Наверное, Джису, всё-таки, пила и теперь бредит… бредит, ведь Чонгук, тот самый невинный и милый Чон Чонгук, который краснел и смущался, который не мог и двух слов связать при первой встрече – прижимает её к двери пустого кабинета и жарко целует.
Губы Чонгука совсем не такие, какими Джису их представляла: они мягче, нежнее и… горячее. Но что самое ужасное – пирсинг. Оказывается, у Чонгука есть еще один.
Маленький, металический шарик на языке возбуждает не меньше, чем смазанные поцелуи.
Джису приходится ухватиться за майку на груди Чонгука, чтобы не сойти с ума. Она тяжело дышит, пытаясь отвечать ему с тем же напором, с каким он вдавливает в дверь. Жадно, требовательно, мокро – поцелуи от Чонгука невероятные, и то, как они звучат…
Джису задыхается, вслушиваясь в их сбитое дыхание, в легкие причмокивания и шум одежды. Позорно быстро намокает и дрожит, не веря, что так остро реагирует. Между ног так некомфортно, но Чонгук блаженно мычит, и Джису теряется.
Он разрывает поцелуй, выдыхая и улыбаясь. В кабинете не так уж и много света – единственным источником служат уличные фонари, но даже так Джису видит, сколько желания и похоти таит в себе Чонгук.
— Я так давно мечтал поцеловать тебя… можно еще раз? М? — умоляет, дразнит, и от его голоса мурашки по коже.
— Мг… д-да, да…, — кивает, сама притягивает ближе и целует, обнимая за шею.
Чонгук всего лишь ухмыляется, но у Джису тут же подкашиваются ноги. Он может умолять, может приказывать, может хвалить и ругать, и от такого разнообразия голова идет кругом. Джису не знает, какого именно Джастина он подарит ей сегодня, но она готова ко всему и сразу.
Чонгук тянет на себя, заставляя оттолкнуться от двери, и ведет к чьему-то пустому рабочему столу. Он садится, раздвигая ноги, и притягивает Джису за талию ближе к себе. Он продолжает вязко целовать, лаская чужой язык и дразня пирсингом, но затем отрывается, чтобы полюбоваться Джису в свете ночного города.
Никто еще не смотрел на неё с таким… восторгом. Обычно, мужчины одаривали её тем же, чем и Ёнгву – неуважением и грязью, но Чонгук… он завороженно рассматривал тело Джису, как будто перед ним стоит не обычная коллега с офиса, а искусное полотно, насыщенное красками, формами, душой.
А ведь она была полностью в одежде.
— Можно… можно я попробую тебя? — Чонгук наклоняет голову, озорно улыбается и гладит талию, бедра, ноги. — М?
— Я всё еще не понимаю, почему ты спрашиваешь, если я попросила не спрашивать…
— Потому что я не могу по-другому, Джису. С тобой – не могу, — нежно шепчет, не разрывая зрительного контакта. — Я хочу, чтобы тебе понравилось быть со мной настоящим… хочу, чтобы ты не стеснялась делиться желаниями, — он скидывает кардиган с плеч Джису и гладит по голым рукам.
Почему? Почему он такой… заботливый? Сложно понять, притворяется или нет. Чонгук ведь может играть голосом, но взглядом? Он смотрит так искренне, так открыто и мечтательно, что Джису сложно уловить хоть какую-то долю вранья.
— Настоящим? Какой ты настоящий?
Чонгук хитро улыбается.
— А ты как думаешь?
Джису не сильно-то способна применять дедуктивные методы… вообще какие-либо методы, когда голова забита Чонгуком и только Чонгуком, но она пытается хотя бы чуть-чуть пошевелить мозгами.
— Ты… м-м… твой топ… топ-10 твоих любимых аудио. Ты… ты любишь, когда над тобой доминируют?
Чонгук удивленно дергает бровями, но затем заставляет наклониться чуть ниже, мягко нажимая на шею.
