и сжимает, пылает и намокает.
Ерин нравится профессору Паку больше, чем какая-то Чжунми.
Это так заводит. Это так будоражит кровь.
Ерин – лучше остальных. Ерин – самая лучшая для профессора Пака, ведь он видит в ней что-то особенное, что-то необычное.
Жадно хватая воздух ртом, она и сама не замечает, как её бедра трутся о колено Чимина, как её пальцы сжимают его пиджак на спине, и как она льнет к нему, прижимаясь грудью и утыкаясь в его шею. Смешанный запах его одеколона и её крови вызывает лихорадочное помутнение рассудка.
Профессор Пак понимающе мычит и гладит по голове.
— Тебя совсем никто не ценит, да? Никто не замечает твоих достижений… никто тебя не хвалит? — нежно шепчет куда-то в волосы, пока Ерин кивает и плотнее прижимается к его колену. — Мама сравнивает с братом, но ты же – девочка, — он осуждающе цыкает, не обращая внимания на тихое хныканье, направленное ему в шею. — К тебе нужен совершенно другой подход, да?
Ерин задыхается. Слова профессора текут по ней, как шелк, струясь по телу, как мед. Глубоко в душе она понимает, что не должна поддаваться его манипуляциям, его чрезмерной лести и услужливому вниманию, но израненное сердце и жажда быть значимой заглушают разум.
Ерин добровольно отравляется соблазном, хоть и знает, что умрет.
Чимин трет коленом в ответ, чем вызывает у Ерин тихий писк. Закатывая глаза, она утыкается лбом о его плечо и хаотично дергает бедрами. Он не отталкивает и не останавливает, что еще больше пьянит и околдовывает – профессор Пак разрешает пользоваться им так, как хочется Ерин.
Чжунми была для него лишь игрушкой, но мог ли он позволить себе стать игрушкой для неё?
— П-профессор Пак…
— Да? Что такое? — заботливый тон лишь ухудшает состояние Ерин.
— Откуда… откуда Вы всё это знаете?
— Что? Что именно? — Чимин улыбается, продолжая качать коленом вперед-назад. — О твоей семье или о том, что ты чувствуешь?
— Обо всём.
— Тебе это знать не нужно, — мягко отвечает профессор и кладет ладони на покрасневшие щеки Ерин, вынуждая поднять на него свой взгляд. — Не забивай себе голову лишним, хорошо? — он улыбается, наблюдая за тем, как его студентка тихо стонет и плотнее прижимается к его бедру.
Кто-то дергает за ручку двери.
Ерин вздрагивает и моргает, останавливаясь. На краткое мгновение она видит всё четко и ясно. Но прежде, чем посторонние звуки смогут рассеять иллюзию, что так грамотно и аккуратно возвели, профессор Пак раздраженно зажимает её щеки пальцами и накрывает её губы резким поцелуем.
Привкус крови, смешанный со слюнями Чимина, ощущается совершенно по-другому. Ерин не приходит в себя, но возбуждается сильнее и ощутимее, когда профессор прижимает её к двери. Колено всё еще между ног, руки профессора на её бедрах, управляют ею. Ерин становится всё мокрее и мокрее, а удовольствие, что ей обещал подарить Чимин, вот-вот настигнет стремительной волной.
— Профессор? Вы еще там? — слышно из-за двери голос женщины.
Профессор Пак лишь углубляет поцелуй, надавливая языком на язык Ерин, и проглатывает её беззвучные стоны, когда она дрожит в его руках. Несмотря на риск, он всё равно не отрывается, всё равно жаждет показать чудеса безумия.
В двери трижды стучат, пока Ерин трижды хнычет из-за всепоглощающего пламени.
Чимин отрывается, сглатывая и наблюдая, как его студентка зажимает его колено между ног в жалких попытках продлить удивительную усладу.
— Одну секунду, — хрипит профессор и неожиданно отпускает Ерин, из-за чего она чуть ли не падает.
Чимин прикладывает указательный палец к своему рту и осторожно отодвигает студентку к ближайшей стенке.
