Нари просыпается не из-за солнца или будильника, но из-за мочевого пузыря. По привычке встает с постели, сонно шагает в сторону ванной, где садится на унитаз, закрывает глаза и подпирает голову рукой. Справляя нужду, хмурится, чувствуя, что что-то не так. Опустив взгляд, видит, как всё белье промокшее, как от трусов тянется вязкая нить по сидушке к её половым органам. Немного не понимая, что всё это такое, замечает, что она не в той одежде, в какой была.
Вместо голубых оттенков на ней всё розовое – майка, шорты, трусы. Нари точно не надевала белых, чистых носков, но, смотря на свои стопы, чуть шевелит пальцами и ощущает неожиданную усталость в мышцах.
Смятые простыни, бьющиеся о стенку деревянная спинка, скрип кровати.
Не её кровати.
Стоп.
Стоп.
Что… произошло?
Нари вспоминает маму, вспоминает разговор, торт, «прощальный подарок» и затем…
Тэхен!
Пожалуйста!
Еще-еще-еще!
Кончи в меня!
Нари…
Нари накрывает рот рукой, распахивает глаза. Тело охватило неприятное оцепенение, а дыхание ощутимо сбилось. Пальцы задрожали, в ушах звенело, грудь словно перехватило невидимой рукой.
Нет. Нет-нет-нет.
«Сон, просто сон», – думает Нари, пока вытирает себя туалетной бумагой и кидает нижнее белье в стирку. «Помутнение рассудка, да», – убеждает себя, пока моет руки, вытирает их полотенцем и возвращается в комнату. «Побочные эффекты от таблеток», – предполагает, пока достает новые, белые трусы и надевает их. «Сильнейший стресс после разговора с мамой», – внушает себе, пока не подходит к кровати и не смотрит на стакан воды и капсулы.
Кто это поставил?
Кто здесь был?
Брось, Нари, ты и так знаешь ответ. Хватит бегать вокруг да около – ты прекрасно знаешь, кто переодел тебя, вымыл и позаботился о тебе.
Нари закрывает глаза, делает глубокий вдох и медленный выдох. Никакого постороннего запаха нет, феромоны, вроде бы, в полном порядке. На всякий случай, подходит к зеркалу в своей гардеробной и рассматривает шею: никаких укусов, на теле – ни следа. Разве что в районе ягодиц как какие-то синяки.
Но, несмотря на полное отсутствие каких-либо признаков постороннего вмешательства, Нари замечает, что она изменилась.
Не сильно. Если не присматриваться, то можно и не понять, что грудь стала чуть больше, бедра округлились, кожа очистилась как на лице, так и в районе ключицы. Помимо всего прочего, волосы казались мягче, губы – розовее, а зубы – белее.
Нари перестала смахивать на подростка, и теперь видела в себе не просто молодую девушку, но…
Омегу.
Вздрагивает, когда слышит, как хлопают входные двери. Не особо думая, вылетает из комнаты и бежит вниз, перепрыгивая через ступеньку. Периодически, нога могла ныть в районе перелома, но по ощущением Нари казалось, что она никогда и не падала на катке.
Непривычный покой на душе и легкость в теле сбивали с толку. В голове творился полнейший хаос, страх и непонимание ситуации мешали сосредоточиться. Разум тщетно пытался ухватиться хоть за одну ясную нить.
Но стоило ей выскочить на кухню, как всё внутри на секунду стихло перед тем, как громко вспыхнуть.
Тэхен стоял на кухне, повернувшись к Нари спиной. На нем рубашка светлого, кремового цвета, коричневые брюки оттенка молочного шоколада и белые носки. Рукава закатаны по локоть, на кисти наручные часы. Тэхен выглядел так, как будто ничего не было, как будто просто выезжал в магазин, а не исчезал на целую неделю.
Но недели-то и не прошло.
День? Два?
Нари не двигается и не шумит, пока Тэхен раскладывает продукты: овощи, фрукты, мясо. Десяток яиц, молоко, сыр, хлеб, замороженный, морской коктейль, пачка печенья и пакет конфеток. Тех, которые Нари больше, чем просто обожает.
Последним он достает две двухлитровой бутылки колы и пакет с тремя лаймами.
Кола. Моя кола.
Тэхен тут же оборачивается, хотя Нари не издала ни звука.
У него лицо открытое, свежее. Волосы уложены, не распушены, как обычно. Взгляд не холодный, как до отъезда, но пронзительный и мягкий. Тэхен не насторожен, но удивительно спокоен.
— Доброе утро.
Прежде, его низкий голос всегда напрягал. Но сейчас он схож с тягучим медом.
— Доброе… утро.
— Голодная? — спрашивает Тэхен и поднимает с пола еще один пакет с эмблемой Макдональдза.
У Нари слюни текут, когда она видит бургеры, картошку фри, камамбер в панировке, два ролла и наггетсы. Он также купил несколько соусов: кисло-сладкий, сырный, Дорблю, кари и Хабанеро. Он даже взял джем для стиков камамбера.
— Я не знал, что тебе понравится больше всего, — объясняет Тэхен своеобразный фуршет, который он устроил для Нари. — Помню, что ты любишь бигмак, но… но твои вкусы могли поменяться, — он вновь смотрит на неё, отодвигает стул, кивает. — Садись.
Живот так громко урчит, что Нари прикладывает руку, хоть это и бесполезно. Подходит к столу, садится и наблюдает за тем, как Тэхен раскладывает чистые тарелки. Пока Нари берет себе бигмак и большую картошку фри, он наливает шипучую колу в два стакана.
При виде черного, газированного напитка с долькой лайма, Нари неосознанно сглатывает и поднимает взгляд на Тэхена. Он не смотрит на неё, когда садится на своё место и залпом выпивает.
Единственное, что выдает его дисциплинированное самообладание – указательный палец, что дважды стучит по пустому стакану.
— Кушай, — говорит Тэхен, отвлекая Нари от созерцания крошечных капель колы, что остались на его губах.
С первым бургером она справилась меньше, чем за пять минут. Голод был невыносимый. Сколько энергии она истратила? Когда в последний раз она вообще нормально ела? Пила? Нари не хочет думать о вчерашней ночи сейчас, не за столом.
Но вкус колы с кислинкой от лайма пробуждает воспоминания, где со рта Тэхена капало на её язык, где он вылизывал её между ног, где он обсасывал свои пальцы.
Какой кошмар.
— Как ты себя чувствуешь?
Нари вздрагивает с последним кусочком картошки фри во рту и смотрит на попрежнему спокойного Тэхена, который только что доел двойной чизбургер.
— Нормально, — выдыхает Нари.
— Легче? — он вопросительно поднимает бровь, кидая на неё взгляд.
