— Энди, зачем мне другие женщины? В тебе уживается столько персонажей, хоть выбирай!
(с) “Как отделаться от парня за 10 дней”, 2003г.
— Тэхен! Я дома!
В ответ – до боли знакомая тишина, от которой ни то тоскливо, ни то тошно. Но маленький, черно-белый комочек шерсти, что выбегает навстречу, вынуждает улыбнуться и присесть на корточки.
— Здравствуйте, мадмуазель Кики, — Бонхи чешет кошку за ушком, получая в ответ удовлетворенное мурчание и гордо поднятый вверх хвост. — Как Ваш вечер? Скучали по своей верной слуге, да? Я принесла Вам целую консерву высококачественного паштета. Уверена, Вам понравится.
Кики трется в ответ, не понимая ни слова. Несколько раз мяукает, поднимая то одну лапку, то вторую, танцуя. Бонхи хихикает, гладит по голове и поднимается на ноги. Стянув с себя туфли и кинув сумку на тумбочку в коридоре, забирает бумажный пакет, забитый продуктами. Босиком идет в сторону кухни, пересекая большую часть широкой и просторной квартиры. Днем она намного живее и радужнее, чем ночью.
Включив свет, Бонхи, первым делом, обновляет миски Кики: свежий сухой корм, свежая вода и свежий паштет.
Затем – холодильник. Печальное зрелище, как для двух взрослых людей. Стоило бы провести ревизию и выкинуть исхудавшие пачки соусов, полупустую банку из-под ананасов, овощи и фрукты, что вот-вот переродятся в иную форму жизни. По-мелочи: стопки соевого соуса с доставки, какой-то кусок сливочного масла и три яйца. Поразительно, что нет адской вони, хотя Бонхи не сильно и принюхавается.
Не найдя ничего отдаленно съедобного, раскладывает на кухонном островке еду на вынос – суп, лапша, курочка и ттокпокки. Две порции. Только вот вторая, судя по всему, присоединится к павшим героям здорового питания в холодильнике.
Не то, чтобы Бонхи злится или расстраивается. За последние три недели сложно не привыкнуть к ужину в одиночестве. Ладно, компанию ей составляет милая, двухлетняя Кики, что благодарно мурчит и послушно сидит рядом.
Пока еда разогревается, Бонхи переодевается с белого костюма в обыкновенную, домашнюю кофту и спортивные штаны. Собрав розовые волосы в низкий хвост, возвращается в коридор, чтобы забрать телефон из сумки. Шаркая тапочками обратно на кухню, Бонхи открывает чат с Тэхеном.
Жвачка
Скоро будешь дома?
Тратит целую минуту на то, чтобы дождаться ответа, но затем раздраженно цыкает, блокирует телефон и кидает его на диван.
Ничего нового.
Стараясь не зацикливаться и не накручивать себя, Бонхи переносит всю еду в гостиную, на кофейный столик, и включает первую попавшуюся дораму по ТВ. Завалившись напротив телевизора, пытается насладиться долгожданным ужином, не думая о том, как она выглядит со стороны.
Грустно. Очень грустно. И жалко, наверное.
У Бонхи нет времени разбираться, хотя ей и хочется. У неё забитый график: работа со сценариями, кастинги, репетиции, согласование бюджета, бесконечные проблемы, требующие решений. Бонхи также понимает, что у Тэхена расписание не лучше. У него выставки, встречи с прессой, беседы с кураторами и галеристами. Он проводит столько же времени у себя в студии, сколько Бонхи – в театре, если не больше.
Только она ночует дома.
За все пять лет их совместной жизни подобных исчезновений не наблюдалось. В этому году они семь лет, как вместе, и, казалось, Бонхи знает Тэхена, как облупленного, но он всё еще таит в себе сюрпризы.
Как приятные, так и… вот такие.
Раздражающие и вынуждающие сомневаться во всем, даже в самой себе.
Сухое “доброе утро”. Классическое “буду поздно”. Стандартное “до вечера”.
На выходных он спит до обеда, пока Бонхи отправляется в зал. Когда она возвращается – он уже уходит.
Но Тэхен всегда целует на прощание. Во сколько бы он не вернулся, он осторожно прижимается губами к щеке Бонхи, пытаясь её не разбудить. Иногда заказывает карамельный латте на завтрак, иногда оставляет в холодильнике десертные пирожные. Он забирает вещи с химчистки, если нужно; он возобновляет запасы корма и наполнителя для Кики; он не забывает внести оплату за коммунальные услуги.