Щелкая замком, он открывает дверь так, чтобы она полностью заграждала вид на дрожащую Ерин. Она не видит, кто там, но видит, как профессор Пак улыбается, пока цвет его глаз из кроваво-красного перетекает в привычный карий. Ерин всё еще пытается осознать, что только что кончила на колено преподавателя, но присутствие другого человека вынуждает её вспомнить, хоть и не надолго, где она и с кем она.
— Да? — спрашивает Чимин.
— Добрый вечер, профессор Пак. Разрешите убрать?
— Простите, но я сейчас немного занят. Дюжина курсовых, — ухмыляется Чимин и указывает на свой рабочий стол со стопками папок и документов.
— Так я же Вам не помешаю, — улыбается уборщица. — Мне помыть полы и…
— Может, Вам стоит уйти пораньше и отдохнуть?
Ерин сглатывает, когда видит, как его глаза вновь сияют кроваво-красным, как его тон из мягкого и доброго меняется на более мурчащий и кошачий. Но уборщица не кричит от ужаса и не зовет на помощь, но послушно и монотонно отвечает:
— Да. Мне стоит уйти пораньше и отдохнуть.
— Спасибо за Ваши старания, — вежливо благодарит Чимин.
— Хорошего вечера, профессора Пак, — кланяется уборщица и удаляется, гремя в коридоре тележкой.
Когда Чимин закрывает дверь, он с улыбкой смотрит на настороженную Ерин.
Если честно, она и сама не понимает, как её тело действует против её же воли. Вместо того, чтобы подойти к нему ближе и вновь окунуться в мир забвений и страсти, она делает шаг назад. Ерин всё еще трудно понять, что с ней происходит, с кем она действительно борется и борется ли вообще.
Профессор Пак ухмыляется в ответ.
— Собралась бежать после того, как кончила на моё колено?
Ерин краснеет, но продолжает идти назад. Медленно и осторожно, не отрывая взгляда от чересчур расслабленного профессора.
— Н-нет, просто… вдруг Вы точно так же управляете мной?
— Даже если и так – мне кажется, что тебе нравится, — он ухмыляется, не подходит. — Тебе некуда бежать, Ерин.
— Я всё еще могу закричать.
— Я знаю.
Профессор взмахивает рукой, и Ерин подлетает в воздух. Вскрикнув от неожиданности и странного ощущения невесомости, она левитирует в направлении преподавательского стола. Разве это вообще возможно? Разве человек может летать? Но когда Ерин смотрит в красные глаза Чимина, наблюдая за тем, как он идет следом и по дороге снимает с себя галстук, то все вопросы отпадают.
Профессора Пак действительно вампир, и то, что он может перемещать живые и неживые объекты, стоит ему щелкнуть пальцами – не самое удивительное.
Приземлившись на стол, Ерин тут же хочет встать, но галстук профессора Пака оборачивается вокруг её кистей, заводя руки за спину и затягиваясь тугим узлом. Пытаясь освободиться, с досадой понимает, что она всё еще слишком слабая, а профессора Пак, напившись крови, с точностью наоборот – слишком сильный.
То, что одолевает Ерин – вовсе не первобытный страх, но нечто, что учащает её дыхание и не позволяет сидеть на месте.
— Я чувствую твоё сердцебиение, — улыбается профессор Пак, снимая с себя пиджак и кидая его на первый ряд. Он расстегивает запонки, затягивает рукава до локтей, открывая бледные руки. — Я ощущаю твоё возбуждение. Ты не хочешь убежать, Ерин. Ведь так?
Не нужно отвечать. Лучше промолчать. Потому что она сама не знает, потому что она сама запуталась и совсем не может отыскать отправную точку собственного сумасшествия.
Профессор Пак приподнимает её лицо, коснувшись подбородка.
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, и отвечай честно, — твердо, но в то же время ласково произносит Чимин. — Ты хочешь убежать или нет?
Казалось, от него не спрятаться. Казалось, что его красные глаза видят её насквозь.
— Н-нет.
Профессор удовлетворенно улыбается и нежно гладит по щеке.