— Легче.
— Хорошо, — уголки его рта лишь слегка приподнимаются перед тем, как он тянется к наполовину пустой бутылке колы. — Хочешь еще?
Нари кивает.
Тэхен возобновляет им стаканы, кидает по еще одной дольке лайма. Неторопливо, он делает несколько глотков, пока Нари выпивает практически до дна.
— Наелась? — заботливо интересуется и с улыбкой смотрит на то, как Нари отрицательно мотает головой. — Что ты еще хо-…
— Мы – истинные?
Вопрос висел в воздухе с тех самых пор, как Тэхен уехал с Вуджином, а Нари осталась одна. Возможно, он появился и раньше, но никто не хотел признавать или даже допускать такой мысли.
Тэхен не сразу отвечает. Он отказывается смотреть на Нари, как бы пристально она не прожигала его взглядом, как бы молча она не требовала всё разъяснить. С таким вопросом не позвонишь омегологу, не пойдешь к учителю биологии, и даже не побежишь к тренеру Паку.
Нари охватывали чувства, которые стыдили, ужасали, но и в то же время грели и утешали.
— Ты звала меня, — тихо говорит Тэхен, смотря на стакан с колой и лаймом. — Не просто альфу. Меня. Я услышал.
Нари шумно выдыхает, откидывается на спинку стула, несколько раз моргает. В ушах всё еще звенит её собственное хныканье, как она умоляла прийти к ней, обнять её, помочь утолить ту невыносимую боль.
Нари ёрзает на стуле. Опять намокает?
— Как? Как это… возможно вообще? — хмурится, смотря на профиль Тэхена. — У нас же… ты же старше меня на целых пятнадцать лет.
При упоминании возраста у него между бровей проскакивает морщинка.
— Я не знаю, — выдыхает Тэхен, постукивая пальцем по стакану.
Нари благодарна ему за честность. Вообще-то, она всегда была ему благодарна за то, что он не скрывал правды, какой бы горькой или приятной она ни была. Просто она никогда не говорила ему, никогда не понимала, что действительно чувствует.
С каких пор в ней живет это? Неужели с того самого ужина? Неужели оно всегда в ней было, просто она игнорировала, не видела, не ощущала?
Пока не обрела тип омеги.
Пока не пережила свою первую течку.
Пока не позволила себе стать истинной.
— Я… я не могу… я не могу даже заставить себя злиться на тебя, — медленно говорит Нари, желая поделиться, желая рассказать то, что происходит с ней. — Не могу. Раньше, я… я ненавидела тебя, проклинала, надеялась, что ты… ты исчезнешь. Но… но после катка… даже не после Испании, а именно после моего перелома…
— …ты стала чувствовать что-то незнакомое, но чрезмерно сильное.
Нари поднимает на него взгляд, сталкивается с его карими глазами. Тэхен смотрел на неё совсем не так, как обычно. Раньше его взгляд мог напугать или вывести из себя, но сейчас Нари сдвигает коленки, упирается носочками о пол и взволнованно облизывает губы.
— Да, — кивает, несколько раз моргая, но не отворачиваясь. — Поэтому ты отдалился?
Тэхен шумно вздыхает, откидывается на спинку стула, широко расставляет ноги.
— Я думал, что это… что угодно, но не феномен истинных, — хмурится, крепче сжимая стакан. — Меня тянуло к тебе, и я путал это… это притяжение с отцовским инстинктом, — хрипит Тэхен, поднимая на Нари нечитабельный, но вызывающий мурашки взгляд. — Я никогда не думал о тебе, как о… — он прочищает горло, заставляет себя отвести глаза. — Я всего лишь хотел быть для тебя хорошим отцом.
Нари втягивает в себя воздух, чтобы сказать, что он действительно хороший отец, но сама себя останавливает, проглатывает слова и сжимает челюсти. Неуверенно трет руку, сжимает в районе предплечья.
Всё это глупо.
Всё это неправильно.
Их истинная связь – ошибка.
Потому что Нари тоже ошибка?
— Нет.
Нари вздрагивает, хмурится, смотрит на Тэхена. Он закрывает глаза, щелкает языком и трет пальцами виски.
— Ты теперь еще и мысли мои читать можешь?
— Как и ты – мои, — отвечает, прикрывает рот рукой и поднимает немигающий взгляд на Нари. — Если захочешь.
Не совсем понимает, как это сделать, но пытается сосредоточиться и попробовать проникнуть в его голову с той же легкостью, с какой он видит её.
Но вместо самокопания, каким Нари мучает себя, она слышит:
…разложить её на столе…
…долбиться в неё, пока она не потеряет сознание…
…она мокрая, хочу вылизать…
Нари втягивает в себя воздух, краснеет и чувствует, как между ног действительно влажно, как её тело моментально реагирует, и как её охватывает знакомый жар.
— Прости, — извиняется Тэхен, на несколько секунд прикрыв глаза. — Ты… ты издаешь запах, и мне трудно… трудно сдержаться.
Нари даже не знает, как им управлять. Всё это такое новое и неизведанное, требующее внимания и практики. Будь она одна, то было бы проще? Источала бы она то же количество феромонов, что и сейчас? Неужели вся проблема в том, что рядом альфа, который нарушает порядок своим присутствием?
— Почему я не ощущаю твоего запаха? — спрашивает, не узнавая собственный голос.
— Потому что я принял таблетки.
Нари кивает, плотнее сжимает коленки. Рядом с кроватью стоял стакан с водой и капсулы, которые она так и не выпила.
— Мне, наверное, тоже надо принять.
— Мг, — басит Тэхен. — Надо.
Но Нари не сдвинулась с места.
Вчерашняя агония служила веской причиной подняться со стула и пойти наверх. Нари могла в деталях описать эти пытки, когда от пустоты всё сжимается, когда мышцы превращаются в оголенные провода, когда перед глазами ничего, помимо тянущей боли.
Но вместо отчаянных терзаний и нечеловеческих мучений, тело охватывает щекочущее возбуждение.
Он тоже это чувствует?
Тэхен делает глубокий вдох, сглатывает.
Секунда, две. Сколько они так сидят? Почему она не идет наверх? Почему он не заставляет её встать и отправиться за таблетками?
Нари смотрит в его карие глаза, любуется его правильным лицом, вспоминая, как она всегда считала его красоту за обманчивую оболочку. Но он действительно такой – настоящий Тэхен роскошный, элегантный, и до нестерпимого сексуальный.
Тэхен проводит пальцами по верхней губе, Нари прикусывает нижнюю.
Вдох, выдох, и затем – скрежет ножек стула о мраморный пол.
Он резко подрывается.
Она торопливо подскакивает.
— Нари.
