— Ты хорошо себя вёл в этом году?
— Кажется, да.
— Честное слово?
— Нет.
(с) “Один дома”, 1990г.
— Мы победили! Мы победили! — хлопая в ладоши, радостно восклицает Сонми. — Ничего нового, конечно, но всё равно приятно.
Белая фишка Сонми и Юбина быстрее всех достигла финиша. Синяя фигурка, принадлежащая Вуджину и Наён, отставала от победителей на пять полей. Хао, Тэхо и Анна были третьими, и последними…
— Как ты не смог понять слово “бутылка”? — хмурится Бонхи и показывает карточку со словами.
— Может, потому что стоило сказать “из чего пьют воду”, а не “то, что ты кинул в меня на стадионе”? — кривится Тэхен, скрещивая руки на груди. — И я не кинул в тебя бутылку. Не драматизируй.
— Хорошо. “Соль”. Что не понятного, блин, в “соли”?!
— Ты вообще знаешь, что такое “соль”? — Тэхен наклоняется чуть вперед, смотря в глаза Бонхи. — Это “приправа”, “то, что ставят на стол рядом с перцем”, но не “нота”.
— “Соль” – это одна из музыкальных нот, если ты не знал.
— Блять, я знал, но можно было бы…
— Ребята, вы чего? — между ними приземляется Тэхо, раскидывает руки и обнимает сестру с Тэхеном за плечи, прижимая к себе. — Это всего лишь игра. Вы и так неплохо справились…
— Мы на последнем месте, Тэхо!
Старший брат тяжело вздыхает и мотает головой. Он наклоняется чуть ближе к Тэхену и нарочно громко шепчет:
— Не принимает поражений. Мрак.
— Я принимаю поражения!
Тэхен фыркает.
— Но не за семейным Алиасом, — хихикает Тэхо и взлохмачивает волосы Бонхи прежде, чем подняться. — Ну, что? По сигаре-…
— Нет! — папа не хотел звучать грозно, но Новичок всё равно подскочил. — Пока что нет, — более мягко говорит отец, с улыбкой смотря на гостя. — Тэхен, ты, как человек с прекрасным музыкальным вкусом, не хочешь ли взглянуть на мою аппаратуру? Покажу тебе столько всего интересного… если ты, конечно, не против.
Тэхен несколько нервно сглатывает и поправляет пиджак. Он неосознанно оглядывается на Бонхи, будто бы спрашивает совета, на что она кратко кивает.
Удивительно. Минуту назад он готов был ей глотку разорвать за предъявы, а теперь выглядит, как напуганный щенок.
— Да, конечно. Я буду только рад.
— Отлично, — отец широко улыбается, закидывает руку на плечо Новичку и разворачивает его в сторону лестницы. Он оглядывается, чтобы махнуть остальным. — Ну, вы тут развлекайтесь. Кто хочет, то, конечно, может присоединиться…
— Нет, спасибо, — тут же подняв ладонь, отвечает Тэхо.
— Я двести раз там был, пап, — ухмыляется Хао.
— Я, может, позже зайду, — улыбается Сонми, хотя все знают, что она не зайдет.
Отец недовольно закатывает глаза, цыкает и большим пальцем указывает на своё семейство, смотря на Тэхена.
— Дилетанты. Скажи, Тэхен, ты вот знаешь, что такое “ленточный магнитофон”? М?
— Да, конечно. У моего дедушки когда-то был…
Папа с Тэхеном исчезают на втором этаже. Зная болтливость и безмерную любовь отца к музыке и аппаратуре, Бонхи даже интересно, как долго Новичок протянет. Сам не сбежит – он ведет себя поразительно вежливо и терпеливо в кругу семейства Чон. На сцене Тэхен тоже послушный, но вне кружка не знаешь, что от него ожидать.