Но что-то всё равно не так.
Тэхен не хочет говорить, а Бонхи не может осмелиться хотя бы начать разговор.
Стоило бы дождаться его, стоило бы проснуться раньше, стоило бы написать, что им нужно поговорить, что Бонхи хочет поговорить, но всегда всплывало какое-то “но”.
Чаще всего – усталость и работа.
То, что их отношения известны прессе – лишь усугубляет ситуацию. Бонхи ненавидит попадать на статьи, где их пару анализируют со всех сторон, доказывая или опровергая искренность их союза. В социальных сетях всё еще хуже. Иногда там, конечно, можно найти что-то приятное и милое, но бывает и такое, как:
@Armcat200
простите, но что Ким Тэхен делает с ней?? у неё НИ одного нормального проекта, будто по приколу ставит. А у него вкус, стиль, вайб — всё на месте. неужели вокруг никого получше не нашлось?? 💀
@Lesbianduj
Бонхи слишком хороша для него. Имхо
@destihead
не хочу лезть, но Тэхен и Бонхи вообще не выглядят как пара. у Тэхена была та коллаборация с Мишель — вот это было 🔥 между ними какая химия. а с Бонхи просто… мимо. как будто из разных вселенных.
@qa_koitoshinku
отказать СЕО Lumos AI ради художника, который пишет «работаю над собой» под сторис с кистями? ладно, может я просто не понимаю любовь 😭
Хорошо, что у них есть менеджеры, которые ведут за них Инстаграмм, Твиттер и ТикТок.
Только если Тэхен в принципе не заходит в социальные сети из-за собственной ненависти и неодобрения, то Бонхи любит убивать время в ленте, пока стоит в пробке или валяется в ванной.
Лицо Тэхена мелькает чаще, чем её собственное. Она всего лишь режиссер, которого прикрывают актеры, но он – художник, чьи выставки проводились и в Европе, и в Азии. Бонхи ездила со своими мюзиклами в США, но лишь однажды. По большей части она работает в Корее и, если честно, совершенно не жалуется.
У неё нет мировой известности, как у Тэхена, но её мюзиклы на слуху. Люди их любят. Билеты всегда распроданы за несколько недель до представлений; многие актеры, дебютировавшие на сцене у Бонхи, продвинулись в кино; критики довольны, зрители в восторге.
Но рядом с Тэхеном ожидают увидеть кого-то намного успешнее и значимее, чем обычного режиссера-постановщика, чьё имя, чаще всего, упускается.
Спичка
Сегодня не буду дома.
Ночую в студии.
Прости.
Бонхи даже не хочет отвечать.
Приняв душ, переодевшись в шелковую пижаму и завалившись в кровать, она смотрит в потолок несколько пустым взглядом и старается не накручивать себя на пустом месте. Кики, запрыгнувшая следом, отвлекает мурчанием и мягкими лапками, что мнут живот хозяйки.
Одиноко.
Пусто.
Тихо.
Бонхи даже не помнит, когда у неё с Тэхеном в последний раз был секс. Месяц назад? Два? Не то, чтобы она не ощущала сексуальное желание по отношению к своему парню, она просто не могла найти ни время, ни возможности хотя бы обнять его. Те точечные и мимолетные поцелуи, что сопровождали их утром и вечером, потеряли все краски под однотонной рутинной.
Дело ведь не в ней, так? Неужели Тэхен не хочет её? Спустя семь лет после выпуска, Бонхи, конечно, чуть-чуть набрала в весе. Утренний зал дважды в неделю – единственный спорт, которым она занимается. Уход за лицом, уход за волосами, маникюр и педикюр, лазерка и массажи. Бонхи повзрослела.
Но Тэхен не тот, кто будет бегать за молоденькими, верно? Он не тот, кто променяет крепкие и стабильные отношения на одну ночь с малолеткой… верно? Даже несмотря на то, что до Бонхи у него только и был, что одноразовый секс без обязательств.
Тэхену проще найти кого-то на стороне. Он – успешный художник. “Загадочный, немногословный и талантливый”, как его описывают ценители и эксперты. “Горячий, притягательный и аппетитный”, как о нем говорит Интернет. Модели, актрисы, художники, певицы и обычные девушки – ему не составит труда получить “да” на приглашение провести вместе ночь.
К тому же, он так хорошо выглядит. Возмужавший, опрятный, спокойный и с пробирающим до костей взглядом. Тэхен стал крупнее, но не толще. Раньше, он бегал почти каждое утро, но позже, когда у него прибавилось работы, сузил спорт до одноразового посещения зала в неделю.