— Ты не слушала мою последнюю аудиодорожку, но ты помнишь топ-10? — он щурится, приближается к губам, ухмыляясь. — Порядок… немного не тот. Понимаешь ли, многим девушкам нравится слушать, как я упрашиваю, молю, — он проводит большим пальцем по нижней губе Джису. — Им нравится слушать моё “пожалуйста, Боже, пожалуйста, я так близко, детка”, — он задыхается, на секунду превращаясь в того самого Джастина из того самого аудио, и Джису издает что-то, похожее на писк прежде, чем сглотнуть. Чонгук хихикает. — Хочешь, сегодня я буду хорошим мальчиком для тебя?
— Боже, Чонгук, я… — она переступает с ноги на ногу, чувствуя тянущее возбуждение внизу живота. Смотрит на его губы, понимая, что вот-вот сама сорвется. — Ты не представляешь, как я… сколько я… как сильно и…
— Джису, я столько всего хочу сделать с тобой. Ты разрешишь мне? — спрашивает так невинно, так по-ангельски, и это так сбивает с толку, но Джису всё равно кивает болванчиком. — Да? Будешь слушать меня? М? Слушать, как я буду целовать тебя, как я буду касаться тебя, как я буду трахать тебя…
— Чонгук, — не контролируемо стонет, закрывая глаза, и тянется, чтобы поцеловать, но он останавливает и смеется.
— Скажи еще раз.
— Чонгук. Чонгук-Чонгук, прошу…
— Когда ты дрочила на мои стоны, то что ты шептала? “Джастин” или “Чонгук”? После того, когда узнала, кто я?
Джису понемногу начинает терять терпение. Слушая Чонгука дома, она могла трогать себя и делать то, что захочет, но сейчас он говорит с ней, ласкает своим голосом, дразнит смехом и пошлыми разговорами, не касаясь и никак не облегчая натянутое возбуждение.
— Я не шепчу, когда делаю себе приятно, — выдыхает Джису. — Я просто… просто…, — хмурится, сглатывает, пытаясь сосредоточиться, но ничего не выходит.
— Просто “что”? Стонешь и задыхаешься, представляя, как я вхожу в тебя?
— Н-нет, я… я не…
— Хочешь узнать, что я представлял, когда дрочил на тебя в душе? — шепчет в губы и дарит легкий, детский поцелуй, чем посылает волну дрожи по телу.
Боже, Джису так долго не протянет. Всё хуже, намного хуже, чем она предполагала.
Слушая Джастина, она знала, сколько длится дорожка, могла промотать или сделать паузу, могла поставить заново или включить что-то другое, но вживую… вживую она абсолютно ничего не контролирует, и Чонгук этим пользуется.
Джису не отвечает, лишь смотрит в глаза, но Чонгуку достаточно молчания.
— Я представлял, как я прижимаю тебя к стенке. Нас окружает пар, шум воды, — он стягивает с плеч тонкие бретельки платья и тянет собачку вниз по спине, позволяя ткани упасть на уровень живота. — Представлял, как я толкаюсь в тебя, грубо, резко, глубоко, — он расстегивает лифчик одним кратким движением. — Представлял, как ты оглядываешься на меня, умоляя не останавливаться, — аккуратно снимает бюстгальтер, но взгляда не отводит от покрасневшего лица Джису. — Представлял, как кончаю в тебя, пока заливал своей спермой душевую кабину.
Картинки настолько яркие, что Джису сама себе поражается. Неожиданно осознает, что была бы не против понаблюдать за тем, как Чонгук себе дрочит… в душе… мокрый и полностью отданный себе.
Джису переступает с ноги на ногу, чувствуя, как нижнее белье насквозь промокло. Выпрямляется, тяжело дыша, и замечает, с каким желанием Чонгук осматривает её. Он закусывает губу, ладонями ползет от бедер к груди и аккуратно сжимает, сдержанно выдыхая. Джису хватается за его плечи только лишь для того, чтобы самой не упасть, и тает под его касаниями.