Бонхи смотрит на разложенное поле “Алиас”, на их зеленую фишку с Тэхеном, которая с трудом пересекла половину дорожки. Несмотря на то, что они уже довольно давно общаются с Новичком, почему-то им трудно понять друг друга с полуслова. Сонми с Юбином победили, ведь они уже сколько лет встречаются и живут вместе, а Бонхи с Тэхеном никак не могли отыскать золотую середину. То он плохо объясняет, то она не понимает, и наоборот. Вот играли бы они в шарады, то они бы точно заняли первое место.
Бонхи старается не сильно расстраиваться. Помогает собрать всё в коробку и решает пообщаться Тэхо и Сонми, с которыми она реже всего видится. Хао с Анной точно так же соскучились по брату с сестрой, и пока дети делились новостями, мама взяла на себя Юбина.
Бонхи находит фотографию с больничной палаты, где вся труппа собралась вокруг Сонгён. Ожидая, что Новичок будет первым, кто привлечет внимание, Бонхи очень удивилась, когда Тэхо с Сонми ткнули пальцами в зеленый свитер помощника. Они знали Чимина не понаслышке, пару раз даже виделись вживую, поэтому не упустили возможности разузнать, как дела у лучшего друга Бонхи.
Хао тем временем подгрузил несколько видео со своих тренировочных матчей по боксу, объяснил несколько приёмов и поделился планами о будущей карьере спортсмена. Сонми не очень поддерживает выбор брата идти в единоборство, как и Тэхо, но Хао всё равно никого не слушает. Все в семье знают, что если он чего-то хочет, он не остановится.
Анна листает галерею и демонстрирует снимки новой коллекции, которую она хочет запустить весной. Не упускает возможности похвастаться нынешними нарядами, новыми идеями и планами на следующий год. Сонми просит сшить что-то для неё, а Тэхо предлагает скооперироваться с крупным брендом и попробовать добиться показа мод. Анна скептически поджимает губы и задумчиво смотрит на дизайн весеннего платья у себя в телефоне.
Время летело незаметно. Мама громко вздохнула, смотря на часы.
— Я хочу десерт. И! Нужно пофоткаться.
— Да! — кивает Сонми. — Столько сидим, а ни одной фотографии!
— Можем на полароид, — предлагает Бонхи, вставая с дивана. — Он на столе.
— Хорошо, что напомнила, — машет пальцем Тэхо и поднимается следом. — Я же тебе картриджи не дал.
— Бонхи! — зовет мама. — Сходи за Тэхеном с папой! Они уже там час торчат.
— Да-да, сейчас…
Поднимаясь на второй этаж, Бонхи несколько устало зевает, прикрывая рот рукой. Только десять вечера, а её уже тянет в сон. День выдался насыщенным. К тому же, достаточно нервным. Чего стоит один Тэхен…
…который прижимал её к кровати.
Бонхи моментально краснеет, но легко шлепает себя ладошками по щекам, стараясь прийти в себя. Стоит подумать… нет, вспомнить его губы, его касания и взгляд, как тело охватывает бодрящий жар.
Из комнаты доносится чувственная гитара и хаотичные барабаны. Бонхи встает в проходе, скрещивает руки на груди и облокачивается плечом о дверную раму. Тэхен с отцом стояли к ней спиной, смотря на проигрыватель, где крутился винил.
Бонхи поверить не может. Тэхен лапал её, водил губами по шее и толкался языком в её рот. Нагло и грубо.
А теперь мирно общался с её отцом, как будто он не делал ничего постыдного с дочерью Вуджина.
Тэхена совесть вообще не мучает?
— …Хендрикс – виртуоз, правда?
— Да, — в тоне Новичка проскакивает сомнение. — Но я не очень его люблю.
— Не любишь?! — отец заметно удивлен. — Но он же один из величайших гитаристов всех времен!
— Да, я знаю, — кивает Тэхен и засовывает руки в передние карманы брюк. — Мне не нравится его музыка, вот и всё.
— А что насчет Эрика Клептона? Фредди Кинга?