Неудивительно, что его хотят.
Тэхен ведь часто с кем-то переписывается, часто болтает с кем-то по телефону, пока курит на балконе. Когда Бонхи спрашивает, он увиливает от ответа:
— По работе.
— Профессор Мин.
— Менеджер.
— Журналисты.
Но он бы не ответил напрямую, так? Он никогда не скажет:
— Любовница.
Кики отвлекает от густых, отравляющих мыслей, перемещаясь с живота к ногам. Умостившись почти на краю кровати, она вылизывает себя, пока хозяйка тяжело вздыхает и поворачивается на бок.
Бонхи могла бы спросить совета у сестер, братьев, у родителей или даже Чимина с Ханби, но… семья в разъездах, друзья в других странах. Несмотря на то, что ей нужна чья-то поддержка, всё равно не осмеливается дать сигнал о помощи.
***
Шум душа будит Бонхи. В воздухе ощущается знакомый аромат мускусного одеколона, улицы и красок. Сонно повернувшись лицом к ванной, видит внизу тонкую полоску света.
Тэхен только вернулся?
Время: четыре утра.
Чудесно.
Бонхи трет пальцами глаза, чувствуя головную боль. Не помнит, во сколько уснула, но качество сна оставляет желать лучшего. Тяжело вздохнув, прислушивается к воде, что бьется о кафельную плитку.
Тэхен всегда первым делом идет в душ, чтобы смыть с себя запахи студии.
Но точно ли он печется о красках и растворителя, а не о женских духах?
Черт возьми, Бонхи только проснулась, но уже в чем-то подозревает Тэхена.
Точно ли проблема не в ней?
Притворяется, что всё еще спит, когда Тэхен выходит из ванной. Бонхи повернута к нему спиной. По полу проскальзывает его тень – он взлохмачивает волосы рукой, пока вторая придерживает полотенце на бедрах. Пытается как можно тише открыть шкаф, чтобы достать боксерки. Он возвращается в ванную, затворяя за собой дверь.
Стоит ли попробовать Бонхи поискать его телефон?
Нет, это уже слишком.
Но если он забрал его с собой в душ?
Зачем ему телефон в душе?
Нет-нет-нет, не думай об этом.
Бонхи вздрагивает, когда Тэхен выходит из ванной и выключает свет. Матрас прогибается, когда он медленно ложится рядом и глубоко вздыхает. Бонхи чувствует жар, что исходит от его тела, свежесть и холодный, древесный аромат. Тэхен двигается ближе, нависает и целует в щечку прежде, чем отвернуться и уснуть.
Бонхи только сейчас замечает, что задержала дыхание.
Последующие два часа она слушает тихое сопение Тэхена, борясь с желанием обнять его со спины и прижаться носом к его шее. Чего конкретно она боится? Призрачных остатков женского парфюма или недовольного бурчания и просьбы отодвинуться подальше? Может, того, что уснет, а потом опять проснется одна?
Ближе к шести тридцати встает, собирается на тренировку и отправляется в зал. Бегая на дорожке и выполняя приседания с весом, Бонхи слушала плейлист, которым поделилась одна из новеньких актрис, но всё никак не могла сосредоточиться ни на мышцах, ни на музыке. Скупой сон давал о себе знать.
Как хорошо, что сегодня по расписанию репетиция длиною в четыре часа и встреча с костюмерами. Ничего необычного. Может, повезет, и она сможет подъехать к Тэхену в студию, чтобы забрать и вместе где-то поужинать?
Или чтобы застукать его?
Нет.
Нет, Тэхен не будет изменять Бонхи.
И она повторяет себе это всю тренировку, всю дорогу домой, думает об этом, пока берет большой карамельный латте, эспрессо-тоник и два поке боула: один – с лососем, второй – с креветкой, манго и крем-сыром. Бонхи уговаривает себя в верности Тэхена, пока едет в лифте, пока открывает дверь и пока заходит в дом.
Но затем она видит Тэхена на балконе. В длинном халате, в черных тапочках, с сигаретой у рта и телефоном возле уха.
Ждал, пока она уйдет?
Знал, что у неё сегодня тренировка?
Он вообще спал?
Бонхи хлопает дверью, идет на кухню, оставляя завтрак на кухонном островке. Кики трется о ноги, выпрашивая что-то вкусненькое. Тэхен всё еще говорит по телефону.