— Когда человек вслух произносит свои желания, они обретают силу, о которой ты даже не догадываешься, — поучительно объясняет Чимин. — Честность и осознанность позволяют мне подарить тебе то, чего ты на самом деле жаждешь. Чем искренне ты говоришь, тем сильнее и глубже я могу вплести твоё желание в себя…
Ерин шумно выдыхает, когда профессор проводит пальцем по её жилету. Не верит своим глазам, но видит, как он распадается на тонкие нити, как пуговицы на её рубашке сами расстегиваются, как собачка на джинсах съезжает вниз. Оставшись в одном нижнем белье, Ерин покрывается мурашками и чувствует немыслимое смущение, когда профессор скользит взглядом по её груди, по её животу и голым ногам.
— Разрешишь мне попробовать тебя? — шепчет, пока осторожно гладит колено Ерин и смотрит вниз, на её мокрые трусы.
Чимин не хочет вновь кусать её, но хочет… хочет вылизать её?
Профессор смотрит на лицо Ерин, от чего она смущенно отводит взгляд.
Если она хочет испытать истинное удовольствие, то ей нужно быть честной.
— Да, — тихо кивает, но всё равно не осмеливается смотреть на него, пока Чимин не подходит вплотную и не сжимает ладонями её бедра.
Профессор разводит её ноги в стороны, пошире. Он ухмыляется, когда четче видит пятно на обыкновенных черных трусах, но вдруг застывает и хмурится, когда вчитывается в надпись. Ерин не помнит, что она надела, но неожиданное хихиканье со стороны Чимина смущает и вынуждает опустить взгляд туда же, куда смотрит профессор.
«Monday»*
— Но сегодня ведь пятница, — смеясь в кулак, говорит Чимин.
Ерин ощутимо краснеет и нервно моргает.
— Я… я потеряла с «пятницей», — честно признается, поражаясь тому, что действительно обсуждает с профессором Паком набор своих трусов.
— М-м-м, — он мычит и, всё еще хихикая, опускается на колени и осторожно снимает с Ерин позорный понедельник. — У кого-то дома?
— Н-нет. Нет, у себя дома.
— Ты всегда всё теряешь, — выдыхает Чимин и кладет трусы на стол, рядом со стопкой разноцветных папок. — Зарядный блок, ручки и карандаши, наушники и ключ-карты. Всё это – крошки в темном лесу, по которым идет злой и страшный серый волк, — он ухмыляется, поглядывая на удивленную Ерин. — Он вот-вот съест тебя.
Откуда он столько всего знает? Почему он так хорошо её знает?
— Но Вы же… Вы же вампир, а не оборотень.
Чимин смеется, пока целует внутреннюю сторону бедер, двигаясь всё выше и выше. Ерин сглатывает, прикусывая нижнюю губу, не до конца веря в то, что видит перед собой.
— Ты забавная, — шепчет профессор Пак и тут же прижимается ртом к её мокрой плоти.
Ерин почти вскрикивает. Ни то от холода его губ, ни то от теплой влаги его языка, ни то от острых клыков, что царапают и щекочут. Бедра интуитивно дергаются навстречу, но охватывающий стыд останавливает. Ерин тихо стонет, сжимая ладонями собственную проверочную на столе у профессора Пака, и поражается тому, насколько приятно и умело Чимин вылизывает её.
Не принимала душ с самого утра, слегка небритая и не такая упругая и мягкая, какими изображают женщин. Но профессору совершенно плевать на всё, помимо влаги, что Ерин выделяет для него.
Чимин интенсивно надавливает языком, проникая внутрь и лаская круговыми движениями. Отрывается не для воздуха, но для того, чтобы посмотреть на вязкие ниточки его слюны и смазки Ерин, чтобы провести большим пальцем по её плоти и погладить её набухший клитор. Профессор Пак тихо мычит, когда вновь прижимается губами, когда присасывается и лижет-лижет-лижет.
— Ты везде вкусная, Ерин, — тихо хрипит, когда проводит языком вдоль. — Никогда бы не мог подумать, что моя студентка окажется такой сладкой, — ухмыляется профессор, поднимая взгляд на Ерин.
