“У мужчин есть секреты, но нет тайн.”
(с) “Дом терпимости”, 2011г.
Первое, что Бонхи хочет сделать, как только вернется в универ после каникул – поговорить с Чимином. Но отмена “Бриолина”, как оказалось, всё еще была сенсацией. Студенты налетали на режиссера с разными вопросами, но самыми популярные касались не мюзикла.
Парней уж очень волновало общее состояние Сонгён, а вот девушки желали узнать шанс участия Тэхена в последующих выступлениях.
Но никого, черт возьми, не интересовало, как чувствует себя режиссер. Бонхи отменила свой главный мюзикл, в который она чуть ли собственную душу не вложила, но… конечно, кому какое дело.
Честно говоря, даже если бы её и спросили, она бы не смогла четко объяснить. Плакать бы не плакала. Жаловаться бы не жаловалась. Болтать бы не болтала. Скорее, Бонхи бы улыбалась, как дурочка, ведь вместо сокрушительного траура на каникулах все её мысли занимал Новичок.
Но они так и не обсудили – свободно ли говорить об отношениях или держать в тайне?
По крайней мере, с Чимином она поделиться может. Бонхи нужно хоть кому-то рассказать, иначе она просто лопнет. Она правда не понимает, как Тэхен может всё держать в себе. Разве ему не хочется прокричать на весь мир о том, как же он счастлив?
Но как она расскажет Чимину? Неизвестно, чего ожидать в ответ. Взрыв будет, но какого масштаба?
Помощник уже сидел в аудитории, болтая со студентами. Точнее, пытаясь от них отделаться. Если режиссер не дает никаких конкретных ответов, то все направляются к Чимину, у которого терпение еще тоньше.
Он в узких, черных джинсах, зимних бонтинках на толстой подошве. Из-под расстегнутой кофты с капюшоном выглядывала розовая футболка, идеально подходящая под цвет его волос. На груди вишнево-красным выведено “SAY NO TO KIDS, DRUGS”*.
Да. Бонхи определенно соскучилась по его футболкам с тупыми надписями.
— …и чтобы больше вы к нам не подходили с такими дурацкими вопросами! — ругается Чимин на двух младшекурсниц, которые, накуксившись, покидают аудиторию. — О, а вот и наша звезда.
— Привет, Чимин, — ухмыляется Бонхи, снимая с себя белый пуховик.
Всё утро она думала, в чем же ей прийти. Тэхену явно нравится, когда она надевает юбки, когда она выглядит более женственно и нежно, но он также просил не выряжаться подобным образом в университет.
И Бонхи его прекрасно понимает. Она тоже не хочет, чтобы студенты смогли насладиться видом галантного Новичка в костюме и с галстуком. Нет-нет-нет. Только если того не требует мюзикл.
Поэтому, вместо милых кофточек и тонкой майки – персиковый свитшот с разноцветными надписями, широкие, спортивные штаны в тон куртки и зимние, светлые кроссовки. Ветер со снегом растрепали волосы, и Бонхи старательно пыталась их расчесать, смотря во фронтальную камеру телефона.
На самом деле, она пыталась проверить, насколько хорошо она замазала тоналкой укусы и засосы Тэхена, которыми он так гордо украсил её шею.
— Ты где пропадала все каникулы?!
— Я была занята.
— И чем же? Только не говори “Ла-Ла Лендом”. Обычно, если к тебе и приходят идеи, то ты делишься ими со мной, — Чимин недовольно скрещивает руки на груди, в упор смотря на режиссера.
Бонхи не может при всей своей группе рассказать ему о Тэхене. Это как кинуть петарду прямо в толпу.
— Я видела в инстаграмме, что ты тоже не сидел без дела, — решает перевести тему, сталкиваясь взглядом с помощником. — Летал в Европу?
— Да. Мы давно билеты купили, — в его тоне слышится обида, но так же желание поделиться впечатлениями. — Вообще-то, я тебе даже сувенир привез, но твой игнор вынудил меня оставить всё дома.
Бонхи закатывает глаза и безумно радуется звонку с коридора и появлению преподавателя в аудитории. Она открывает блокнот, учебник, показывая помощнику, что она серьезно настроена учиться… но, что-то подсказывает, что он ей всё равно не верит.
Ближе к обеду Чимин уже не выдержал. По дороге в столовую он поставил режиссеру ультиматум.