Холодный душ не помогает. Бонхи продолжает разрушать себя злостью, что сменяется виной, и невыносимой тревогой, что душит и убивает. Почему она чувствует себя чужеродной, находясь с ним в одной квартире? Почему она постоянно в чем-то его подозревает? Почему она не доверяет ему?
Бонхи тошнит, когда она выходит из ванной.
Поднятые вверх розовые волосы, закрепленные крабиком, открывают шею, на которой Тэхен так любил оставлять засосы. Тонкий, шелковый халат обнимает тело, по которому Тэхен любил водить языком. Остаточные капли стекают по гладким ножкам, которые Тэхен так любил закидывать себе на плечи.
Но сегодня Тэхен не обращает внимания. Он опять сидит в телефоне, с кем-то переписываясь.
Бонхи надеется, что она ошибается, что её сомнения – ничто иное, как результат длительного молчания.
— Доброе утро, — прочистив горло, здоровается с Тэхеном, пока садится напротив. Он успел разложить еду, достать палочки с салфетками и, конечно же, отложить телефон, как только Бонхи появилась на кухне.
— Доброе, — кивает Тэхен, делая несколько глотков эспрессо.
— Когда пришел? — спрашивает, натянуто улыбаясь.
— Где-то в четыре, — он жмет плечами, подбирает кусок лосося палочками.
— То есть, ты поспал всего лишь четыре часа?
— Три с половиной, если точнее.
Почему так мало?
Почему ты так поздно пришел?
Почему ты задерживаешься в своей студии?
С кем ты говоришь по телефону? С кем ты переписываешься?
Почему ты не говоришь со мной?
— Ясно.
Бонхи не может есть. Заставляет себя скушать хотя бы креветки. Большие глотки карамельного латте комом опускаются в желудок.
Ничего не лезет.
Тэхен неожиданно выкладывает что-то на стол и двигает ближе к Бонхи. Не сразу, но она разглядывает два прямоугольных клочка бумаги. Бежевые, небольшие, со штрихкодами, похожие на талоны в автобус.
— Что это? — спрашивает, отводя взгляд обратно к своему завтраку.
— На эти выходные запустят кинотеатр под открытым небом, — говорит Тэхен, убирая руку. — В субботу показывают “Шоу ужасов Рокки Хоррора”. В воскресенье – “Бриолин”.
Бонхи перестает ковыряться палочками в миске, хмурится, поднимая вопросительный взгляд на Тэхена. Он полностью забыл о еде и кофе. Сидит, подперев голову ладонью, и ждет.
Но выглядит так, будто каждый день не рисует картины, а разгружает по ночам контейнеры в портах.
Черт. Бонхи, оказывается, давно не смотрела на него при свете дня. Не видела его синяки под глазами, бледность его лица, обветренные губы и легкую щетину на его подбородке. Волосы торчат в разные стороны, на лбу и щеках появилось несколько прыщиков.
Тэхен не кажется тем, кто трахает любовниц.
Тэхен кажется тем, кто очень сильно устал.
Бонхи моргает, вновь смотря на билеты. Различает название “Бриолин”, время и место.
— Ты… приглашаешь меня на свидание?
Тэхен фыркает, жмет плечами и делает несколько глотков эспрессо.
— Да. Я приглашаю тебя на свидание.
Бонхи крепко сжимает палочки для еды. Привыкшая к хаосу и беспределу, что нескончаемо творятся внутри творческого и необузданного режиссера, она пропитывается смешанными чувствами, которым не знает – верить или нет.
По крайней мере, они говорят, и, возможно, это её шанс всё прояснить.
— Неожиданно. Ты поэтому ночевал в студии? — спрашивает, пытаясь звучать ненавязчиво, обыденно.
— Нет, — спокойно отвечает Тэхен. — Мне нужно было закончить картину для благотворительного аукциона.
Благотворительный аукцион? Он хоть раз упоминал об этом?
— Ясно, — повторяет Бонхи, занимая рот остывшим латте.
Тэхен замечает, что что-то не так. Розоволосый режиссер, которая охотилась за ним половину первого семестра, прыгала бы от радости по всей квартире, зная, что она попадет на просмотр “Бриолина” под чертовым открытым небом. Но нынешняя Бонхи апатично пережевывает кусок манго, не сдвинувшись с места.
— Всё… в порядке?
Нет, не в порядке.
Ты пропадаешь по ночам.
Ты спишь не дома.
Ты постоянно торчишь в телефоне.