— Тэхен…
Первый в её жизни поцелуй произошел не с безликим мальчиком на пьяной вечеринке, но с отчимом. Не невинный и не осторожный, не робкий и не милый, но горячий, глубокий, страстный. Их поцелуй пропитанный неозвученной жаждой, трепетным желанием и шипучей колой с кислым лаймом.
Тэхен раскрыл её рот языком, надавливая и впитывая. Он обхватил её лицо ладонями, не позволяя отстраниться хотя бы на мгновение. Он проглатывал её тихий скулеж, мычал в её губы и жадно втягивал её запах.
Нари таяла, слабела, дрожала. Пальцами вцепилась в ворот его рубашки, приподнялась на носочки и прижалась грудью к его груди, деля на двоих лихорадочное сердцебиение. Не могла оторваться от его мягких губ, не обращала внимания на выступающую щетину, что царапала её кожу, старалась не сбавлять темпа поцелуя и целовать так же, как и он.
Но Нари слишком неопытная. Не умеет даже целоваться, не умеет ничего, но хочет узнать, хочет понять. Никто лучше Тэхена не обучит и не покажет, никто кроме него не чувствует Нари настолько же тонко и точно. Он видит её. Всегда видел, всегда слышал, всегда учитывал. Не вычеркивал потому, что она неудобная, но выделял потому, что она нужна.
Тэхен резко поднимает её на руки, ладонями сжав бедра, и усаживает на стол. Посуда летит на пол, бьется. Из недобитого стакана выливается кола, долька лайма катится по мрамору. Если бы сейчас в их дом влетел грузовик, никто бы не обратил внимания: он слишком увлечен ею, она слишком поглощена ним.
Тэхен гладит её открытые ноги, и от его прикосновений тело извивается. Он нехотя разрывает поцелуй, чтобы опуститься к шее и глубоко втянуть запах Нари, запах омеги. Тэхен пытается не сжимать так, как он сжимал прошлой ночью. Пальцы находят спасение в её шортах, тиская ни в чем неповинную ткань. Он почти рвет их, когда Нари впускает свои ладони в его волосы.
У него такие мягкие и густые пряди. Чистые, пахучие. У него даже видны седые волоски, но их можно пересчитать по пальцам. Нари бы хотела рассмотреть его с ног до головы, посчитать каждую родинку на его теле, узнать его дефекты, найти его слабые места. Может, у него где-то есть шрамы? Может, у него где-то есть крошечные царапинки? Родимые пятна?
Тэхен опускается поцелуями ниже, к ключице. Он ни разу не укусил её, но кончики его клыков ощутимы, где бы он не касался её губами. Вместо того, чтобы впитаться зубами, он лижет, от чего еще больше возбуждается.
Нари хочет сломать его. Нари хочет, чтобы он перестал сдерживаться. Нари хочет, чтобы он перестал слушать свой разум, и слушал её.
— Хочу тебя, — шепчет, сжимая его волосы и пытаясь сцепить щиколотки на его пояснице. — Пожалуйста, Тэхен…
— Перестань выпрашивать, — хрипит, поднимаясь обратно к лицу и целуя в губы.
— Но тебе же нравится, когда я прошу, — ласково шепчет Нари, не узнавая саму себя.
Но это так хорошо, чтобы останавливаться. Это намного лучше, чем убегать и прятаться.
Нари проводит ладонью по его шее, гладит и мнет, на что Тэхен рвано выдыхает.
— Ты не представляешь как, — отвечает между поцелуями.
Раздвигает её ноги, нежно надавливая на колени, и аккуратно трется о неё. В нем всё еще страх, что он может навредить. Забота, с какой он трогает её, прижимается бугорком к её промокшим шортам, вызывает не просто желание, но и странное чувство тепла и комфорта.
— И ты знаешь, что я сделаю всё, что ты попросишь? — спрашивает Тэхен, целуя её щеки, линию челюсти, ведет языком по открытому рту.
Нари задыхается.
— Знаю. Ты… ты уже говорил…
— Всё, что хочешь, — продолжает уверять, доказывать, пока возвращается к шее и целует каждый доступный ему участок кожи.
У Нари в голове слишком много идей. Тэхен способен на всё, и он способен сделать это хорошо. Весь в её руках, взрослый, опытный, доступный. Выслушает любую просьбу, исполнит любой каприз, стоит ей попросить, стоит ей только подумать об этом.
Тэхен ухмыляется, когда Нари вспоминает его лицо между своих ног.
— Ты этого хочешь? Чтобы я вылизал тебя? — он гладит по бедрам, залазит пальцами под шорты, но не касается трусов.
— Пожалуйста, — просит шепотом, сжимая рубашку между его лопаток.
— С большим удовольствием, моя милая принцесса, — улыбается Тэхен и тут же опускается на колени.
Нари упирается ладонями о стол, чтобы не упасть, чтобы смотреть. Вчера всё было не так четко, всё плыло и темнело, но сегодня, несмотря на её всё еще немного нестабильное состояние, она может насладиться Тэхеном, что осторожно снимает с неё шорты и недовольно хрипит.
— Ты переодела, — не обвиняет, но подмечает, рассматривая влажные белые трусы. — Зачем? — он дергает бровью, смотрит снизу вверх, медленно целует внутреннюю сторону бедер.
Нари закусывает губу, тихо стонет.
— Они были мокрыми… грязными и…
— И что? — он ухмыляется, снимает с неё нижнее белье, комкает и выкидывает в сторону. Тэхен нежно касается её стоп, носки не снимает, но направляет выше, чтобы Нари уперлась пятками о край стола. — Я был бы только рад, раздвинь ты передо мной ноги и увидь я твои грязные, мокрые, розовые трусы.
Нари шумно выдыхает, не понимая, почему её тело так реагирует на его низкий, бархатный голос, на его сладкие, развратные слова. Не смущается, что сидит перед ним слишком открытая и откровенная, но смущается тому, что он всё видит: как она сжимается вокруг пустоты, как с неё обильно стекает, и как она одним взглядом умоляет.
— Пожалуйста.
— Тише-тише. Я всё сделаю, — выдыхает Тэхен и большими пальцами раздвигает её, с любопытством рассматривая при солнечном свете, а не при тусклой лампе. Нари краснеет, но не отталкивает и не прикрывает лицо – вместо смущения дергает бедрами, и Тэхен хрипло смеется. — Нетерпеливая моя.
Когда он прижимается к ней ртом, то из Нари вылетает что-то очень пошлое и непривычное. Нари помнит, как она стонала, помнит, что молола, какие вульгарные звуки она издавала. Но она не думала, что эхо её голоса, распространяющегося по кухне, столовой и гостиной, настолько красивое и, в то же время, жалобное.