Краснея, не знает, стоит ли спросить, но сегодня она уже приняла достаточно странных решений, поэтому:
— Вы так же пробовали и Чжунми?
Чимин застывает, медленно отрываясь. Он щурится, но затем широко ухмыляется, поглаживая колени Ерин.
— Нет. Чжунми мне не интересна, — выдыхает профессор и оставляет несколько поцелуев на её ноге. — Мне интересна лишь ты.
Он плотно прижимается языком, лишая Ерин возможности спросить что-то еще.
Значит ли это, что она для него действительно особенная? Значит ли это, что профессор Пак еще не сидел перед своими студентками на коленях так, как он сидит сейчас перед ней? Значит ли это, что он хочет только Ерин?
По аудитории разносится вязкий всхлип, когда Чимин проталкивается двумя пальцами внутрь. Холодные, тонкие, но умелые и длинные. Не отрываясь от влаги Ерин, он ласкает её эластичные стенки, подушечками пальцев касаясь места, из-за которого она вздрагивает и вскрикивает.
— П-профессор! — вырывается неосознанно, необдуманно, эхом растекаясь по стенам кабинета.
Чимин не отвечает, но ускоряется и плотнее присасывается. Неожиданно стонет в ответ, закатывает глаза и не останавливаясь до тех пор, пока голос Ерин не перейдет на октаву выше.
Профессор Пак доводит её до оргазма. Настоящего оргазма, который Ерин могла ощущать лишь с помощью собственных рук. Никто из предыдущих парней не мог достичь высот с той же скоростью и умением, с каким Чимин довел её до пика. Ерин всегда притворялась, чтобы не расстроить, чтобы её всё еще хотели, чтобы все думали, что с ней несложно в постеле.
Но перед профессором она не притворяется с тех пор, как он укусил её.
В глазах слегка потемнело, в висках – стучало, в груди – разрывало. Ерин пыталась отдышаться, пока её ноги охватили судороги, и пока профессор Пак вылизывал то, что из неё вытекало. Не вытаскивая пальцев, он испивал её. Улыбнувшись, он оторвался лишь тогда, когда Ерин перестало трясти.
— Видишь? — хрипит Чимин, всё еще лаская её пальцами изнутри. Медленно, плавно. — Когда ты признаешь желание – легче и быстрее тонешь в нем.
Ерин не совсем улавливает его мысль – на ней остатки щипающего удовольствия и мокрого блаженства. Температура тела колеблется от жара и до озноба, пока сердце стучит учащенно, громко и насыщенно.
Профессор Пак не требует ответа. Он улыбается с пониманием и рассматривает мокрые пальцы, которые исчезают в Ерин. Чимин прикусывает кожу на внутренней стороне бедер – нежно и аккуратно, ради пару капель крови.
— Еще немного, — бормочет себе под нос и поднимается на ноги. — Еще чуть-чуть, и ты будешь готова.
— Готова? — хмурится Ерин, но втягивает в себя воздух, когда Чимин слегка ускоряет пальцы и прижимает большой к клитору.
— Мг, — он улыбается, кивает и наблюдает за раскрытым ртом Ерин, за её сдвинутыми к переносице бровями и расфокусированным взглядом. — За тобой нужен особый уход, и только тогда ты начинаешь цвести. Я хочу увидеть, как ты распускаешь лепестки, как ты источает редчайший нектар… как твоя пыльца прилипает к языку и оставляет приторное послевкусие, — возбужденно шепчет профессор Пак, целуя место укуса и свободной рукой расстегивая лифчик на спине. Разделавшись с лямками, он позволяет белью упасть, цепляя взглядом пуш-ап, из-за которого Ерин бы смутилась, если бы не его пальцы, что толкаются как можно глубже в неё. — Ты всегда стараешься для кого-то, но тебе это не нужно, — напоминает профессор Пак, аккуратно сжимая небольшую грудь свободной ладонью. — Ты прекрасна такая, какая ты есть.
— П-Профессор…
Чимин проводит большим пальцем по соску, посылая разряд тока. Ерин не сдерживается и стонет на всю аудиторию, чувствуя приближающийся обрыв. Несмотря на то, что она буквально только что кончила, профессору удается вновь зажечь в ней трепещущее пламя жажды.