Я думаю, что ты мне лжешь.
— Мг. Да, — кивает Бонхи.
Но Тэхен не верит. Сегодня он не верит.
В любой другой день он встал бы и ушел на работу, но в любой другой день он не дарил бы билеты на “Бриолин”.
Тэхен ожидал другой реакции, другого ответа.
Другую Бонхи.
— Бонхи? — зовет, но она не смотрит на него.
— Что?
— Ты выглядишь так, будто всю ночь рыдала, — ухмыляется Тэхен, и его ухмылка – то, что режет надутый шар.
— Даже если и так – что здесь смешного? — отвечает слишко резко, всем своим телом ощущая, как Тэхен смотрит на неё.
Не начинай скандал.
Зачем так грубить?
Но ведь она права.
Тэхен наклоняется ближе, тянется рукой, но она отдергивается.
— Бонхи. Что такое?
— Ничего, — хмурится, неотрывно смотря в свою миску.
Но Тэхен всё еще ждет. Он не даст ей уйти от разговора так же легко, как она отпускает саму себя. Стоит Тэхену хотя бы уловить, что с Бонхи что-то происходит, он будет сидеть до тех пор, пока не выяснит.
Почему она так не может?
Тишина уничтожает хуже и больней, когда в квартире кто-то есть.
Бонхи слушает своё сердцебиение, чувствуя, как от злости её бросило в жар.
Тэхен знает, что, в какой-то момент, её прорвет.
Они ведь не первый год вместе, у них уже бывали ссоры, и они оба демонстрировали себя во всей красе – той, что не видно с первого взгляда. Естественной красе.
Он видел её жестокой, разъяренной и громкой; она же познакомилась с его обидой, равнодушием и бестактностью. Они видели друг друга обнаженными не только физически. Залезали друг другу под кожу, били словами и голыми руками ковыряли сердца.
Но они всегда находили способ заживить раны.
Что будет, если рана слишком глубокая? Что будет, если лекарства не найдется?
Бонхи не хочет знать, но выхода нет.
— У тебя есть кто-то?
Тэхен молчит. Тэхен в шоке от услышанного, что не может скрыть в собственном, удивленном тоне.
— Ты о чем?
— Ты спишь с кем-то?
Бонхи смотрит на Тэхена, и он видит в ней то, что неконтролируемо выползает наружу; что сгущалось на протяжении целого месяца; что попросту уже не помещается в ранимом и нежном режиссере.
Возможно, Тэхен что-то осознает. Возможно, у Тэхена в голове что-то щелкает.
Но Бонхи переполняет достигнувший своей истинной целостности яд, что губит и ослепляет.
— Нет, — неожиданно мягко отвечает Тэхен. — Конечно, нет.
— Где ты пропадаешь? Почему ты ночуешь в студии? У тебя нет впереди выставок, у тебя нет контрактов. Хочешь сказать, что последние несколько недель ты рисовал картину для благотворительности?
Дурацкие обвинения.
Бонхи звучит жутко.
Но Тэхен действительно может рисовать картину больше месяца.
Да, она знает об этом.
Но мучительная боль, что расползается по её костям и венам, выдавливает из неё малейшие капли, что отравляют и ранят близстоящего.
— Бонхи. У меня никого нет.
Тэхен говорит убедительно, спокойно и уравновешенно, что раздражает еще больше.
— Да, конечно.
Бонхи резко встает, желая занять себя хоть чем-то.
Накопившееся с вечера посуда в раковине кажется менее утомляемой.
Включив воду, не слышит, как Тэхен подходит к ней, как он обнимает её со спины. Бонхи дергается, яростнее оттирая губкой засохший соус с тарелки. Тепло, что окутывает, просачивается сквозь толстый слой обиды и тьмы, в надежде достичь источника.
— Ты не веришь мне, — шепчет Тэхен.
— Конечно, я тебе не верю. Ты постоянно с кем-то переписываешься, говоришь и…
Он кладет телефон рядом с раковиной.
— Можешь прочитать всё, что хочешь.
— Откуда я знаю, что ты ничего не удалял? Вдруг ты всё почистил?
— Бонхи. Перестань, — вздыхает Тэхен, крепче прижимая Бонхи к себе. — Я не изменяю тебе. Мне никто не нужен. У меня нет ни желания, ни времени, ни нужды.
Что, в конечном итоге, вынуждает чашу опрокинуться? Оскверняющий гнев, что подпитывает беспросветный мрак, придавая необыкновенных сил и желания бить дальше – или безмерная любовь, что оживляющей водой растекается по её телу, проникая на самое дно и очищая?