Нари закрывает глаза, тяжело дыша. Но затем открывает, боясь упустить из виду то, как Тэхен вылизывает её. Он уделяет внимание её чувствительным точкам, зная, где ей нравится больше всего. Ему хватило всего одной ночи, чтобы запомнить, чтобы усвоить. Он знал, как лучше всего надавить, как обвести языком, и как втянуть ртом, блаженно мыча.
Нари неосознанно хватается за его волосы, на что он не реагирует. Тэхен испивал её с закрытыми глазами, с удивительным умиротворением, как будто ему дали один из самых вкуснейших и старинных виски. Тэхен гладит ладонями её бедра, унимая дрожь, причмокивал и чавкал, проглатывал.
Горячо, очень мокро. Нари и так достаточно мокрая, но слюни Тэхена смешивались с её смазкой и капали на пол.
Как только он просунул язык внутрь, она вскрикнула.
— Т-Тэхен…
Он мычит, кивает и отрывается на секунду, чтобы вдохнуть ртом воздух. Но затем, после короткого перерыва, прижимается заново, словно ему трудно остановиться, словно ему трудно жить без постоянного привкуса Нари на своем языке.
Высунув язык, он сразу же заменяет его средним и указательным пальцами, растягивая и проникая как можно глубже. Нари вздрагивает, дергает его за волосы, но Тэхен даже не возмущается. Он слишком сильно увлечен, он не может отвлечься. Вновь присасывается, вновь мычит и давит подушечками пальцев туда, где Нари приятнее всего.
— О, Боже!
Тэхен отстраняется, тяжело дышит и смотрит снизу вверх. У него рот мокрый, губы слегка опухли, глаза полуприкрыты.
— «Бог»? К какому «Богу» ты взываешь, милая? — он ускоряет движения пальцами, улыбается и проводит языком по мягкой плоти. — Разве ты хочешь кончить из-за него?
— Тэхен… Т-Тэхен…
— Да, правильно. Молодец, — он улыбается, вновь припадает губами и тихо мычит, награждая вибрацией.
Нари кончает без имен и без предупреждения. Всё, что из неё вылетает – протяжный, поющий стон, который она не в силах скрыть. Тело окутывает знакомая, тягучая нуга, в которой Нари растворяется до безрассудства. Теплая волна касается кончиков пальцев на ногах, вынуждает кожу покрыться мурашками.
Невероятно, неповторимо, потрясно.
Нари хочет еще.
Тэхен встает, не вытирает рта, смотрит пьяно, томно. Но когда он приближается к губам, чтобы оставить несколько поцелуев с привкусом колы, Нари кладет ему руку на грудь, останавливая.
Он вопросительно хмурится, на секунду даже пугается, что он сделал что-то не так.
— Дай мне отсосать тебе.
Тэхен вздрагивает. Взгляд блуждает по её лицу, как будто он пытается удостовериться, не показалось ли ему. У него зрачки расширяются, когда он представляет, и Нари видит краски, силуэт, собственные глаза в отражении его фантазий.
— Нет, — рычит, опуская ладони на стол.
— Почему? — расстроенно спрашивает, тянется к нему, обнимая за шею. Он напряжен, он сдерживается, всё еще сдерживается. — Ну почему? Я хочу, Тэхен. Ты сказал, что ты сделаешь всё, что я попрошу…
— Я… — он обрывисто выдыхает, издает мучительный стон и утыкается лбом в её лоб. Отказывается смотреть, отказывается думать. — Если… если я почувствую твой прекрасный рот на себе, я кончу тебе в глотку.
Нари закусывает нижнюю губу, сокращает между ними расстояние.
— Хочу, — соблазнительно шепчет, оставляя невинный поцелуй на его открытых, покрытых её смазкой губах. — Хочу-хочу-хоч-…
Тэхен рычит, подхватывает Нари на руки, снимая со стола.
— Ты, оказывается, такая капризная.
Он садится на ближайший стул, аккуратно ставит Нари на пол. Прежде, чем она коснется белыми носками мрамора, Тэхен проверяет, нет ли осколков, еды или мусора. Он не дает опуститься на колени. Пока что.
Ладони приподнимают, но не снимают майку. Тэхен оставляет её в районе ключицы, наслаждается видом: округлая грудь, торчащие соски, нежная кожа, живот. Нари физически ощущает его бегающий взгляд, как будто он пытается оставить на ней следы, не касаясь.
Он облизывает губы прежде, чем припасть ртом. Обхватывает, нежно сосет, мычит. Нари хватается за его плечи, чтобы устоять на ногах, чтобы не упасть в его объятия. Тэхен придерживает её за талию, пока водит языком, пока отрывается с мокрым хлопком и перемещается слева-направо.
Запах лайма не отпускает. С каждой секундой Тэхен выделяет всё больше и больше феромонов, путая и утягивая во тьму. Нари даже не сопротивляется. Если бы и хотела, то у неё всё равно ничего бы не получилось. Он слишком умелый, слишком заботливый, наблюдательный.
Тэхен тяжело дышит и ловит её губы в мокром поцелуе. Он более ненасытный, чем вчера, более жадный и горячий.
Но Нари всё равно мало.
Медленно опускается вниз, не разрывая поцелуя. Коленями чувствует холодный мрамор, замечает, как Тэхен шире раздвигает ноги. От него исходит бешеный запах лайма, который Нари хочется проглотить и испробовать.
Оказавшись внизу, она отрывается от губ Тэхена, смотрит на его брюки. Мокрые, выпирают.
Тэхен откидывается на спинку стула, смиряясь с положением, и кладет руки на подлокотники. Не дергается, пока Нари расстегивает пуговку и справляется с собачкой, не останавливает, когда она приспускает штаны и видит очертания его члена.
Какой же он большой.
Тэхен фыркает.
— Уверена, что справишься? — хрипит, сглатывая.
Нари облизывает губы, пальцами цепляется за кромку черных боксерок, чтобы стянуть ниже. Член пружинит, и Тэхен облегченно выдыхает. У него головка влажная, вены вздулись, и узел был не таким большим, как вчера.
Нари не нравится его вопрос, поэтому она наклонятся ниже, обдает дыханием его член, когда говорит:
— Научи меня, м? Па-па.
Может, Тэхен и нашел несколько её чувствительных зон, но она также кое-что запомнила.
У него глаза распахиваются, между бровей проскакивает морщинка. Стыдно, что из него смазка начала сочится в ответ, что запах лайма выделялся с увеличенной интенсивностью. Обращение, которое Нари должна была забыть на время их близости, но нагло, вязко произнесла, дразня и бросая вызов.
— Не… блять, не говори так, — шипит Тэхен.