— Либо ты, бляха, говоришь со мной, либо…
— Хорошо-хорошо! — Бонхи останавливается посреди коридора, хмурится и смотрит на помощника так, будто он щипцами вытягивает из неё информацию. Но она ведь и сама хочет поделиться! — Только… только никому не говори, хорошо?
Чимин медленно выгибает бровь, скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит на режиссера.
Фух. Ладно. Дороги назад нет. Если он и взорвется, то она успеет закрыть ему рот… или вырубить.
И почему она не умеет драться?
— Тэхен… Тэхен поцеловал меня.
Бонхи ожидала чего угодно, но не:
— Бля-я-я-я-ять… — Чимин накрывает свои глаза ладонью, ведет по всему лицу, тяжело вздыхая и закатывая глаза. — Я проебал просто кучу денег.
…чего?
Чего?!
Бонхи распахивает глаза, широко открывает рот, смотря на помощника с явным осуждением и плохо скрываемой злобой. Она поднимает указательный палец, направляя его чуть ли не в самую глотку Чимину.
— Только… только не говори мне, что ты…
— Вся труппа, — спокойно отвечает помощник.
Бонхи сейчас сама превратится в петарду.
— Что?
— Мы спорили всей труппой, кто из вас двоих первый сдастся, — Чимин разочарованно мотает головой и направляет ладони на режиссера в обвинительном жесте. — Я думал, ты сорвешься! Ты же, блин, нетерпеливая жопа! — он цыкает, ставит руки в боки. — Вот Тэхен, не мог, бляха, соблазнить тебя или что-то типа того…
Нет. Нет, Бонхи всё это снится.
Черт, да она была уверена на девяносто девять процентов, что Чимин, как минимум, хотя бы удивится, но не расстроится из-за собственного проигрыша!
— Ты вообще слышал, что я сказала?! Тэхен сосался со мной!
— Да, круто.
— Чимин!
— А что, если ты скажешь остальным, что ты была первой? — задумчиво потирая подбородок, предлагает помощник, с надеждой смотря на режиссера.
Но Бонхи делает лицо кирпичом, не веря в то, что слышит и видит.
— Уволен, — тихо, с угрозой говорит режиссер, чем вызывает легкую панику у помощника.
— Что?!
— Уволен с поста моего лучшего друга, — скрестив руки на груди, выносит приговор Бонхи и, не обращая внимания на Чимина, продолжает двигаться в сторону столовой.
— Ну Бонхи-и-и! Я поставил столько денег! — оправдывается помощник, догоняя и оживленно жестикулируя.
— У меня освободилось место лучшего друга! — кричит на весь коридор режиссер. — Кто хочет?! Вот этот вот, — она указывает пальцами на насупленного Чимина, — Иуда! Иуда, слышали?! Никому не рекомендую! Ноль звезд!
— Ладно-ладно! Хорошо! Прости. Я правда очень рад за вас, очень, — кивает помощник, шагая задом-наперед перед режиссером, но затем в нем что-то щелкает, и он резко тормозит. — Так, нет. Стоп, — он поднимает руку, хмурится. — Я не рад. Когда это произошло?
Чимин щурится, и Бонхи бы даже испугалась, что сейчас на неё польется тирада из обид, упреков и обвинений, но она, как минимум, уже была морально готова, а, как максимум – режиссеру плевать, что там думает Чимин. Он её разозлил.
— Помнишь, ты мне звонил и говорил, что Сонгён сломала ногу? — Бонхи кривит губы, незаинтересованным взглядом рассматривая маникюр. — Так вот. Тогда ты нас оторвал от… ну… сам знаешь…
— ЧТО?! — орет на весь коридор помощник. — КОГДА?! Месяц?! Месяц???!!!
— ТЫ поспорил с труппой, так что тоже проебался!!!
— Я, как лучший друг, поставил на тебя, а ты говоришь мне о поцелуе с Новичком спустя… месяц?!
— Ты целовалась с Ким Тэхеном?!
Блять.
Их тут же окружили незнакомые девушки, черт пойми с какого курса и факультета. Даже несколько парней протиснулись, широко раскрытыми глазами смотря на режиссера.
Забавно. Как за одну секунду можно поднять весь университет на уши.
Бонхи переводит осуждающий взгляд на Чимина, который понимает, что он немного облажался с громкостью собственных обвинений. Он, неловко улыбаясь, пальцем оттянул ворот футболки и поправил рюкзак на плече.
— Что? Кто целовался? Вот я не целовался, и…
— Да не ты! — резко обрывает помощника какой-то старшекурсник.