— Тогда почему ты пропадаешь весь месяц черт знает где? — всхлипывает Бонхи, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Я пытаюсь поговорить с тобой, но я не могу. Ты… исчезаешь. Да-да, я тоже занята, но… но сидя на кастингах, я думаю о том, увижу я тебя сегодня вечером или нет. Обедая со сценаристами, я думаю, сможем ли мы провести вместе выходные или нет. Говоря с продюсерами, я думаю, трахаешь ты кого-то или нет.
— Бонхи… — тихо выдыхает Тэхен, пытаясь успокоить, пытаясь достучаться, но чаша всё падает и падает.
— У меня не было отношений до тебя, и ты это знаешь, — шмыгает носом Бонхи. — Я… я не знаю, когда можно устроить скандал из-за того, что я что-то подозреваю. Нормально ли вообще то, что я тебя в чем-то подозреваю? Но ты ведь сам даешь мне повод! Я… я ни разу не помню, чтобы ты месяц избегал меня и, блять, почти не ночевал дома!
Тэхен резко разворачивает Бонхи и, не обращая внимания на её мокрые руки и лицо, прижимает к себе как можно крепче. Ладонью гладит по голове, второй – по спине, молча утешая. Бонхи мажет слезами и соплями по его шее, захлебываясь и дрожа, яростно вцепившись в ворот его халата.
Он ничего не говорит, позволяя выплакаться. Не отпускает, греет, обнимает.
У Тэхена сердце стучит с той же скоростью, что и у Бонхи. С болью, сожалением и виной.
— Прости, — шепчет на ухо, и от его ласки тоска лишь усиливается. — Я… у меня много работы. Очень много. Я знаю, что пропадал. Поэтому я и решил пригласить тебя на свидание, — Тэхен обхватывает лицо Бонхи ладонями, вытирает большими пальцами слезы и смотрит так же, как он смотрел на неё в рождественскую ночь семь лет назад. — Я ни с кем не сплю. Мне никто не нужен, кроме тебя, — терпеливо повторяет, чтобы Бонхи услышала, чтобы Бонхи поняла.
— Я… Я хочу в это верить, я правда хочу, но…
— Разве я давал тебе повод сомневаться в себе? — ухмыляется Тэхен. — Что-то меня выдало, кроме того, что я задерживаюсь в студии?
Бонхи сглатывает, чувствуя, как горит лицо, как печет в груди, как дерет горло, и как же сильно у неё забит нос.
— Ты постоянно с кем-то переписываешься… даже сегодня с утра ты говорил с кем-то на балконе.
— Я уже сказал тебе. Бери мой телефон. Читай. Ты знаешь мой пароль. Бери, когда хочешь, где хочешь. У меня нет времени постоянно чистить его, — улыбается Тэхен. Почему-то истерика Бонхи его забавляет, возможно даже умиляет. — И ты ведь знаешь, что мне никто не нужен, кроме тебя. Знакомиться с кем-то? Спать с кем-то? Меня менеджер умоляет посещать хотя бы одно интервью в год. Ты думаешь, что я хочу тратить деньги и время на женщину, которая не готова меня терпеть? М? — Тэхен целует, убирая слезы и охлаждая мягкими губами. — Ради какого-то секса?
— Но… но-но…
— Бонхи, я знаю, что в тебе живет тысяча и один герой, но, пожалуйста, будь той Бонхи, которая верила в то, что я люблю её.
Тэхен всегда так много говорит, когда они наедине, когда она нуждается в нем, когда он готов доказывать и убеждать. Тот самый Тэхен, который поразил и поражает, который никогда не покажет нежную и ласковую версию себя публике, друзьям, семье.
Тэхен, который доступен только Бонхи, ведь он любит её.
Бонхи кивает, утыкается лбом в плечо, пытаясь успокоиться.
— Хорошо, — неразборчиво бормочет, но Тэхен всё равно понимает.
Он продолжает гладить её по спине, слегка качая со стороны в сторону, будто убаюкивает. На какое-то краткое мгновение отпускает Бонхи, чтобы дотянуться до крана и перекрыть воду. Тэхен глубоко вздыхает, губами скользя по виску.
— Меня тоже раздражает, что ты постоянно со своими актерами остаешься после репетиций. Пьешь, веселишься, — признается Тэхен. — Особенно бесит, когда кто-то выставляет фотки с тобой.