— Но тебе же нравится, — улыбается, указательным пальчиком касаясь его уретры. — Я чувствую это. Твой запах… я чувствую, как твоя омега, — она обхватывает ладонью, неотрывно смотрит на то, как он закатывает глаза и хватается ладонями за подлокотники стула. — Так что? Научишь?
Тэхен щурится, выдыхает сквозь сжатые зубы и пытается взять себя в руки.
— Научу, — басит, тяжело дышит. — Сначала… поцелуй головку.
Нари ёрзает, ощущая на ногах собственную влагу.
— Вот так? — она медленно приближается, касается губами его мокрого члена, чувствуя вязкий предэякулят. Прежде, чем продолжить, слизывает кончиком языка, пробуя сочный лайм.
У Тэхена дергается кадык.
— Д-да. Теперь… оближи. Да, вот так. Молодец, Нари, — выдыхает, взгляда не отводя. — Теперь, попробуй взять в рот, но только головку. Осторожно. Во-о-от так… блять, — тихо стонет Тэхен, вынуждая Нари замычать от удовольствия. — Какая ты умничка. Моя принцесса. Да, вот так, води языком вот так.
Кисло, но приторно. Нари никогда не любила лаймы, они всегда были ей безразличны, как и все остальные цитрусовые. Но вкус Тэхена одурманивает, вызывая неутолимую жажду. Сколько бы она ему не отсасывала, сколько бы предэякулята она не слизала – мало.
Отрываясь, она умоляюще смотрит на него.
— Тэхен, хочу еще.
— Ты получишь еще, если будешь делать то, что я скажу, — поразительно спокойно объясняет Тэхен. — Теперь… проведи языком вдоль. Вот отсюда и до кончика. Мг? Давай.
Нари кивает, опускается к его узлу, давит языком. Тэхен неосознанно дергает бедрами вперед. Она поднимается выше и выше, чувствуя языком его горячую кожу, его выступающие венки. Обхватывает губами упругую головку и мягко сосет, не в силах сдержать стон.
Тэхен, кажется, беззвучно матерится.
— Возьми яйца в рот, — торопит, хотя сам же себя останавливает.
Нари вновь прижимается лицом к основе, втягивает в рот левое, правое. Только сейчас понимает, что Тэхен побрился. Вчера у него тут были волосы, которые щекотали каждый раз, когда он прижимался лобком к ней. Но теперь – гладкая чистота.
Значит, он знал, что одного раза не хватит?
Нари вздрагивает, когда чувствует его руку у себя в волосах. Вопросительно смотрит, пока поднимается языком выше, чтобы взять головку. Тэхен не сжимает локоны, но одобрительно гладит, наклоняется вперед. От его взгляда волосы встают дыбом, но не от страха, а от радости, что только Нари достойна видеть его таким.
— Ты доверяешь мне? — спрашивает почти шепотом, вынуждая отпустить. Нари не совсем понимает, к чему вопрос, но утвердительно кивает. Тэхен в ответ удовлетворенно улыбается. — Хорошо, — его пальцы на волосах сжимаются в кулак. — Сейчас, я войду в твою глотку. Тебе будет больно. Ты будешь кашлять и задыхаться… поэтому, задержи дыхание и открой рот как можно шире, — преподавательским тоном объясняет Тэхен, как будто он учит Нари не отсасывать ему, а водить машину. — Высунь зык, расслабь горло. Да. Мг, вот так. Не бойся, — он кратко улыбается, перемещает её ладони себе на колени свободной рукой. — Если что – шлепни меня.
Нари знает, насколько неподобающе она сейчас выглядит: в одних носках и поднятой к ключице майке, с собранными волосами на затылке, высунутым языком и глазами, наполненными жаждой и похотью. Соображай она здраво, она бы ни за что в жизни не позволила себе поведение раскрепощенной, бездушной куклы, омеги, которых она всегда осуждала и презирала.
Но Тэхен смотрит на неё не как на игрушку, не как на легкий способ удовлетворить себя, но как на звезду, за которой он готов идти сквозь ночь и тьму.
Нари резко втягивает в себя воздух, когда чувствует на своём языке головку. Тэхен толкается медленно, осторожно. Он нежно тянет за волосы, насаживая и проникая всё глубже, и глубже, пока Нари не начинает кашлять и жмуриться. У неё горло разрывает, воздух не поступает в легкие, рвотный рефлекс моментально срабатывает.
Но только она хочет стукнуть его по колену, Тэхен освобождает её рот, позволяя прокашляться.
Повторяет всё то же самое, но Нари всё так же трудно. От спазмов глотки её немного трясет, от затрудненного дыхания ей сложно соображать. Как бы Тэхен ни пытался успокоить её выделяющимися феромоны, для её рта и горла его член – это тяжело и больно.
Но Нари соврет, если скажет, что ей не нравится.
Смазка с привкусом лайма, что стекает по её слизистым стенкам, будоражит и вынуждает дергать бедрами в поисках минимального трения. Тихое мычание Тэхена и его легкая дрожь восхищают, вызывая желание взять глубже. Рука в её волосах, узел и побритый лобок, которые упираются в губы и нос Нари – она не может соображать, не может…
Пищит и вскрикивает, когда Тэхен резко толкается по самую основу, по самые яйца, проникая настолько глубоко, что у Нари визуально увеличивается горло. Пытается вытолкнуть: кашляет, задыхается, давится слюнями.
Но он тянет за пряди, позволяя вдохнуть.
Тэхен смотрит виновато, хочет извиниться, но Нари его опережает:
— Еще, — хрипит, тяжело дыша. — Сделай так еще.
У Нари в глазах сверкает, когда он повторяет, когда он толкается в её рот. Внизу живота сводит, она готова кончить прямо сейчас, но Тэхен не позволяет ей страдать – он опять дергает за волосы, и Нари жалобно скулит, когда его член покидает её глотку.
Не успевает ничего сказать. Он затыкает поцелуем, слизывает смазку, слизывает слюни, горячо целует и обхватывает её лицо ладонями. Нари давит языком в ответ, молча хнычет, желая продолжить, желая ощутить его сперму у себя во рту, но Тэхен всё еще сдерживается, всё еще бережен и мягок.
Как настоящий отец.
Он рычит, читая и чувствуя, поднимает к себе на руки и усаживает так, чтобы его колено было между её ног. Тэхен ничего не говорит, но по его бешеному взгляду видно, насколько легко его можно сломать, стоит упомянуть их не родственную связь.
— Ты такая молодец, Нари, ты так хорошо справилась, — шепчет в её приоткрытый рот, пока управляет её бедрами, чтобы она терлась о него, чтобы она размазывала свою влагу по его дорогим, люксовым брюкам. — Ты моя лучшая девочка, да? — бормочет, утыкаясь в шею, вдыхая её запах и целуя её кожу.