Тэхен виновато морщится, как будто ему неудобно. Отец никогда не осуждал за музыкальный вкус. Он терпеть не может рэп и всё, что с ним связано, но он не критиковал Хао, который обожает Эминема, Дрейка, ZICO и других широко известных хип-хоп исполнителей.
Но, видимо, Тэхену всё еще было важно произвести хорошее впечатление и не разочаровать отца Бонхи.
— Они блюзовики, а я в блюзе не силен.
Папа так смотрит на Новичка, будто бы тот сказал одну из самых гениальных и изумительных вещей, который он когда-либо слышал, хотя, на самом деле, Тэхен попросту продемонстрировал свои знания в музыке.
Бонхи, отчасти, понимает отца: она всё еще поражается тому, насколько же хорошо Новичок разбирается в музыке, хотя его основной профиль – изобразительное искусство.
Папа прочищает горло, задумчиво смотрит на винил, и затем вновь поднимает взгляд на Тэхена.
— У тебя же есть кассетный плеер, да?
— Да… да, кстати, — спохватывается Тэхен и низко кланяется Вуджину. — Спасибо Вам большое, что починили.
Отец не сразу понимает, о чем он, но затем машет руками, мотает головой и скромно улыбается.
— Перестань. Мне было в радость. Такой раритет. Так я еще и вдохнул в него жизнь! — он смеется и обнимает себя руками. Тэхен выпрямляется, кратко улыбаясь. — К тому же, Бонхи так просила…
Бонхи хочет вмешаться, чтобы отец не сболтнул чего лишнего, но застывает с поднятой ногой, когда слышит:
— Не отлипала, да? — ухмыляется Тэхен, и в его голосе проскакивает что-то настолько… нежное, пушистое, яркое, что вынуждает Бонхи покраснеть.
— Да-да! Именно. Ах, да, так о чем это я? — хмурится отец и присаживается на корточки, чтобы открыть тумбочку.
Всё забито кассетами. Он по-очереди достает одну за одной, складывая стопкой на полу.
Тэхен более, чем заинтересован: он присаживается следом, рассматривая обложки, читая имена исполнителей, названия групп и изучая список песен.
— Тут по большей части блюз, но рок я тебе тоже дам. Помню, что ты по классическому и софт-року, но… всё же, попробуй прочувствовать блюз. Нормально сесть и послушать. Блюз – хорошая вещь, — кивает отец и с улыбкой смотрит на немного удивленного Тэхена.
— Д-да. Да, спасибо.
Бонхи стучит костяшками о раму двери, привлекая к себе внимание.
— Мама зовет на сладкое и на фотосессию. Идете?
— Да, конечно, — отвечает отец и поднимается на ноги, недовольно морщась из-за хруста в коленях. — Найди Тэхену какой-то пакет для кассет. Я пока тут всё выключу.
Бонхи подходит и берет в руки часть кассет. Отец, как всегда, не скромничал: около двадцати пяти штук, которые, даже разделенные пополам, с трудом помещались в руки Тэхена и Бонхи.
Прежде, чем уйти, Новичок разворачивается и вновь кланяется. Медленно и осторожно, чтобы ничего не выпало.
— Еще раз спасибо.
— На здоровье.
В коридоре Тэхен тяжело вздыхает и устало смотрит на кассеты. Он выглядел не менее измотанным, чем Бонхи. Учитывая, сколько незнакомых людей вокруг, сколько шума и бесконечных вопросов, то это просто чудо, что он всё еще отсюда не сбежал.
— И как тебе?
— Интересно, — кивает Новичок, но болезненно кривится. — Но… голова раскалывается.
— Прости. Я найду тебе какое-нибудь обезболивающее, — виновато улыбается Бонхи. — Папа любит грузить. У нас никто в семье не увлекается музыкой так, как он, и для него счастье поделиться с кем-то.
— Да, заметил, — ухмыляется Тэхен.