— Но они всего лишь мои актеры, — всё еще всхлипывая, говорит Бонхи, ловя его недовольный взгляд. — Там нет ни одного парня, кто хотя бы близко вдохновлял меня так же, как и ты.
— Откуда я знаю? — ухмыляется, дергает бровями. — Вдруг ты мне лжешь? М?
— Я не лгу!
— Мг, да, конечно, — Тэхен зеркалит ответы Бонхи, но вместо демонстративного молчания – целует. — Или сраные критики, которые подкатывают к тебе яйца? Тебе присылают букеты, приглашения, подарки, зная, что у тебя есть я.
— Но я же всех отшиваю, Тэхен!
— Бонхи, — он соприкасается с её лбом своим, смотря в глаза. — Тебя хочет кто-то, помимо меня. Я ревную тебя больше, чем ты думаешь.
Бонхи сглатывает, выдыхает через рот, не в силах нормально дышать через нос. Такое ощущение, что слез попросту не осталось, а дикая усталость и длительный недосып превращают окружающий мир в тяжелую вату.
Спустя столько лет, не только Бонхи изучала Тэхена. Тэхен изучал её. Он знал, какие слова подобрать, чтобы утешить, чтобы успокоить, хотя сам редко мог выразить бушующий в его душе шторм. Он знал, что Бонхи нужна правда, нужны ответы и объяснение, хотя сам не всегда мог понять, что за чувства его переполняют. Он знал, что с Бонхи нужно разговаривать, несмотря на то, что не умел и не умеет.
Неужели проблема в ней? Неужели она надумала то, чего не существует?
Тэхен слишком терпелив, а она – слишком эмоциональная.
— Мне плевать на всех, кроме тебя, — шепчет Бонхи так, будто они больше не увидятся.
— Я знаю, — улыбается Тэхен, приподнимая её лицо для поцелуя. — Мне тоже плевать на всех, кроме тебя.
Они так давно не целовались взасос, что Бонхи отбрасывает на несколько лет назад. На снежные улицы, на кровать в её комнате, на сцену в актовом зале университета и на финальный поклон “Бриолина”.
Чувственно, сладко и нежно.
Привкус кофе, сигарет и соленных слез. Запах постельного белья и пшеничный аромат Тэхена. Зубы сталкиваются, языки мажутся. Тепло его рта, мягкость его губ, шум его дыхания. Тэхен целует Бонхи с жаром, с обещанием, с желанием, что таилось в нем, что рвалось наружу.
Долгое отсутствие интимной близости сказалось не только на Бонхи, но и на Тэхене. То, как его трепетные касания стали развязными и блуждающими; как его поцелуи с плавных и нежных сменились на кусающие и требовательные; как он толкал и толкал, пока Бонхи не уперлась спиной о раковину.
Тэхен жаждал не меньше, Тэхен хотел не меньше, и Тэхен срывался быстро и резко, позволяя опьяняющей страсти затмить его рассудок.
Бонхи задыхалась в нем. Ладонями вцепилась в его спутанные волосы, прижимая как можно ближе. Животный голод, что копился на протяжении целого месяца, неожиданно дал о себе знать.
Бонхи мало. Мало поцелуев, мало объятий, мало Тэхена. Хочет больше, хочет сильнее, хочет ощутить его глубже.
Но вспышка тухнет с той же внезапностью, с какой вспыхнула.
Тэхен отрывается, медленно и осторожно. Сладкое послевкусие их поцелуя, отдающее горечью, отображается в тонкой ниточке слюны, что соединяет их губы. Дыхание сливается воедино, сердца бьются в пульсирующем ритме, вынуждая продолжить.
Но что-то подсказывает Бонхи, что всё не может быть так просто.
Разговора и поцелуев недостаточно.
Она ведь не в мюзикле.
Тэхен утыкается лбом о её плечо, виновато трется и глубоко вздыхает.
— Мне сегодня тоже нужно уйти.
— Куда? — хрипит, пытаясь не звучать разочарованно.
Тэхен тянется к телефону, открывает чат и показывает Бонхи.
— У мамы сегодня день суда. Нужно будет её забрать.
Развод. Точно. Мама Тэхена разводится последние полгода. Поскольку отец до последнего отказывался и не соглашался подписать бумаги, пришлось подать исковое заявление в семейный суд. Мама собирала всевозможные доказательства жестокого обращения, не без помощи Тэхена.
Сегодня суд должен вынести решение, и только затем – официальная регистрация развода в ЗАГСе.