Чонгук смотрит потемневшим взглядом. Он мнет и сглатывает, как будто голодный.
Джису часто трогали за грудь. Мужчины не могли упустить такую возможность, чтобы не воспользоваться, чтобы не поиграться, но Чонгук был настолько нежным, настолько осторожным, что она просто не могла поверить, что подобные ласки могут доставлять столько удовольствия.
— Твоя грудь такая… мягкая. Боже…, — он сжимает чуть сильнее, вызывая у Джису краткий стон. Чонгук не в силах насытиться ощущениями, и это безумно заводит. — Тебе нравится? Но что, если я… пройдусь языком? — шепчет, покрывая грудь горячим дыханием. — Сожму своими губами и буду смотреть тебе в глаза, пока ласкаю тебя? М? Ты вся дрожишь…, — он хрипло смеется и поднимает насмешливый взгляд. — Тебе правда хватает того, что я говорю с тобой?
— Чонгук… прошу, — задыхаясь, жалобно стонет, чем заставляет Чонгука вздрогнуть. — Дай мне хотя бы потереться о тебя…
Он на секунду меняется в лице, но ничего не отвечает – Чонгук припадает губами к груди и мягко посасывает, пока Джису пытается сдержать стоны, что рвутся наружу. Он кусает, дразнит своим блядским шариком, и затем вновь присасывается, сладко мыча от удовольствия.
Пытки, самые настоящие пытки. С такими темпами Джису может кончить, даже не касаясь себя. Такое вообще возможно? Чонгук ведь просто ласкает её, он ничего такого не делает, но она уже дрожит в его руках, уже чувствует стекающие капли по внутренней стороне ноги и уже готова сделать всё, что он попросит, лишь бы он позволил кончить.
Где-то на этаже идет корпоратив. Люди ходят туда-сюда, веселятся и пьют, а Джису распадается на части в руках Чонгука в чьем-то пустом кабинете на чьем-то рабочем столе.
— Чонгук, пожалуйста, я…, — шепчет, сгорая изнутри.
Он отрывается, оставляя мокрые следы, и ухмыляется блестящими от слюней губами.
— Хочешь, чтобы я потрогал тебя? — шепчет и вновь проводит языком, цепляя пирсингом. — Хочешь, чтобы я вылизал тебя или…?
— Сделай хоть что-то, — рвано выдыхает и тихо вскрикивает, когда Чонгук резко встает и меняется с Джису местами.
— Возьми мою руку и покажи, как тебе сделать приятно, — улыбается и заставляет обхватить его кисть. Джису сначала теряется, но затем понимает, что больше не может терпеть, поэтому небрежно приподнимает платье и опускает его ладонь вниз, расставляя ноги. — Вот так, да… о, Боже, — он сдержанно рычит, когда проводит пальцами сквозь ткань, и Джису дергает тазом навстречу, не веря в то, что происходит. — Ты же просто течешь… ты такая мокрая, я… могу я? Да? О, Боже мой… Так горячо. Чувствуешь, как легко мои пальцы проникают в тебя? Ты так сжимаешь меня, а я ведь всего лишь говорю с тобой, — он хрипло смеется, пока Джису хватается за его рубашку, комкая. Чонгук толкается в неё средним и безымянным, вызывая мучительные стоны и головокружение. — Ты так возбуждаешь меня, Джису… прошу тебя, кончи на мои пальцы, прошу… пожалуйста, — он учащенно дышит, сглатывая и ускоряя движения. — Да? Да? Вот так, да? Тебе нравится вот так? — Чонгук смотрит умоляюще, а Джису плавится. — Да, не сдерживай себя, не сдерживай, детка, — он ловит ртом её смазанные стоны, наслаждается её состоянием и ни на секунду не останавливается. — Мг, да? Да? О, Боже, Джису, — он стонет вместе с ней, когда она больше не может сдерживаться, когда из неё обильно течет, а всё тело дрожит. Чонгук смеется, опуская взгляд вниз. — Ты только посмотри, что ты натворила… нет-нет, я не буду останавливаться. Нет, — Чонгук грубо рычит и продолжает уничтожать Джису. — Я хочу всё. Всё.