— Мой отец часто ездит на сходки аудиофилов, но это не то, — жмет плечами Бонхи и аккуратно спускается по лестнице. — Там все его возраста, все знают то же, что и он. Но когда появляется такой, как ты – молодой парень с, как он говорил, прекрасным музыкальным вкусом, то он обязательно заведет к себе в берлогу и поделится… не то, чтобы знаниями, но…
— Музыкой, — кратко улыбаясь, говорит Тэхен.
— Да! Музыкой.
— Но твой папа довольно щедрый, — фыркает Новичок, смотря на кассеты у себя в руках. — Я бы сказал, очень щедрый.
— Ага. Несмотря на то, что все дети генетически не его дети, но многие из нас взяли у него эту черту характера. Тэхо – самый простой пример.
Тэхен не отвечает, но слова Бонхи почему-то заставляют его задуматься.
Они выходят в коридор, где Новичок оставил свою машинку на радиоуправлении. Бонхи рыщет по выдвижным ящикам и находит не только картонный пакет от Тиффани, но и полупустую пластинку с таблетками. Пока Тэхен упаковывал подарки, Бонхи сбегала за стаканом воды и встретила Новичка в коридоре, по дороге в гостиную. Он с заметным облегчением закинул в себя таблетку и осушил всё до последней капли.
— Я бы еще поку-…
— …рил?! — из-за угла выскакивает Тэхо, как будто он был призван заклинанием курильищика. — Пошли-пошли, пока нас никто не остановил.
Тэхен с трудом успевает словить пальто. Тэхо толкает его в спину и просит Бонхи прикрыть в случае чего. Зная тягу Новичка к никотину, то так даже лучше – пусть немного расслабиться после болтливого мистера Чона с… не менее болтливым и шумным Тэхо.
Нужно будет как-то отблагодарить Тэхена за его терпение.
В гостиной все уже собрались у ёлки, планируя, как, кто и с кем будет отображаться на снимке. Они не замечали отсутствие Тэхена с Тэхо даже когда спустился отец – все слишком увлеченны нужным фоном, правильной позой и освещением.
— Предлагаю так! — поднимая руки, говорит мама. — Сначала – дети. Потом мы с Вуджином. Потом мальчики с мальчиками, девочки с девочками, ну и… парами. Сонми с Юбином, я с Вуджином, да, опять, и Бонхи с Тэхеном.
— Я тоже хочу с Тэхеном, — раздается сзади, и все оборачиваются на насупленного Тэхо. — Тут картриджей штук пятьдесят. Не экономим.
— Ладно-ладно, — сдается мама.
Снимков получилось больше тридцати – Бонхи не считала. Фотографии собирала Анна и складывала на кофейный столик в гостиной. Они меняли локации от гостиной к праздничному столу, от камина к ёлке, от папиной музыкальной комнаты до веранды. Братья с сестрами, родители с детьми. Папа настоял на общей фотографии с Тэхеном и Юбином, а Тэхо попытался сделать селфи на полароид со всеми сразу, но Анна с Сонми не поместились. Наён попросила Новичка сделать фото всего семейства Чон, а затем на его место встал Юбин, делая общий снимок.
Бонхи не успевала следить за Тэхеном. Он еле заметно улыбался, всегда старался держаться с краю снимка, но, если в кадре присутствовала и Бонхи, он занимал место рядом со своей девушкой. Не касался, не обнимал, скромно держал руки при себе, что даже смешило.
Нет, правда, он помнит, что творил с ней в её же комнате, да? Где и как её трогал?
И когда Бонхи думала, что её уже ничто не удивит, как слышит от Новичка:
— Можете, пожалуйста, сфотографировать нас вдвоем? В двух экземплярах.
Мама переглядывается с Сонми, которая держала полароид, и они с широкими улыбками кивают болванчиком. Бонхи бы с осуждением скривилась, но просьба Тэхена слишком сильно… не то, что поразила, но смутила. Лицо так покраснело, что она физически почувствовала жар на щеках.
— Становитесь на фоне ёлки и камина, — указывает Сонми. — Да, вот так! Тэхен, обними её… о, молодец, и так знаешь, что делать. Бонхи, положи одну руку ему на плечо… и вторую тоже. Да, вот так. Ой, вы такие милые, я сейчас расплачусь, — практически пищит Сонми, прижимаясь глазом к полароиду.