— Бонхи, ты… ты встречаешься с Тэхеном?! — с явно выраженным страхом спрашивает девушка с фиолетовыми волосами, которую режиссер уже, кажется, видела.
— Как давно?! — слышно еще один женский голос из толпы.
— Когда ты его целовала?! — а вот это уже прозвучало угрожающе.
— Как это вообще произошло?! — вскрикивает парень, возмущенно расставляя руки.
Нет… нет-нет-нет. Так дело не пойдет.
Нужно делать так, как всегда делает Тэхен.
Бежать.
Бонхи разворачивается и мчит сквозь коридор со всех ног, чуть ли не роняя рюкзак. Она слышит, как несколько студентов бегут следом, некоторые сдаются уже на старте, а Чимин… Чимин решает вспомнить, что он, всё-таки, лучший друг режиссера, поэтому задерживает часть назойливых попрошаек.
Бонхи вылетает на улицу, пытаясь понять, где меньше всего зевак. Пятясь назад, она прячется за углом корпуса, выглядывая и проверяя, нет ли кого.
— Не бегать на территории университета!
— Блять!
Бонхи подскакивает и оборачивается на широко ухмыляющегося профессора Мина, который, не спеша, курил сигарету и несколько мстительно поглядывал на бедного режиссера. Весь в белом: хлопковая рубашка, брюки, туфли, даже вязанная кофта милая, зато взгляд – как у Сатаны.
Знакомое зрелище.
— Неприятно, да? Когда вот так со спины нападают, — профессор выдыхает дым, засовывает руку в карман брюк и всё никак не может насытиться возмездием.
Бонхи решает не спорить. Всё-таки, она ему не ровня… да и, если честно, ему вообще не хочется переходить дорогу.
— Простите, я… я Вас не заметила, профессор, — пытаясь отдышаться, кланяется Бонхи. — Я Вам помешала?
— Я уже докуриваю, — он жмет плечами, поглядывает на режиссера, которая то топчет ногой, то выглядывает за угол. — Тяжелый день?
— Немного. Мг, — кивает, напряженно выдыхая. — Я бы сказала, эмоционально насыщенный.
Профессор фыркает, проверяет время на наручных часах. Он хочет что-то сказать, как к ним подлетает студент с ирокезом, которого Бонхи тут же узнает.
— Доброе утро, профессор Мин!
— Ну, блять, нет мне покоя, — ворчит преподаватель, делая последнюю затяжку и выкидывая окурок себе под ноги. — Доброе утро. Слушаю.
— Вы просили передать, — Ирокез протягивает толстую папку размером листа А3, на которую профессор смотрит с трудно скрываемой досадой. Мимолетно, Ирокез кивает в знак приветствия режиссеру. — Работы на модульные.
— М. Ваша группа в курсе, да, что их нужно было принести до каникул? — скептически кривясь, спрашивает профессор Мин и, нехотя, забирает папку.
— Да-а-а… — парень чешет ладонью по затылку, тихо посмеиваясь. — Немного опоздали.
— Первый и последний раз, — строго подмечает профессор и затем машет папкой. — Вали отсюда.
— Да, профессор!
Ирокез убегает, облегченно выдыхая. Он тут же начинает что-то печатать в телефоне. Наверняка кидает отчет одногруппникам, что разделался с самим Мистером Злом.
Юнги открывает папку и рассматривает работы прям на улице. Ветра почти не было, поэтому он спокойно листал разного содержания рисунки, на которые Бонхи не могла не пялиться.
Это же… группа, где учится Новичок, так? Где-то здесь должны быть его работы. Она ведь сможет узнать?
Профессор замечает повышенный интерес со стороны режиссера и с презрением оглядывается на неё.
— Я тебе… то есть, Вам не мешаю?
— Простите, — улыбается Бонхи. — Я просто увидела, что это группа Ким Тэхена, и мне стало любопытно.
Профессор Мин хмурится, и вдруг всматривается в лицо режиссера с непривычной внимательностью. Изучает брови, глаза, даже кончики волос и всё тело, что немного напрягает, даже… смущает.
— Бонхи, говоришь? — переспрашивает профессор, вновь сталкиваясь взглядом с режиссером.
— Д-да…
— Какие у тебя там отношения с Тэхеном?
Почему всем стало резко интересно, какие у неё отношения с Тэхеном?!
— Ну-у… довольно близкие.
— Насколько?