Какого, блять, черта?!
Тело не слушается – ноги покрываются судорогами, пальцы чуть ли не рвут рубашку Чонгука, а громкие стоны вырываются из легких. Джису видит белые пятна и растворяется в бесконечном удовольствии, пока бесстыдно сквиртит, задыхаясь и дрожа.
Всё стекает вниз на пол, и Чонгук всё еще смотрит. Он наслаждается тем, что он натворил, гордится состоянием, до которого довел Джису, и тихо смеется прежде, чем подарить поцелуй. Он хлопает ладонью между её ног, где всё невероятно чувствительное и мокрое, тем самым заставляя Джису сдвинуть коленки и жалобно заскулить.
Кажется, все оргазмы, что она испытывала до сегодняшнего дня – посмешище по сравнению с тем, что Чонгук сделал с ней. Как такое вообще возможно? Джису еще никто не доводил до сквирта, еще никто не заставлял умирать с таким удовольствием.
Всё-таки, не стоило слушать Чонгука так часто, ведь теперь ему даже ничего не нужно делать – достаточно обычного шепота, учащенного дыхания и… и пирсинга на языке.
— Могу ли я вылизать тебя?
Джису сглатывает, тяжело хватает воздух открытым ртом и смотрит на Чонгука, как на сумасшедшего. Нет, правда, он так долго сдерживался и теперь не может остановиться, или он просто сам по себе такой ненасытный?
Если она кому-то расскажет о том, на что способен Новенький, ей же просто не поверят. Все покрутят пальцем у виска и подумают, что это неудачный пранк, ведь тот Чонгук не умеет общаться с девушками, а этот Чонгук смотрит с желанием и доводит до оргазма одними лишь пальцами.
— Но я же только что…
— Разреши мне позаботиться о тебе, Джи-су, — он улыбается, целует в линию челюсти, пока у Джису всё еще плывет перед глазами.
— Чонгук, но…, — он опускается на колени. — Но-но-но…
— Можно? Пожалуйста, Джису, — он выгибает бровки домиком, невинно моргает и мягко целует внутреннюю сторону бедер. — Могу я… м? — у неё не остается выхода, кроме как слабо кивнуть. — Да? Да? О, Боже, — он нетерпеливо проводит языком вдоль, слизывая влагу, и Джису ощутимо вздрагивает, когда чувствует металический шарик.
Чонгук сладко причмокивает и закрывает глаза, прислоняясь ртом вплотную, пока руками нежно давит на внутреннюю сторону бедер, заставляя Джису расставить ноги немного пошире. Он по-настоящему наслаждается, сходит с ума не меньше и не отрывается ни на секунду, пожирая.
— Чонгук, я…
— Ты такая вкусная, Джису, — блаженно мычит и вылизывает не просто хорошо, но шумно. — Ты слушаешь? Слушаешь, как я целую тебя здесь, как я ласкаю тебя, как я…, — он засовывает язык внутрь и нарочно громко стонет, заставляя Джису задыхаться.
Кабинет пропитался грязными, вульгарными звуками, такими мокрыми и непристойными. Джису обычно кончала под это, а теперь слушает и слушает, сомневаясь, что вообще сможет пережить сегодняшнюю ночь.
Чонгук бесподобен, и Джису хочет сказать ему, насколько он прекрасен, но она не может, ведь задыхается в немых стонах. Она просто кладет дрожащую ладонь на его мягкие, пушистые волосы, и видит, как он закатывает глаза.