Как давно он раскусил её? Как долго он изучал её?
Никто еще не разговаривал с ней так, ведь никто не знает, что внутри неё – о чем она думает, чем живет и чего хочет. Никто.
Но профессор Пак понимает.
— В тебе нет изъянов. Ты – совершенный кристалл, каждый изгиб и грань которого отражает твою суть, Ерин. Уникальную, неповторимую, — Чимин осторожно мнет её грудь, прижимая ладонь ближе к горячо бьющемуся сердцу. — Таких, как ты, не трогают – их берегут и хранят в коробочках, вдали от посторонних.
— Профессор Пак, перестаньте, — не выдерживает Ерин, понимая, что возбуждение и напряжение бьют через край.
Но профессор лишь ухмыляется и смотрит вниз, на то, как его пальцы сияют из-за влаги Ерин. Он замедляется, но тут же ускоряет, не доводя до края, но дергая за поводок обратно.
— Скажи, ты думала обо мне?
Ерин тут же сжимает его пальцы, пока её ладони продолжают мять проверочную на столе.
— Н-нет. Нет-нет, я…
— Хм? Ты не врешь, — щурится профессор, внимательно наблюдая за дрожащей Ерин. — Но как? Как такое возможно? Ты не думала обо мне одинокими и холодными ночами?
— Н-не могла… не могла позволить себе, — краснея, выдыхает.
Язык заплетается. Придумать отговорку невозможно, ведь у неё мозги постепенно превращаются в вязкую жижу. Ощущения, что дарит ей профессор, отвлекают и путают, но его слова и вопросы – душат и сводят с ума.
— Ты такая хорошая, Ерин, — мягко улыбаясь, говорит Чимин и до нельзя нежно целует в лоб, пока толкается в неё пальцами всё быстрее и быстрее. — Ты должна быть вознаграждена за честность и чистоту.
— Профессор, я…
— Мг, да, я чувствую, — кивает Чимин. — Не сдерживайся. Не нужно сдерживаться. Со мной ты можешь быть собой, Ерин…
— О, черт, профессор!
В этот раз что-то бьет по ней сильнее. В этот раз, вместо теплого луча солнца её ослепляет белый свет. Тело купается в пламенных ожогах, горит костром и тушится под проливным дождем. Все органы сжимаются и расправляются в безмолвном ритме чего-то живого.
Мир гаснет, пока Ерин растворяется в экстазе и изливается на пальцы профессора Пака.
Не может отдышаться. Не может прийти в себя. Сквозь туманную пелену наблюдает за тем, как Чимин достает пальцы, как он облизывает их и удовлетворенно мычит, словно он пробует готовность томящегося соуса в сковороде. Растирает между подушечками пальцев, рассматривает и улыбается.
— Да. То, что надо, — шепчет себе под нос и методично расстегивает брюки.
Ерин вздрагивает, когда чувствует холодную головку, что прижимается к её разгоряченной плоти. Не время думать о физиологии вампира. На самом деле, она всё еще не до конца уверена в том, что она не спит, что всё взаправду.
Ерин не знает, во что сложнее поверить – в то, что профессор Пак является вампиром, или в то, что он аккуратно толкается в неё своим членом.
Да и плевать.
Ерин хочет еще. Ерин хочет неземных ощущений, хочет испытать всепоглощающие оргазмы, хочет забыться и быть как можно ближе к профессору Паку.
Всхлипывает и вздрагивает, когда он проникает всё глубже и глубже, когда растягивает её и наполняет собой. Так холодно, но в то же время жарко. Ерин смотрит вниз, на то, как Чимин сжимает её бедра, не позволяя сдвинуть их, и на то, как его лобок упирается в неё.
— Профессор, — хнычет Ерин, поднимая на него щенячий взгляд. — Хочу обнять Вас, профессор.
Чимин ухмыляется, щелкает пальцами. Тугой галстук отпускает кисти Ерин, благодаря чему она тут же обвивает руки вокруг шеи профессора. У него лишь слегка сбито дыхание, но в его глазах сверкает животная жажда.