— Простите, профессор, но какое Вам вообще дело? — хмурится Бонхи и скрещивает руки на груди, недовольно смотря на по-прежнему флегматичного профессора.
Он вдруг тяжело вздыхает.
— Никакого. Никакого дела нет, — он хлопком закрывает папку и цыкает. — Вот же чертов романтик.
— Простите?
— У нас не было этого разговора, — профессор проводит ладонью в воздухе, как будто он чертов джедай, и Бонхи, не в силах не подыграть, монотонно отвечает:
— У нас не было этого разговора.
— Хорошего Вам дня, Чон Бонхи.
— Взаимно, профессор.
Он удаляется, скрываясь за углом, пока режиссер пытается понять, что это вообще было.
Она готова поспорить на целый “Бриолин”, что, когда Тэхену стукнет тридцать, он будет точно таким же.
Бонхи проверяет время. Прекрасно, сегодня она останется без обеда. Тэхен ничего ей не писал, значит, на него, вроде как, еще не налетели. Хотя, может и атаковали. Зная Новичка, он не будет в ту же минуту строчить Бонхи жалобы на “тупорылых студентов”.
У них сегодня еще и собрание театрального кружка.
О, Боже.
Верните Бонхи в теплую кроватку Ким Тэхена и засыпьте Сеул снегом на ближайшие полгода, чтобы она смогла избежать неловких разговоров и щадящих допросов.
***
— Ты серьезно целовалась с Тэхеном?
— Пожалуйста, скажи, что он тебя поцеловал первым.
— Я ничего и никому не будут говорить, — тяжело вздыхая, отвечает режиссер. — Никто ни с кем не целовался. И вам должно быть стыдно за то, что вы вообще поспорили на нас!
— Прости, Бонхи, но ты была очевидна, — поджав губы, говорит Чжэын.
— И Тэхен тоже, — фыркает Хенджин.
Конечно. Конечно, для всех всё очевидно. Одна Бонхи как пустоголовая деревяшка ходила и билась головой о стену, пытаясь понять, что у Тэхена творится в голове.
— Я не…
— Тэхен!
Все тут же налетают на Новичка, огибая стол с режиссером. Труппа окружает Тэхена, и Бонхи даже не хочет смотреть в его сторону – она боится представить, каким раздраженным он сейчас выглядел.
— Тэхен! Кто кого первым поцеловал?
— Ты Бонхи или она тебя?
— Это очень важно, Тэхен.
— Пожалуйста, скажи нам!
— Я. Ничего. Никому. Не буду. Говорить, — четко и ясно произносит Тэхен, и его низкий, грозный бас разносится по всему актовому залу.
Он проходит сквозь труппу – его никто не останавливает. Несмотря на то, что Новичок уже, вроде как, свой в кружке, актеры всё равно его побаивались и относились к нему с осторожностью. Никто не хотел его бесить, ведь все помнят, каков Тэхен, когда ему сносит крышу.
На нем черная кофта на змейке, он не снимает капюшона с головы. Видимо, пытался пробраться в актовый зал, чтобы его никто не заметил и не узнал. Из-под кофты выглядывает белая футболка. На шее висели наушники, провод тянулся к плееру в заднем кармане светлых джинс. Зимние ботинки и старый, добрый рюкзак.
Бонхи встречается взглядом с Новичком. Лицо нечитабельное. Он направляется прямо к ней, и труппа не отстает.
— Ну Тэхен!
— Почему вы вдвоем такие неразговорчивые?!
— Ладно Тэхен, но Бонхи!
— Капец, да что вам, сложно, что ли? На кону столько бабок!
Тэхен резко останавливается и разворачивается к труппе, которая тут же затихает.
— Что? — тихо переспрашивает Новичок.
— Ой…
— Кто ему скажет?
— Чур, не я.
— Они поставили на нас, — режиссер без зазрения совести выдает своих актеров. — Кто кого первый поцелует, — Бонхи ангельски улыбается, подпирает голову рукой и смотрит на, мягко сказать, удивленного Тэхена. — Я тебя или ты – меня.
Новичок красноречиво, в своей излюбленной манере выгибает бровь, снимает капюшон и вновь смотрит на труппу.
— И? Кто на кого поставил?
Все поставили на Тэхена… кроме одного единственного Чимина.
Блеск. Теперь понятно, почему он так убивался.
Зато Тэхен самодовольно фыркает.
— Хорошо. Я скажу вам, если часть выигрыша заберу себе.