Нари стонет, обнимает его, льнет как можно ближе. Носом зарывается в его волосы, желая впитать его запах, желая стать его запахом. Каждый раз, когда он вжимает её в своё бедро, она закатывает глаза и впивается ноготками в его плечи.
— Д-да. Да-да.
— Вот так, да, — подбадривает Тэхен, ослабляя хватку на её тазе. — Продолжай сама. Найди свой ритм, мг, — тихо объясняет, упираясь губами в её ушко сквозь спутанные волосы. — Пытайся двигаться так, чтобы твой клитор терся о меня. Да-да, вот так. Молодец, — он улыбается, гладит по ягодицам, пока Нари хаотично дергает бедрами, ощущая мягкую ткань и твердую ногу. — Отлично, не останавливайся…
— Тэхен… Тэхен…
— Зови меня, желай меня, используй меня, — он целует её плечи, слегка приподнимает колено, чтобы ужесточить трение. — Я ведь для этого тебе нужен, Нари. Помогу, подскажу, научу и всегда буду рядом.
Пальцами комкает его рубашку на спине, дрожит в его руках, на его ноге. Изо рта вырывается хриплый, надломленный стон, пока тело пронзает электрический разряд. Нари ничего приятнее в жизни не ощущала, ничто так не вызывало зависимость, как то, что с ней творил Тэхен. С каждым разом она должна была бы привыкнуть, насытиться, но после теплого удовлетворения вместо усталости и покоя, Нари одолевала усиленная жажда.
Почему, когда она кончает, то это так быстро? Почему она не может растянуть это? Почему она не может ощущать это дольше минуты?
Мало-мало.
— Еще, — просит Нари, слепо целуя щетину Тэхена, его щеки, его веки и переносицу. — Еще…
— Конечно, — он ухмыляется, поднимает её, аккуратно ставя на ноги. Разворачивает лицом к столу, плавно наклоняет, вынуждая голой грудью прижаться к деревянной, прохладной поверхности. — Конечно, ты хочешь еще, — Тэхен гладит её бедра, рассматривает. Нари чувствует его взгляд, чувствует, как её запах неконтролируемо выделяется. По внутренней стороне бедер стекает, капая на пол, и Тэхен проводит ладонью, собирая. Нари слышит, как он мычит. — Пальцы? Язык?
Возмущенно стонет, утыкаясь лбом в стол. Почему он не дал третьего, нужного варианта?
— Пальцы.
Тэхен тут же вставляет в неё средний и безымянный, с легкостью проникая. Нари сжимает интуитивно, не желая отпускать. Но он почти и не выходит из неё – прижимается ладонью, стимулирует изнутри и давит подушечками пальцев, находя в ней нужные точки. Нари закатывает глаза, царапает стол, дергает бедрами, но Тэхен удерживает на месте, нажимая на поясницу свободной рукой.
Запах лайма не душит, но ведет. Нари пытается расслабиться, тает, чувствуя, как вновь намокает, как из неё течет. Сколько вообще смазки она может произвести? Как долго она будет её выделять? Разве у неё нет предела? Разве омега не должна в какой-то момент попросту исчерпаться?
Но у Нари кружится голова. Мокрые, грязные звуки, что издает её тело при ласках Тэхена, не смущают, но доводят до исступления. Несмотря на то, что она только что излилась на его штаны, опьяняющий оргазм приближается с той же скоростью, с какой Тэхен мастурбирует ей пальцами.
— Пожалуйста-пожалуйста!
— Тише, Нари, — улыбается Тэхен, наклоняясь к ней ближе, прижимая грудью к её спине и позволяя ощутить его жар, его феромоны. — Ножки пошире. Да, молодец, — шепчет на ухо, удовлетворенно мычит. — Ты хочешь, чтобы я вставил тебе?
— Да-да-да, — требует, пытаясь подняться, пытаясь посмотреть на него через плечо. — Хочу тебя, Тэхен, пожалуйста…
Нежно убирает волосы с её лица, аккуратно мнет шею, чтобы она легла обратно. Тэхен оставляет несколько поцелуев на её щеке, вытаскивает пальцы и вытирает всё о свой член. Нари встает на носочки, выпячивая нижнюю часть тела, когда ощущает его мокрую головку, когда он нежно водит вверх-вниз, дразня и растирая.
— Как пожелаешь, моя любимая Нари…
Стоит ему резко толкнуться в неё, стоит ему заполнить её до предела, до пульсирующего узла, как мышцы сокращаются, как она стонет в воздух, закрывая глаза. По ногам идут мурашки до самых пяточек, со рта вытекают слюни, а приятная патока, сотворенная колой и лаймом, вводит в состояние ни то нирваны, ни то безумного транса. Всё растворяется в непроглядной тьме, и затем вновь вспыхивает, когда Тэхен толкается.
— Всё хорошо? — басит над ухом, трется носом о висок. — Нари?
Кивает, мычит, наблюдает, как он упирается ладонями о стол с двух сторон от её головы. Нари рассматривает блестящие под солнечным светом мокрые пальцы, как между ними тянутся тонкие, вязкие нити. Неосознанно сжимает его внутри, на что Тэхен смеется.
— Возьми меня за кисти, — инструктирует, и Нари послушно выполняет. — Мг. Умничка. Теперь, держись крепче.
Хватка усиливается, когда Тэхен начинает двигаться. От его темпа стол трясется. Нари ощущает, как он бьется о неё яйцами и узлом. Жмурится, стонет, чувствуя, как его золотые часы падают ей на пальцы каждый раз, когда он толкается в неё. Уцелевшая тарелка резко падает на пол, разбивается, но звон не будит и не приводит в чувство.
Нари слышит, как он дышит над ней, как он матерится себе под нос. Тэхен не срывается, но хочет сорваться.
У Нари болит шея.
Колени подкашиваются, носки вытягиваются, ноги слабеют, не в силах найти опору. Разум туманится, лайм дурманит, а блаженные толчки, которым Тэхен её награждает, сводят с ума. Нари не соображает, не думает, лишь чувствует и нуждается.
— Кончи… кончи в меня, — бормочет, стонет, умоляет. — Тэхен, ко-…
— Нари, — грубым тоном перебивает, злится. — Нет.
— Н-но…
— Молчи, — рычит Тэхен, прижимаясь к ней грудью и затыкая рот ладонью с часами. — Хватит. Ты не… не понимаешь, что ты просишь.
Нари закатывает глаза, отпускает его кисти и приподнимается на локтях, насколько может. Лопатками ощущает его учащенное сердцебиение, его жар сквозь рубашку. Затылком утыкается в его плечо, тем самым открывая шею.
Укуси.
Укуси меня.