Джису вздрагивает, когда Чонгук поднимает на неё такой послушный и такой довольный взгляд. Он смотрит так гордо, так покорно, слово у него вот-вот засверкают крошечные, влюбленные сердечки в расширенных зрачках.
От такого зрелища Джису не может не опьянеть.
Чонгук отрывается, тяжело дыша. На его губах слюни, что смешались со смазкой. Рот настолько мокрый, что блестит, как и небольшой пирсинг кольца. Джису, затаив дыхание, смотрит, как он проводит вдоль языком, теребит кончиком и, блять, до ужаса пошло ухмыляется.
— Джису, я…
— Дай мне отсосать тебе.
Вырвалось само, правда.
Чонгук делает вид, будто ослышался, будто ему показалось. Он завис, но затем медленно встал с колен, чтобы приблизиться к губам Джису с глубоким и мокрым поцелуем. Он намеренно давил на язык, размазывая её же смазку, и ощутимо дрожал.
Джису услышала, как звенит бляха ремня, как он расстегивает свои джинсы и приспускает боксерки. Не перечит и не вырывается, когда Чонгук берет её за кисть и заставляет ладонью ощутить то, насколько же мокрым и горячим он был.
О, Боже. Боже-Боже-Боже.
Джису ведь трогала достаточно членов, она ведь… она ведь не девственница, но… почему она так взволнована, черт возьми? Почему, трогая твердый и напряженный член Чонгука, Джису возбуждается еще больше?
— Чувствуешь, как я хочу тебя? — шепчет в губы между поцелуями, обрывисто выдыхая. — Ты можешь делать со мной всё, что хочешь, Джису, — он наклоняет к шее, чтобы оставить несколько нежных поцелуев. — Можно, я потолкаюсь тебе в руку? М? — Чонгук хихикает в ушко, и Джису неосознанно закатывает глаза от этого смеха. — Пожалуйста…
Чонгук знает, что ему не нужно просить, но он всё равно просит, чтобы порадовать Джису, чтобы возбудить её еще больше, чтобы она в полной мере насладилась его голосом и шепотом.
Кивает и вздрагивает, когда Чонгук толкается в её ладонь всего лишь один раз.
Почему Джису так заводится? То, как он качнул бедрами, вызывает куда больше желания и жара, чем просмотр самого грязного и извращенного порно.
Он толкается еще раз, тихо выдыхая.
— О, Боже… если бы ты, блять, знала, как же я хочу войти в тебя, — соблазнительно шепчет и высоко стонет, толкаясь еще раз.
Джису слышит, как её рука сжимает его член, и опускает взгляд лишь для того, чтобы в будущем вспоминать о том, как она дрочила Чонгуку в чужом кабинете, но понимает, что с каждой секундой хочет его всё больше и больше.
Твою мать.
Мокрая головка, горячая основа, вязкая смазка. Джису и сама не понимает, как у неё текут слюни. Широкий, покрытый венами, красивый.
Джису падает вниз на колени, заставляя Чонгука сделать пару шагов назад. Он не перечит. Чонгук аккуратно берет её волосы в кулак, чтобы они ей не мешали, и такая забота даже забавляет. Но Джису не может смеяться, когда ей в губы утыкается красная головка, сочащаяся смазкой.
Проводит рукой всего лишь раз. Приподнимется слегка на коленях, чтобы было удобнее, и захватывает ртом край, слизывая предэякулят. Джису мычит из-за безумных ощущений и заглатывает глубже.
Чонгук мягко стонет и шипит. Он крепче сжимает волосы, но не применяет силу – позволяет двигаться Джису так, как ей комфортно, и это так… непривычно и ужасно мило.
Солоноватый привкус никак не беспокоит. Джису плевать, какой Чонгук на вкус – она без ума от того, что вообще отсасывает ему. Водит языком, обхватывает губами и заглатывает так, что он головкой толкается в её глотку, вызывая рвотный рефлекс. Джису плевать на кашель, плевать на тяжелое, измученное дыхание из-за его размера – она не останавливается и впервые так сильно возбуждается от обыкновенного минета.