Труппа молчит, переглядывается друг с другом. Бонхи прекрасно знает, что им плевать на деньги. Каждый из труппы в состоянии покупать себе по машине в день. То, что они ставили на поцелуй – копейки. Для них всегда важнее скандалы, интриги и расследования.
Бонхи цыкает своим же мыслям.
Почему её труппа – это сборище жалких сплетников?
— Бонхи первая меня поцеловала меня.
Что?!
— Что-о-о?!
— Чего?! Ты… ты сейчас не шутишь?!
— Ха! Выкусите! — просыпается Чимин, впервые подавая голос после того, как он пересек актовый зал.
— Бляха, Тэхен, да ты че…
— Вот сложно было показать, кто тут мужик?
— Моё мнение о Бонхи, конечно, кардинально изменилось.
Пока все проигравшие отдавали крупные наличные Чимину с Тэхеном, режиссер до боли прикусывала язык, чтобы не сказать им правду. Новичок ведь поэтому и уточнил ставки – захотел сорвать куш побольше.
— Приятно иметь с тобой дело, — с широкой улыбкой говорит Чимин и подмигивает Тэхену.
— Да. Кстати, — Новичок щелкает пальцами и открывает рюкзак.
Он закидывает деньги в один из карманов, но затем достает огромный пакет, который вот-вот порвется. Внутри – худи, которое Чимин тут же достает и расправляет.
— Моя любимая! Я так соску-… — помощник застывает, когда его взгляд падает на ткань. Глаза распахивают, рот открывается, и Чимин смотрит то на Тэхена, то на худи. — Ты…
Бонхи присматривается, замечая, что Новичок разрисовал его худи. Он превратил его в полотно, изрисовав попугаями и тропической растительностью. Кроме Чимина, в шоке была вся труппа, с интересом рассматривая творение Новичка.
Бонхи скрывает улыбку, утыкаясь в ладонь, и старается не выглядеть уж слишком… гордой.
— Ахуеть, — шепчет Чимин.
— Тэхен, а сделаешь и мне такое?! — тут же вклинивается Хенджин.
— Нет.
— А мне?!
— Нет.
Спорить и упрашивать Тэхена с труппы никто не хочет. Видимо, не видят смысла.
Бонхи немного надоедает вся эта суета. Она и так устала. Ко всему прочему, она еще и голодная.
— Так, всё, хватит. Мы будем сегодня решать за “Ла-Ла Ленд” или нет?
Труппа будто бы только сейчас вспоминает, зачем они вообще собрались, и утвердительно кивает.
Все довольно быстро переключаются на обсуждение будущего мюзикла. Времени совсем немного – меньше, чем было у “Бриолина”. У них месяц на то, чтобы поставить “Ла-Ла Ленд”, удачно его отрепетировать и представить публике. Тема отношений Новичка с режиссером уходит на второй план, но Бонхи нутром чует, что после собрания труппа продолжит сплетни до самого утра.
Спустя чуть больше часа, все расходятся по домам. Чимин обещает подарить Тэхену еще одну футболку за столь чудесную работу с его худи. Он также полушепотом говорит Новичку, что “знает правду”, и убегает, довольно улыбаясь.
Тэхен молча ждал, пока Бонхи всё выключит, расставит по местам и закроет актовый зал на ключ. Он ничего не говорил, но сложно было сказать, злится он или нет. Возможно, он устал не меньше, чем режиссер.
— Прости, — выдыхает Бонхи и накидывает на себя пуховик. — Я не хотела, чтобы так всё…
— Всё нормально, — кивает Тэхен, застегивая свою куртку и беря режиссера за ладонь. — Так даже лучше.
— Лучше?
— Смогу оплатить аренду на три месяца вперед, — ухмыляется Новичок, намекая на хитро добытый выигрыш.
— Кстати! Я сегодня случайно пересекалась с профессором Мином, — говорит Бонхи, когда они выходят на улицу. Снег скрипит под подошвой, солнце уже село, и уличные фонари освещали путь до остановки. — Так вот… он задавал мне очень странные вопросы.
— Какие?
— Например, какие у нас с тобой отношения, — Бонхи поглядывает на Тэхена, который заметно крепче сжал её пальцы. — А еще, он почему-то назвал тебя “чертовым романтиком”.
Новичок прочищает горло, смотрит куда-то в сторону, как будто его что-то привлекает. Но в заснеженном кампусе нет ничего, чтобы вызвало интерес у Тэхена, особенно единичные студенты, которые точно так же возвращались домой.