Вспышка. Из фотоаппарата выезжает первый снимок. Мама тут же его забирает. Сонми делает второй и с улыбкой вытаскивает его из полароида. Конечно же, Бонхи с Тэхеном рассматривают фото в последнюю очередь.
Получилось… действительно мило. Высокая ёлка и горящий камин создавали прекрасный, рождественский фон.
Тэхен приобнимал Бонхи за талию одной рукой, пока вторая покоилась в переднем кармане брюк. Взгляд непривычно мягкий, расслабленный, теплый. Тэхен выглядел таким уверенным в себе, уверенным… в своём выборе. Он так не похож на того Новичка, который отказывался знакомиться с режиссером, который одаривал мрачной враждебностью и резким отторжением.
Бонхи же… Бонхи любила фотографироваться. Она всегда смеялась, светилась, дурачилась. Но рядом с Тэхеном она такая необыкновенно женственная и очаровательная. Робкая улыбка, румяные щеки, ровная спинка и… взгляд. По-особенному счастливый и одновременно смущенный.
Такой контраст. Тэхен столь темный по сравнению с яркой Бонхи. За почти полгода знакомства с Новичком, режиссер уже и не удивляется их разнице в стилях и цветовой гамме, но… но если неделю назад она боялась различий, сомневалась в их совместимости, то сейчас их контраст не кажется чем-то неправильным, разделяющим.
Они дополняли друг друга.
Тэхен ухмыляется, рассматривая снимок, и прячет себе в задний карман. Бонхи хочет засунуть свой экземпляр в чехол к телефону.
Тэхен хочет что-то сказать, но их отвлекает Сонми, зовя за стол. Мама вместе с Хао и Анной уже принесли сладкое.
Присутствием Новичка вновь пользуются все, кто только может: Хао меняется местами с Бонхи и заводит увлекательный разговор о татуировках; Анна спрашивает о фартуке и уточняет размер; мама не упускает возможности похвалить волосы и костюм Тэхена; Сонми восхищается крупными, но и в то же время утонченными чертами лица Новичка, а Юбин просит показать татуировки с котами. Отец, насытившись общением с Тэхеном, иногда вставлял несколько ненавязчивых реплик, но по большей части старался общаться со всеми детьми сразу. Тэхо решил посвятить всего себя Бонхи. Хорошо, что не проводил поучительную лекцию, но напомнил, что “мужчины – страшные существа”.
Рождественский вечер плавно перешел в рождественскую ночь, и стрелки на часах показывали 1:20.
— Ты точно не хочешь остаться? — спрашивает миссис Чон, наблюдая, как Тэхен обувается. — У нас хватит места.
— Если надо, я посплю с Хао, — жмет плечами Тэхо.
— Я могу поспать с Бонхи, — кивает Анна, облокачиваясь о стенку в коридоре.
— Нет, спасибо, — мотает головой Тэхен и накидывает на себя пальто. — Я лучше поеду.
— У нас и водителя нет, — отец обнимает себя руками и виновато смотрит на гостя.
— И все выпили, — поджав губы, хмурится Хао.
— Я такси вызову, не переживайте.
— Ты точно-точно не хочешь остаться? — никак не может успокоиться мама.
— Точно.
— Не давите, — выдыхает Бонхи, запрыгивая в зимние ботинки и натягивая шубу Анны. — Если не хочет, то не заставляйте.
Тэхен неожиданно прыскает от смеха, но затем начинает наигранно кашлять и отворачивается, чтобы взять пакет с подарками. Бонхи одаривает его не просто осуждением, но ощутимым презрением.