Уткнувшись в его шею, пытается обвить ногами его бедра. Пятками ведет по его штанине, коленями чувствует его талию. Он остужает её своим ледяным телом, но воспламеняет в ней капризное желание ощутить еще больше наслаждения и неизведанного блаженства.
Ерин и сама не осознает, как липнет к нему.
Но профессор Пак лишь улыбается и обнимает в ответ.
— Ты такая горячая внутри, — шепчет на ухо, слегка покачивая бедрами. — Ты согреешь меня, Ерин? Согреешь моё холодное сердце?
— Да. Да-да-да, профессор, да, я… я согреваю Вас.
— Моя ты умничка, — улыбается Чимин и толкается сильнее, глубже, выбивая из Ерин жалобный стон. Руками бродит по её обнаженной спине, пальцами давит на позвоночник, очерчивая мостики. — Ты такая приятная.
— Всё… всё для Вас, профессор, — бормочет, сжимая его мягкие волосы. — Пожалуйста. Пожалуйста, возьмите меня, профессор Пак.
— Я могу забрать тебя навсегда, — горячо шепчет в районе укуса, постепенно ускоряясь и ожесточая толчки. — Хочешь? Ты никому ничего не будешь доказывать. Ты не будешь заслуживать. Я дам тебе всё, Ерин, — сладко мурлычет профессор Пак, пока входит до самой основы, пока толкается до той степени, что несколько папок падают на пол. — Что скажешь? Я заберу тебя навсегда. Никто не найдет тебя, — ухмыляется Чимин и слегка тянет за волосы, чтобы Ерин могла посмотреть в его кроваво-красные глаза и увидеть, насколько серьезны его намерения. — Каждый день я буду дарить тебе любовь. Каждый день ты будешь засыпать в моих объятиях и просыпаться от моих поцелуев. Всё, что я попрошу взамен – твою кровь, — выдыхает профессор Пак в самые губы и наклоняется ближе и ближе, вынуждая Ерин полностью лечь на стол. — Готова ли ты на это? М?
Невольные, громкие стоны разлетаются по аудитории. Скрип стола смешивается с мокрыми шлепками. Искушение, что струится из окровавленных губ профессора Пака, развеивается бесследной дымкой в густом мареве. Ерин блуждает среди тьмы, пытаясь ухватиться за подлинную материю, но виденье новой жизни, что Чимин предлагает ей, окутывает крепкими щупальцами. Мир, где нет забот, но есть нескончаемое удовольствие, сияет ярче, нежели привычная Ерин реальность.
Если бы сегодняшний вечер стал вечностью, то она была бы счастлива.
От всепоглощающего восторга, что переполняет её душу, Ерин стонет, улыбаясь и задыхаясь.
— Я… о, Боже, я…
— Нет-нет-нет. Никакого Бога тут нет. Тут есть только я, — напоминает профессор Пак, вплотную прижимаясь бедрами. У него горят глаза, когда он смотрит на Ерин. У него клыки выступают острее, когда он ухмыляется. — Я буду твоим Богом. Я буду твоей верой. Только дай мне свою кровь.
— П-профессор, я… я хочу…
Чимин берет её грубо и сильно. Разве это не прекрасно? Ерин может захлебываться стонами и таять в небытие каждый день. Ни о чем не думать, только чувствовать и принимать.
Всё, что ему нужно – просто её кровь.
— Смотри на меня, — хрипит профессор, наклоняясь ближе. — Слушай меня. Будь со мной. Будь моей, Ерин.
Тело прошибает ток – от кончиков пальцев на ногах и до самой верхушки головы. Ерин непроизвольно сжимает профессора Пака изнутри, пока обильно кончает и до побелевших костяшек впивается в его мягкие пряди. Клыки в её шее не пугают и не причиняют боли, но усиливают исступленное блаженство. Ерин не понимает, где она, а где – он, но стонет, улыбаясь и покрываясь мурашками.
Никогда не было так хорошо.