— Да… да-да, Джису, — тяжело дышит Чонгук, сглатывая. — Блять, так глубоко… я и не думал, что ты можешь брать так глубоко, — он протяжно стонет, закусывая нижнюю губу, пока Джису прижимается почти вплотную. — Черт, детка, не останавливайся… твой прекрасный рот, твои мягкие губы… посмотри на меня, Джису, — Чонгук шумно выдыхает и хрипло смеется, когда видит, как Джису опускает пальцы и дергает бедрами, пытаясь хоть как-то облегчить нарастающее желание. — Возбуждаешься? М? Намокаешь, пока сосешь мне? — он ухмыляется и выгибает бровь. — Я так хочу войти в тебя, Джису… хочу услышать, какие звуки ты можешь издавать, каким голосом ты будешь стонать моё настоящее имя, — у Чонгука совершенно ничего не смыслящий взгляд, как будто он в припадке, и это не может не заводить еще больше. — Иди ко мне…
Джису отпускает его член с хлопком и поднимается на ноги, чтобы обнять Чонгука. Он зачаровано целует, обхватывая за талию, и притягивает ближе. Горячими ладонями бродит по голой спине, животу и мягко сжимает грудь, вызывая краткий стон.
Чонгук толкает к столу, усаживает и по-хозяйски раздвигает ноги Джису. В его пальцах ощущается нетерпеливая дрожь, пока он гладит колени и сжимает бедра. Чонгук разрывает поцелуй, чтобы коснуться губами открытой шеи, ключиц. Он не оставляет засосов, но слегка прикусывает и ведет языком к мочке уха, вызывая у Джису мурашки по спине.
— Только постарайся не шуметь, — Чонгук самодовольно ухмыляется и трется головкой, не проникая внутрь. — Сможешь?
— Не уверена, — взволнованно шепчет, крепче сжимая плечи Чонгука, чтобы не упасть. — А ты?
Он кратко хихикает, как будто Джису задала слишком глупый вопрос.
— Я не умею молчать.
Чонгук резко входит, выбивая из Джису немой крик.
Черт возьми… Боже, блять…
Задыхается, выгибается дугой и дергает тазом навстречу, ощущая его внутри. Чонгук растягивает, слишком хорошо растягивает, максимально близко прижимаясь. Джису кажется, что не будь она достаточно хорошо подготовлена, он бы просто разорвал её…
В глазах на секунду потемнело. В груди колотится сердце, а легкие не успевают насыщаться воздухом. Джису смотрит на Чонгука умоляюще, и он прекрасно понимает, что от него требуют.
Заставляет полностью лечь на стол и закинуть руки наверх. Ладонями обхватывает таз, чтобы ему было удобнее, и двигает Джису ближе к краю, жадно смотря на то, как он выходит и тут же толкается. Чонгук качает бедрами, как будто пытается распробовать, и напряженно сглатывает, когда входит во вкус. Он закидывает голову назад, дергая кадыком, и затем опускает потемневший от желания взгляд на Джису, которая со всех сил старалась быть тише.
Чонгук без предупреждения ускоряет темп, и это сводит с ума. Кабинет наполняется мокрыми шлепками, шумным дыханием, сдавленными стонами и дрожащим столом. Джису тонет в звуках, наслаждается движениями Чонгука и понимает, что она позорно быстро кончит, если он так и продолжит.
Но он ведь уже знает, как довести Джису до небес, поэтому наклоняется к уху, упираясь руками о стол и переходя на более плавный, чуткий ритм.