Все по-очереди обнимаются с Тэхеном, благодарят его за посещение, за тортик. Отец напоминает про кассеты и просит не торопиться с их прослушиванием. Мама поправляет пальто и приглашает еще как-нибудь прийти в гости. Хао стукается кулачками и обещает скинуть номер татуировщика, о котором рассказывал. Сонми вручает еще несколько полароидных фотографий, где Тэхен вместе с семейством Чон. Анна просит присматривать за Бонхи в университете, а Тэхо напоследок решает напомнить, что он – старший брат, и что если с его младшей сестрой что-то случится, то Тэхену оторвут голову. Юбин же вежливо кланяется, говоря, что очень рад знакомству.
Когда Новичок покидает дом, Бонхи выходит следом и закрывает двери. Они топают по притрушенной снегом дорожке к главным воротам, и не успевают они дойти, как режиссер слышит едкое:
— Если не хочет, то не заставляйте…
— Замолчи.
— Не очень похоже на ту Бонхи, которая прилипла ко мне, как жвачка, — ухмыляется Тэхен.
— Да-да, — поджав губы и скрестив руки на груди, морщится режиссер.
— И которая не слушала меня.
— У тебя вообще получится вызвать такси? — решая сменить тему, спрашивает Бонхи и выходи за ворота. — Рождество в самом разгаре.
— Получится. Не переживай.
— Да и цена…
— Ничего страшного, — вздыхает Тэхен и встает рядом с режиссером. Он водит пальцем по телефону, и затем показывает экран Бонхи. — Вот, видишь? Уже нашел.
— Сколько ждать?
— Двадцать минут, — он ставит телефон на блокировку и засовывает его в карман пальто. — Я пока покурю. Держи, — Тэхен отдает пакет, и Бонхи не сразу его хватает.
Хотелось бы оторвать ему нос за такую наглость, но она слишком сильно устала.
Бонхи глубоко вдыхает ночной воздух, насыщенный зимой и холодом. Крохотные снежинки медленно опускались на землю, падали на волосы, плечи. Уличные фонари освещали пустую улицу, Сеул на горизонте сверкал праздничными огнями.
Тэхен делает затяжку, выпускает дым. Не сдерживается – зевает в изгиб локтя. Вздрагивает из-за пробирающего холода и опускает взгляд на открытые ноги Бонхи.
— Тебе нормально?
— Бодро, — фыркает режиссер и поплотнее укутывается в шубу. — Я не уйду, пока не посажу тебя.
Тэхен закатывает глаза и подходит чуть ближе, как будто ограждая от легкого ветра. Аромат одеколона практически испарился, в отличие от запаха сигарет. Но Бонхи не кривится, не кашляет… она уже привыкла, что Новичок пропитан никотином.
— Спасибо, что пришел, — решает поблагодарить Тэхена, пока не забыла.
Он улыбается, кивает.
— Спасибо, что пригласила, — он делает затяжку, выдыхает дым в сторону, но затем вновь смотрит на Бонхи. — Мне понравилось.
— Правда? Я боялась, что моя семья слишком шумная для тебя…
— У вас весело, — он жмет плечами и смотрит на открытые ворота, откуда было видно дом. — Я не расстроился, отпразднуй бы я Рождество в одиночку, но… мне понравилось праздновать с тобой.
Бонхи сглатывает, стараясь не обращать внимание на учащенное сердцебиение.
— Мне тоже, — бурчит в ворот шубы, опуская взгляд на сигарету между пальцев Тэхена.
Он вновь поворачивается к ней, ухмыляется. Свободной рукой тянется к её волосам, стряхивает снежинки и наматывает на пальцы розовые локоны. Тэхен о чем-то думает… возможно, вспоминает комнату? Поцелуй?
Бонхи краснеет.
— Так ты… придешь ко мне? После Нового Года?
Тэхен звучит неуверенно. Почему? Разве Бонхи не дала ему понять, что хочет увидеть его дом?
— Конечно. Конечно, приду.
— У меня, кстати, будет День Рождения. Тридцатого декабря.
Бонхи застывает и смотрит на Тэхена так, будто он только что признался, что он – девушка.
— ЧТО?!
— Надеюсь, ты придешь с подарком, — фыркает Тэхен, делая затяжку.