Чимин стонет, когда пьет её кровь, и задыхается, когда отрывается. Он облизывается с нескрываемым наслаждением, ухмыляясь и мыча от безупречного лакомства.
— Какая же ты сладкая, — одурманенно шепчет профессор, несколько раз толкаясь в ослабленную и охмелевшую Ерин. — Будь ты моей, я больше никого не буду кусать. Никого. Только тебя. Скажи мне, хочешь ли ты стать моей едой до конца своих дней?
Не думает. Не понимает. Но чувствует и откуда-то знает, что нельзя отказываться, но нужно соглашаться.
Кивок не устраивает Чимина.
— Произнеси это вслух. Скажи, что ты хочешь принадлежать мне до самой смерти, — требует, поглаживая по щеке и большим пальцем толкаясь в рот Ерин. — Я буду делать с тобой всё, что пожелаю. Я буду есть тебя, когда пожелаю. И ты, Ерин, будешь моей золотой амброзией, моим проклятым эликсиром, — пьяно, жарко шепчет Чимин, хихикая и толкаясь в теплую Ерин. — Я буду оберегать тебя, я буду любить тебя, как никто другой, — темп, с каким он долбится в неё, всё быстрее и быстрее. — Скажи мне, Ерин. Хочешь ты или нет?
Нельзя отказываться.
Нужно соглашаться.
Ерин заслужила на любовь. Ерин заслужила быть счастливой, а профессор Пак – единственный, кто способен утешить её измученную душу.
— Хочу. Я хо-… я очень хочу! Прошу!
— О, Ерин, — сладкий стон Чимина сминается поцелуем, пока он кончает внутрь. — Ты навсегда будешь моей.
Ощущение наполненности сменяется опустошенностью. В вихре бурной эйфории, она слышит слова профессора Пака, с досадой понимая, что она не только освободила себя, но и погубила. Плененная уютом, лестью и обещаниями, она не желает возвращаться.
Пути назад нет, но и вперед – тоже. Ерин теряется между сном и реальностью, отдавая себя в руки профессора Пака до конца своих дней.
🩸🩸🩸
Таинственное исчезновение студентки: полиция бессильна, семья в отчаянии
В пятницу вечером бесследно пропала Чон Ерин, студентка третьего курса Сеульского медицинского университета.
В последний раз девушку видели около 17:30, когда она покинула собрание студсовета. С тех пор связь с ней оборвалась.
— В тот день она задала мне странный вопрос о моих укусах на шее, — рассказывает её одногруппница, Ким Чжунми. — Она вела себя очень странно. Но Ерин всегда была странной. Теряла вещи, из-за чего параноила.
— Она была очень закрытой, но ответственной, — отмечает президент студсовета, под руководством которого Чон Ерин работала помощницей. — Никто ничего не знал о её личной жизни. Она много работала и много училась. Я не имею ни малейшего понятия, что с ней могло произойти.
— На паре она всегда вела себя спокойно, хотя и казалась всегда очень уставшей, — сообщает Пак Чимин – профессор по латыни, который в последний раз видел её на дополнительных занятиях. — Такие студентки редкость. Старательные, трудолюбивые, умные и талантливые. Я надеюсь, что её найдут. Ужасно, что в наше время люди попросту исчезают.
Мать пропавшей студентки не сдерживает слёз: женщина признаётся, что «не находит себе места» и «теряет надежду». Полиция пока не сообщает подробностей и признаёт, что расследование продвигается медленно.
Старший брат пропавшей студентки, Чон Чонгук, не скрывает гнева. В соцсетях он пообещал «разорвать на части любого, кто причастен к исчезновению сестры». Полиция уже обратилась к нему с просьбой «действовать разумно и не мешать следствию». По словам источников в управлении, молодой человек «готов на всё», и правоохранители опасаются, что эмоциональное состояние Чон Чонгука может привести к непредсказуемым последствиям.
Полиция продолжает расследование и просит всех, кто владеет какой-либо информацией о местонахождении студентки Чон Ерин, обратиться в ближайшее отделение или позвонить по телефону горячей линии.
The End.
____
Monday – понедельник
Добавить комментарий