— Нари, — раздраженно шипит Тэхен, но убирает руку со рта.
Правда, он не дает возможности умолять в голос. Отвлекает тем, что поднимает ногу Нари, сгибая её в колене и укладывая на стол. Растягивает так, что у неё отбирает дар речи, что всё, на что она способна – втягивать в себя воздух и протяжно стонать. Такое ощущение, что Тэхен пытается проникнуть в неё как можно глубже, заполнить со всех возможных углов, чтобы она, наконец-то, замолчала.
Нари кончает в третий раз после нескольких громких толчков, сжимаясь вокруг Тэхена. Падает на стол, обессилено тянется ладонями вперед, царапая поверхность. В голове нет ни одной здравой мысли. Всё, что она видит, что она чувствует – запретное удовольствие и сокровенное, неземное блаженство.
Тэхен утыкается носом в её шею, прижимается губами. В новой, откровенной позе приятно не только Нари, но и ему. У него узел набухает, член пульсирует. Он сдерживается, по крайней мере, пытается. Не может устоять перед запахом, который Нари выделяет с усиленной интенсивностью, реагирует на каждый её писк и стон, плотнее придавливает к столу.
Нужно воспользоваться, нужно расколоть его.
Нари может. Нари знает как.
— Укуси меня, — умоляет, хнычет, задыхаясь и вибрируя всем телом. — Сделай… сделай меня своей. Я буду твоей, Тэхен.
— Ты и так моя, — рычит, целуя шею. — Ты – моя… моя омега. Ты всегда будешь моей омегой. Блять.
— Пожалуйста, — просит, сжимая его изнутри. — Пожалуйста, если ты… если ты не укусишь меня, я…
— Что? — хрипит Тэхен, но не ужесточает толчки, не применяет грубой силы. — Что ты сделаешь? — пальцами приподнимает её подбородок, проводит языком по её шее. Он же хочет укусить, он же сам желает оставить несмываемую метку на ней. — М? Что ты сделаешь, Нари?
— Не… не прощу. Не прощу тебе, — стонет, практически плачет, давит на слабое, давит на то, от чего ему не увернуться.
И Тэхен сдается.
— Капризная, наглая, упрямая, — у него голос дрожит, у него толчки становятся хаотичными, глубокими. — Но… но моя. Моя Нари. Моя… моя омега.
— Тэх-…
Нари вскрикивает. Тело замирает, глаза распахиваются, руки покрываются гусиной кожей. Резкая, но и в то же время сладкая боль пронизывает шею. Длинные клыки Тэхена впиваются в кожу, не жалея и не осторожничая. Он застывает, входит в Нари практически с узлом, дрожит и мычит, задержав дыхание.
Укусил. Он укусил её.
Моя-моя-моя.
Нари не двигается, слышит его, чувствует его, физически ощущая, как её душа перестраивается. Не понимает, как это возможно, не знает, как это происходит, но что-то в ней меняется, что-то щелкает и окутывает теплом. В воздухе ощущаются мелкие искры, внизу живота приятно сводит, и она слабеет под Тэхеном, подчиняясь и доверяя.
Одними губами произносит его имя, как клятву, что ложится на её сердце.
Тэхен выдыхает, продолжает качаться бедрами в ленивом, но нарастающем темпе. Он всё еще не отпускает её шею, всё еще держит, всё еще не может насладиться её вкусом. Руками обнимает Нари, накрывает её ладони своими и пытается сделать так, чтобы они стали одним целым.
Внутрь. Хочу внутрь. Кончи внутрь.
Тэхен в ответ ужесточает темп. Отпускает шею, утыкается лбом в затылок Нари, целует волосы и вдыхает её аромат. Он всё еще не опустил ногу, всё еще долбится в неё под странным, но до невозможного приятным углом. Стол съехал чуть вперед из-за темпа, ножки скользили по мрамору со скрипом.
Нари хочет повернуться, хочет посмотреть ему в глаза и сорвать его ограничения. Тэхен продолжает бороться с собой, с желаниями, запрещает себе и сдерживает себя, не давая Нари то, что она так истошно требует уже второй день подряд.
— В рот, — вдруг хрипит на ухо Тэхен, не сбавляя темпа. — Я могу кончить тебе в рот. Накормлю тебя.
Нари вздрагивает, закатывает глаза, пытается ответить, но всё, что из неё вылетает – это жалобное и возмущенное:
— Н-но…
— Ты ведь хотела, так? — спрашивает, уводит от главной цели. Нари понимает, что он её отвлекает, но всё равно кивает, ведь одна лишь мысль о том, что она напьется им, вынуждает сжать его изнутри. — По капризу на раз. Сойдет? — очередной кивок со стороны Нари и тихий смешок со стороны Тэхена. — Вот так. Молодец. Теперь сползай на колени, но осторожно.
Как у него это получается? Как он вообще способен уследить за тем, куда они двигаются, на что наступают, где находятся? Как Тэхен понимает пространство, но Нари – нет?
Он сказал, чтобы она осторожно слезла со стола, но сам поднял её, обняв за плечи, сам развернул её к себе лицом и непозволительно нежно опустил вниз. У Нари дрожали ноги, она практически их не ощущала, но смогла устроиться на влажном мраморе и упереться затылком о ребро стола. Тяжело дыша, она подняла взгляд на Тэхена, скользя от его грязных штанов, к его побритому лобку, выше, к его смятой рубашке, вздымающейся груди и, наконец, к его превосходному лицу.
Поэтому он не позволял развернуться, не разрешал посмотреть в его затуманенные жаждой глаза. В нем не было грязного желания.
Тэхен выглядел, как тот, кто сейчас умрет, но будет счастлив отдать свою жизнь Нари и только Нари.
— Дай мне, — хрипит, неотрывно наблюдая за ним. — Дай… дай мне.
— Нари, я…
— Пожалуйста, Тэхен.
Он закатывает глаза, беззвучно матерится, направляет свой член и головкой проталкивается сквозь мокрые губы Нари. У Тэхена едет крыша, когда он понимает, что у него нет лимита, нет предела, что он может толкаться в её рот в удобном ему темпе, что он может кончить в неё, не останавливаясь и не контролируя ни себя, ни Нари.
Тэхен взгляда не отрывает, когда изливается на её язык, в её глотку. У него живот покрывается мурашками, у него узел пульсирует у самих губ Нари. Тэхен шипит, обрывисто стонет, выпуская тону запаха и волну феромонов. Он лишь на секунду закрывает глаза, дергает плечами и шумно выдыхает.