— У тебя… у тебя через пять дней День Рождения, а я узнаю об этом только сейчас?!
— Ты могла бы узнать и раньше, если бы спросила, — он жмет плечами, выдыхает дым в небо и с игривой ухмылкой наблюдает за разъяренной Бонхи.
— Нечестно!
— Я ведь предупредил, так? Не злись, — он перемещает ладонь к холодной щеке режиссера, всё еще с закрученными на пальцах локонами.
— Я не злюсь. Я… Как мне за пять дней найти тебе подарок?
— Уверен, ты что-то придумаешь, — он ухмыляется и щелчком, не глядя, отправляет не докуренный бычок в снег.
— Но я…
Почему, черт возьми, ему так нравится затыкать её поцелуем?
Бонхи не может коснуться его – она держит пакет, боясь уронить. Там кассеты, там подарок от Тэхо, фотографии. Она крепко ухватилась за ручки, чтобы не упустить, и чтобы не сойти с ума от неожиданного напора Тэхена.
Казалось, что ему только и нужно, что уединиться с Бонхи. Будь то закрытая комната или пустая улица. Люди не мешали ему тогда, в центре Сеула, но когда на них никто не смотрит, Тэхен всё равно ощущает намного больше свободы… и Бонхи трудно поспевать за ним.
На улице так холодно, но горячий язык Тэхена и его пухлые губы, где всё еще ощущается привкус шоколадного торта с черным чаем, будоражат кровь и окатывают жаром. Бонхи приоткрывает рот, чтобы целовать в ответ, делает несколько шагов навстречу, чтобы быть ближе, и тихо мычит, когда он обхватывает её лицо и притягивает к себе.
Не хотелось его отпускать, но Бонхи не готова провести с ним ночь в доме, где будет вся её семья.
Тэхен отрывается, когда по ним скользит свет от фар. Он смотрит на черную машину и неохотно убирает руки от раскрасневшихся щечек Бонхи. Тэхен улыбается, забирает пакет и выдыхает пар, с удовольствием смотря на опьяневшую от интимной близости режиссера.
Не думая, тянется и дарит ему легкий поцелуй на прощание. Тэхен хрипло смеется.
— Напиши… дома, хорошо? — бурчит Бонхи, поправляя пальто.
— Напишу, — тихо отвечает и подходит к машине, чтобы открыть дверь заднего пассажирского. — Счастливого Рождества, Жвачка.
— Счастливого Рождества… Спичка.
Тэхен садится в такси и уезжает. Бонхи смотрит ему вслед до тех пор, пока он не исчезнет за поворотом. Тяжело вздохнув, утыкается лицом в ладони и из последних сил сдерживается, чтобы не запищать. Улыбка сама расплывается на губах, а сердце трепещет в столь сладком бум-бум-бум.
Бонхи так любит Рождество.
Но когда она возвращается домой, то застывает, замечая одну единственную маму в коридоре. Она стояла, скрестив руки на груди. Вроде бы выглядела недовольной, но и в то же время с трудом сдерживала улыбку.
Взгляд матери скользит куда-то за спину Бонхи, и когда она оборачивается, то понимает, что…
…что весь поцелуй траслировался через камеру домофона.
О, Боже.
— Мы должны с тобой поговорить, — мягко улыбается мама и кладет ладони на плечи дочери. — Я знаю, что мы уже говорили, но… но я хочу удостовериться, что ты будешь с ним осторожной, хорошо?
— …хорошо.
— Если ты доверяешь ему, то я тоже доверяю. Просто… я, как мать, должна быть уверена в тебе.
— Да… да. Спасибо, мам.
Бонхи только сейчас понимает, что ей действительно нужно с кем-то поговорить, ведь если она поедет к нему домой, то… то почему-то она уверена на все сто процентов, что они окончательно потеряют голову.
Нужно быть готовой и не ударить в грязь лицом. Лучше мамы никто не подскажет и не поможет, верно?
Добавить комментарий