— Я вижу, тебе нравится, как я вбиваю тебя в стол? М? — шепчет, ухмыляясь. — Чувствуешь, как глубоко я могу войти в тебя? Да? Я знаю, что тебе нравится это, — он мягко стонет, и Джису закатывает глаза. Она напряженно хватается за его рубашку на спине для опоры, но Чонгук расценивает это несколько по-другому. — Сильнее? Хочешь сильнее? Но нас ведь могут услышать, Джису, — он смеется низко, хрипло и закусывает губу. — Но, знаешь, мне так плевать…
— Чонгук, нет, стой…
Он безжалостно начинает уничтожать Джису, переходя на более жестокий и грубый ритм. От его темпа со стола падают чьи-то ручки и документы, ножки недвусмысленно бьются о пол. У Чонгука сбивается дыхание, путаясь с мягкими, мелодичными стонами, и Джису позорно быстро кончает, пряча всхлипы и крики в шее Чонгука. Он выскальзывает наружу из-за слишком большого количества влаги, что заставляет его нахмурится и вопросительно посмотреть на раскрасневшуюся и умирающую от удовольствия Джису.
Чонгук щурится, но затем пошло ухмыляется и вновь толкается вовнутрь.
— Ты такая чувствительная, — ухмыляется и понемногу возвращается в свой прежний ритм. — Тебе нравится слушать, не так ли? Слушать, как я трахаю тебя, как я медленно вхожу в тебя, бьюсь и растягиваю… и… о, Боже, — у него закатываются глаза и ломается голос. — Блять, сожми сильнее… сожми, чтобы я кончил в тебя, чтобы я заполнил тебя… ты ведь так этого хочешь, да, Джису? — он закусывает губу и вновь ужесточает толчки. Чонгук наклоняется к губам, чтобы сладко прошептать: — Мечтаешь, чтобы я кончил в тебя, пока я буду стонать твоё имя… да, Джи-су? — у него учащается дыхание, тон голоса прыгает. — Мне так сложно сдерживаться, детка, когда ты так блядски хорошо принимаешь м-меня…
Чонгук задыхается на последнем слове и приподнимается на руках, чтобы ему было удобнее. На секунду, он забывает о том, как вообще говорить и просто балует Джису непроизвольными, чувственными стонами.
У него пот на лбу, волосы спутались, брови сдвинуты к переносице, а губы сверкают. Чонгук постоянно сглатывает, закрывает глаза и одними губами грязно ругается. Каждый раз, когда он сталкивается взглядом с Джису, то наклоняется, чтобы подарить поцелуй, но затем вновь приподнимается на руки.
Всё, что они творят, кажется слишком диким. Они словно рехнулись, и не факт, что они бы остановились, постучи кто в дверь.
Джису чувствует, как темп сбивается, как Чонгук интенсивно двигается в хаотичном ритме. Так хочется кончить вместе с ним, увидеть то, что она всегда переслушивала по несколько раз, что всегда заставляло её изливаться на собственные пальцы. Лицезреть Чонгука на грани – невероятное зрелище, а слушать – невыносимо.
— Прошу, Чонгук, — еле шепчет, еле говорит, и он наклоняется ближе к губам Джису. — В меня… кончи в меня…
Он шумно стонет дрожащим голосом, закрывает глаза и совершает три грубых толчка, доставая до чувствительной точки. Чонгук задыхается, скулит и всхлипывает, когда заполняет Джису, когда изливается внутрь, когда заполняет до предела, когда чувствует, как его сжимают. Он восторженно целует, прижимается как можно ближе и позволяет Джису насладиться бесконечным потоком эйфории.
Так трясется, так выгибается, так крепко сжимает бедную рубашку на спине Чонгука. По телу пробегают мурашки, между ног невыносимо мокро и вязко, а внутри – жарко. Громкий пульс отдает в висках, в глазах темнеет, а ноги накрывает судорога. Джису пытается успокоиться, пытается обуздать невероятные волны удовольствия, что омывают с головы до пят, но поцелуи от Чонгука, его объятия и ленивые толчки не позволяют так просто очнуться.
Душно… как же душно. Джису так… устала.
Чонгук аккуратно выходит и помогает привстать. Весь красный, измотанный, словно у него только что была одна из самых тяжелых тренировок в зале. Джису закусывает щеку изнутри, подавляя улыбку – он выглядит чертовски забавно.