Нари глотает, и глотает. Вкус лайма сшибает. У неё зрачки расширены, когда она пробует его сперму, когда она пытается взять всё и не пропустить мимо рта и капли. У неё дрожат ресницы, рука тянется вниз, чтобы довести себя, как учил Тэхен, чтобы словить тот же непревзойденный поток эйфории, что и Тэхен. Но как бы она себя не гладила, как бы глубоко но толкала в себя пальцы, не может повторить, не может достигнуть.
Тэхен освобождает её рот, падает на пол, на колени. Пока Нари кашляет, он ловит её открытый рот в жарком поцелуе. Не позволяет ей продолжить – убирает ладонь, заменяет своими пальцами и толкаться внутрь сразу тремя, с легкостью находя нужную, чувствительную зону. Тэхен стонет, когда Нари сжимает его, когда Нари цепляется за его плечи и хнычет в его губы. Он не брезгует – вылизывает и слизывает, мокро целует и причмокивает, пока вплотную прижимается ладонью и стимулирует не только изнутри, но и снаружи.
Нари отрывается, замечая вязкие слюни, его же сперму. У неё дрожат ноги, у неё в животе тянет. Они смотрит в его глаза, требует и выгибается спиной.
— Тэхен!
— Нари.
Тэхен целует слишком нежно, пока Нари кончает слишком обильно.
Если честно, она потеряла счет. Не уверена, что есть цифра, которая полностью удовлетворит её. Бесконечность – самое близкое к тому, что она хочет, чего она действительно желает. Но всё равно наслаждается, всё равно тает и пропитывается не только их запахами, но и сладостью их слияния.
Весь пол мокрый. Нари почти падает, но Тэхен вовремя её ловит и прижимает к себе. Он целует в висок, в щеку, что-то шепчет, чего она не может разобрать. Что-то насчет таблеток. Нари неосознанно кивает и позволяет поднять себя на ноги, а затем и на стул, где Тэхен её оставляет.
Который час? Не понимает, сколько они тут находятся, как долго её разум бродит в пьяном оцепенении.
Таблетка помогает прийти в себя. Нари глотает, выпивает целый стакан воды. Пока Тэхен приводит себя в порядок, убирает со стола, вытирает пол и выбрасывает осколки, всё понемногу начинает проясняться. Непередаваемая жажда стихает, голова немного болит. Нет голосов, нет требований. Просто тишина, к которой Нари прислушивается.
Это всё течка?
То же самое с ней было и вчера?
Нари медленно опускает майку, видит свои трусы и шорты на полу. Они близко, но кажется так далеко. Не хочет подниматься со стула, ничего не хочет делать. Между ног мокро, ноги ватные, и горло болит.
Но затем, Нари опускает ладонь на шею, и это отрезвляет.
— Тише.
Тэхен облокачивается спиной о подвинутый ближе стол, замечая обеспокоенность на лице у Нари. Видимо, она выглядела очень напуганной. Видимо, в её глазах не просто шок, но страх.
— Когда всё это закончится?
Тэхен моргает, упирается руками о стол. Нари не звучала так, будто она жалуется или ненавидит, но так, словно она переживает и боится саму себя.
— Течка должна быть еще два-три дня, — спокойно отвечает Тэхен, и его тон не перестает удивлять. — С меткой будет проще. Легче.
Нари вздрагивает, плотнее прижимает ладонь к укусу.
— Ты… ты поставил метку только из-за того, чтобы мне было лег-…
— Нет, — обрывает Тэхен. — Я поставил на тебе метку потому, что хотел.
Странно.
Странно, что это облегчает. Странно, что это в какой-то степени утешает и радует.
Всё слишком быстро, слишком внезапно. Нари с трудом свыклась с мыслью, что она, всё-таки, омега, но теперь, ей нужно как-то осознать тот факт, что у неё есть истинный альфа…
…который также является её отчимом.
Тэхен не уходит, не двигается. Он чего-то ждет, и Нари понимает, что, возможно, у неё сейчас не то состояние, когда её можно оставлять одной. Не после всего, что произошло, что происходит… что может произойти.
Нари вытягивает ноги, крепко сжимает стакан, дном касаясь живота.
— Тэхен, что мы… что мы будем делать?
Неизбежный вопрос. Как и все, что последуют далее, что настигнут Нари.
Один раз можно было бы утаить, забыть каким-то чудом, возможно даже сделать вид, что ничего не было.
Но притяжение реально. Метка реальна. И то, что Нари чувствует к Тэхену, что Тэхен чувствует к Нари – волшебно, но реально.
— Не сегодня.
— Что?
— Подумаем об этом не сегодня, — он протягивает руку, за которую Нари хватается с непривычным доверием. — Ты нестабильная. У тебя всё еще течка, — Тэхен выдыхает, гладит её по щеке, рассматривает её вблизи и всё еще выглядит слишком умиротворенным. — Дай себе время. Мы всё решим.
Нари крепче сжимает его руку, утыкается лбом в его плечо. Больше не чувствует запаха – лишь его остатки. Но что-то в его касаниях, в его присутствии кажется естественным, настоящим. Нари не чувствует сексуального желания, больше не хочет ощутить его узел внутри, не гонится за оргазмами.
Это таблетки так действуют?
Или Тэхен?
— Возьми выходной. Сегодня.
— Возьму, — улыбается, кладет руку на затылок и гладит по голове. — Буду весь день с тобой.
Пусть её просьбы звучит по-детски, пусть это неправильно, но Нари не хочет его отпускать. Она обнимает его, крепко-крепко, облегченно выдыхает, когда он обнимает её в ответ.
Скоро их ждут проблемы. Большие проблемы. Здравый рассудок Нари стих, но не исчез. На подкорке сознания она понимает, что их связь – это не что-то легкое и романтичное, не радужное и не веселое. Тэхен всё еще не безликий парень с пьянки, а она – не взрослая женщина с ресторана. Документы с одинаковой фамилией, с выведенным черным по белому «приемный отец» и «падчерица» никуда не испарились, а их семья не создается, но раскалывается всё больше и больше.
Нари боится, и она признает, что её окутывает страх. Нари не знает, что делать, и она не видит счастливого конца.
Всё это неправильно.
Всё это ошибка.
— Скажи, что всё будет хорошо, — просит, не отпуская и прижимаясь к Тэхену еще сильнее. — Пожалуйста, скажи, что…
— Всё будет хорошо, — он вынуждает посмотреть на себя, нежно касаясь подбородка и приподнимая её личико. — Я же сказал. Мы всё решим. Ты же моя омега, и я – твой альфа.
Нари обрывисто выдыхает, кивает.
Тэхен всегда говорит правду. Тэхен никогда не врет.
Тэхен – тот, кто дарит безопасность и уют; тот, кто не бросит и будет рядом.
Нари верит.
Нари верит и улыбается, радуясь, что она – не одна, что она – с Тэхеном.
Добавить комментарий