— Пусть ночует у нас. Место хватает, более чем.
— Нет. Она отказывается. Я предлагал ей, — выдыхает Тэхен, опуская телефон обратно на тумбочку. — Минджун оплатит ей отель и прочие растраты.
— Почему он не приехал?
— У него много работы, — ухмыляется Тэхен и жмет плечами. — Может, он и хотел поехать, но мама уговорила остаться в Тэгу.
Два года назад мама Тэхена встретила мужчину, который кардинально сменил не просто её жизнь, но и образ её мышления. Ослепленная любовью к мужу, она не совсем понимала, как действовала, какие ошибки допускала, и как из-за неё страдал сын. Но Минджун, вдовец и добродушный пекарь, что-то нашел в ней. Из-за него она решилась на развод.
Бонхи видела только фотографии, но вживую мама Тэхена еще не знакомила.
— Ты будешь с ней весь день?
— Да. Ты не против?
— Нет. Не против.
Печаль на лице у Бонхи была столь же заметна, как и её опухшие после слез глаза. Тэхен мягко улыбнулся, остужая кожу своими пальцами.
— Я люблю тебя, — повторяет снова и готов повторить еще раз, если понадобится.
Но Бонхи трудно отпустить его, даже на суд к маме, даже на пять минут.
— И я тебя люблю.
Тэхен дарит еще несколько теплых поцелуев перед тем, как уйти в душ. Пытаясь заново не накручивать себя, отвлекается на посуду, на кофе, на Кики, которая бегает по квартире с шуршащим фантиком от конфеты.
Тэхен, одетый в серый костюм и белу рубашку, завязывает галстук перед зеркалом в коридоре. Он надевает туфли, наугад выбирает одеколон. Бонхи наблюдает за ним, устало облокотившись плечом о стену.
Откуда в нем столько энергии?
— Возьми выходной, — говорит Тэхен, проверяя наличку в бумажнике. — Отоспись и отдохни.
Бонхи кидает взгляд на полароидную фотографию, что выглядывает между купюр. Рождественское фото, сделанное больше семи лет назад. Такое же, как и в кошельке у Бонхи.
— У меня сегодня встреча с костюмерами. Я не могу.
— Притворись больной.
— Не могу, — выдыхает Бонхи, хотя, признаться, очень хотелось бы лечь в кровать и отрубиться до следующего утра.
Тэхен фыркает, подходя ближе. От него приятно пахнет, он выглядит лучше, чем большинство актеров в театре Бонхи. Не свяжи он свою жизнь с полотнами и выставками, она бы забрала его к себе на сцену.
— Вернусь вечером, — он целует в губы, намного дольше обычного, и обрывисто выдыхает. — Не кисни, Жвачка.
— Не раздражай, Спичка.
Тэхен ухмыляется, хватает ключи от машины и хлопает дверью.
Бонхи хочет верить, но не может.
Чувствует себя ужасно, когда следит за его геолокацией через айфон на протяжении всего дня.
Как он и сказал: аэропорт, суд, ресторан, прогулка, отель.
Но точно ли с мамой?
Тэхен вернулся в два ночи. Бонхи вновь притворялась спящей. Всё, как и обычно.
Только в этот раз он не пошел сразу в душ. Первое, что он сделал после того, как разулся и поздоровался с Кики – сел на край кровати рядом с Бонхи. Лежа с закрытыми глазами и имитируя мирное дыхание, она старалась не выдать себя, пока он касался пальцами её волос, поправлял одеяло и сжимал её плечо.
Он действовал совсем не так, как ожидалось.
Тэхен наклоняется, чтобы оставить привычный поцелуй на её щеке. От него несет крепким алкоголем, сигаретами и женскими духами.
Но он виделся с мамой. Наверняка они праздновали удачный развод, подписанные бумаги и её новую жизнь.
Бонхи не должна сомневаться в нем.
Бонхи не должна сомневаться в нем.
Тэхен встает, закрывается в ванной. Он чистит зубы, принимает душ, выходит и ложится на живот рядом в одних боксерках, даже не укрываясь. Бонхи ждет, пока он не уснет, и только затем поворачивается к нему лицом.
Уставший, пьяный, сонный.
Телефон лежит на прикроватной тумбочке с его стороны экраном вниз.
Но Бонхи всё равно не лезет.
Он же сказал, что любит её. Он сказал, что ему больше никто не нужен.
Так почему она не может успокоиться?
Добавить комментарий