— Я без понятия.
Бонхи щурится.
— Ты врешь, — но он никак не реагирует, смотря перед собой. — Тэхен? Тэхен, почему профессор Мин спрашивал у меня, какие у нас с тобой отношения? Он не из тех, кому вообще интересна жизнь студентов. Тэхен? Тэхен? Тэхен-Тэхен-Тэхен-Тэ…
— Ты, — он останавливается, раздраженно смотря на Бонхи, и чуть ли не рычит на неё. — Замолчи.
Бонхи несколько раз моргает, втягивает в себя побольше воздуха и:
— Тэхен-Тэхен-Тэхен-Тэхен…
— О, Боже, — он закатывает глаза и тянет вперед за собой.
— И причем здесь “чертов романтик”? Что у вас там на парах происходит вообще? — ухмыляется Бонхи, выходя следом за Тэхеном с территории университета.
— Ничего такого, — всё так же раздраженно режет Новичок.
— Ну расскажи!
Тэхен тяжело вздыхает, трет пальцами виски и достает сигареты, когда они подходят к остановке. Он закуривает. Огонь от зажигалки освещает его лицо на несколько секунд, и Бонхи замечает, что у него вновь отросла щетина. Почему-то в стенах университета она не замечала.
Тэхен делает пару затяжек прежде, чем полезть в рюкзак и достать один из своих скетч-буков. Бонхи его ни разу не видела, обложка незнакомая. Судя по его состоянию, Тэхен довольно часто им пользовался.
— Посмотришь дома.
Бонхи хмурится, принимает альбом.
— Но…
— Дома, — повторяет Тэхен, внимательно смотря на режиссера.
— Ладно, — вздыхает Бонхи, хотя всё равно не может обещать, что не откроет его, как только сядет в машину. — Ты точно не хочешь, чтобы я тебя подвезла?
— Точно. Я, что, зря купил проездной? — фыркает Тэхен, делая еще затяжку.
Бонхи не может найти весомого аргумента.
Пряча скетч-бук к себе в рюкзак, на дне она замечает жвачку, что Тэхен подарил. На голодный желудок – не лучшее решение, но ей хотелось бы что-то пожевать. Да и она вообще её так и не открыла, а делиться с кем-то – жалко.
Бонхи достает коробочку, отрывает себе маленький кусок от розовой ленты и закидывает в рот. Она протягивает Тэхену, предлагая, но он мотает головой. Режиссер хочет упрекнуть его, что жвачка – отличный способ избавиться от противного запаха сигарет, но она не успевает ничего сделать.
Новичок с присущей ему хитрой ухмылочкой обхватывает пальцами её подбородок, порывисто наклоняется ниже и несколько жадно целует. Бонхи резко втягивает в себя воздух, явно не ожидая такого нападения, но и жаловаться не может.
Всё-таки, она целый день думала о его губах и вспоминала их совместные выходные.
Бонхи сдается и целует в ответ. У него губы опять обветренные, рот – горячий. Запах сигарет смешался с ароматом одеколона и зимним холодом. Тэхен мажет языком, не стесняясь и не спрашивая, и Бонхи понимает, что у неё подкашиваются ноги.
Несмотря на их чудесные ночи, она всё равно хочет еще… как можно больше Тэхена.
Не сразу, но чувствует, как во рту чего-то не хватает. Новичок отпускает её, выдыхая пар и с ухмылкой жуя жвачку. Бонхи хмурится, краснеет и смущенно смотрит в дерзкие, сверкающие игривостью глаза Тэхена.
Всё-таки, это было бы чертовски противно, если бы жвачку у неё изо рта украл кто-то другой.
— Засранец, — тихо шепчет Бонхи, но Тэхен лишь шире улыбается.
К остановке подъезжает автобус. Новичок пользуется моментом – дарит режиссеру краткий поцелуй в щечку прежде, чем заскочить в салон. Он подмигивает, когда садится возле окна, пока Бонхи просто стоит и машет ему, уткнувшись в ворот куртки.
Провожая автобус взглядом, она слушает бесконечное бум-бум-бум, которое, казалось, вообще никогда теперь не утихнет в присутствии Тэхена.
Во рту привкус жвачки, на губах – остатки его поцелуя.
Хм… Бонхи впервые за долгое время хочется закрыться в комнате, спрятаться под одеялом и зажать подушку между ногами.
____
“SAY NO TO KIDS, DRUGS” – Скажите нет детям, наркотики
Добавить комментарий