Хотя, она ведь в зеркало не смотрелась. Наверное, у самой вид не лучше.
Чонгук ничего не говорит – замечает на журнальном столике коробку сухих салфеток и берет сразу несколько штук. Вытирает сначала Джису, и только потом себя. Выкидывает всё в мусорку и, пока Джису надевает бюстгальтер и натягивает бретельки, он поднимает кардиган и заботливо накидывает на плечи.
Чонгук так неожиданно целует, что Джису немного теряется, но всё равно отвечает как зачарованная, как пьяная.
— Ты…, — хрипит Джису, держа пунцовое лицо Чонгука в своих ладонях, — я… это было просто невероятно, это… это было… ты был… ты такой, и… Боже, я просто не знаю, что сказать, я…
— Ты безумно милая, Джису, — он мягко улыбается и обнимает за талию. — Что тебе понравилось больше всего?
— Ты…, — она хмурится и смотрит на Чонгука, как на пятно у себя на монитора. — Ты серьезно спрашиваешь меня такое?
— Мне интересно, — он игриво закусывает нижнюю губу и не отстает. — Скажи, ну скажи…
Что сказать? Что Джису вообще может сказать? Если она и скажет, то это будет просто поток грязи и похабщины, а Чонгук так на неё смотрит, будто ожидает чего-то большего.
— П-пирсинг…, — бурчит и отводит взгляд.
— Пирсинг? — Чонгук вопросительно выгибает бровь, а затем тянет понимающее “а-а-а”. — На языке… правда? — он ухмыляется, и Джису кивает.
— Ты никогда не упоминал в своих аудио, что у тебя вообще есть пирсинг.
— М-м-м… хотел сделать тебе сюрприз, — он подмигивает и радостно качается с пятки на носок.
Откуда в нем осталось столько энергии? Джису еле на ногах стоит, а он в таком детском восторге, словно они скоро будут открывать подарки на Новый год.
— Встречный вопрос, — хрипит Джису, внимательно смотря на Чонгука.
— Хм… то, как ты смело призналась в своем желании отсосать мне, — он довольно ухмыляется и заставляет Джису вздрогнуть. — Ты не против, если в следующий раз я кончу тебе в рот?
…кто вообще, блять, такое спрашивает?!
Казалось бы, чем Чонгук вообще может удивить Джису после того, что он натворил, но… но, оказывается, сегодняшняя ночь была лишь ознакомительным фрагментом.
Джису по-настоящему смущается вопроса. Боже, она смущается какого-то обычного вопроса, хотя только что испытала божественный оргазм с невероятно пошлым и горячим Чонгуком.
— Я… я, м-м-м…
— Или тебе не нравится, когда кончают в рот?
— Я просто не очень… не очень люблю вкус спермы, — Джису не может заставить себя посмотреть в глаза Чонгуку. — О, Господи, я вообще не верю, что говорю тебе это… ну… я не против, если ты… если ты кончишь мне в рот…
— Я буду пить как можно больше ананасового сока, — ухмыляется Чонгук, и Джису не знает, способна ли она покраснеть еще больше.
— Можно мне, пожалуйста, обратно того скромного Новенького сисадмина? — стонет, утыкаясь лбом в плечо Чонгука.
Он смеется, из-за чего его грудь вибрирует.
— Когда мы наедине, я не могу сдерживаться, — шепчет, крепче обнимая и притягивая к себе. — Прости…
— Не извиняйся… почему ты извиняешься? Зачем ты извиняешься? — Джису возмущается, потому что правда всё еще не разгадала тайну Чонгука. — Мне всё нравится, мне правда всё очень нравится, это… это ты прости, что я… я никак не могу взять себя в руки и… и даже посмотреть тебе в глаза, — злится, бесится. — Я веду себя так глупо…
— Ты не ведешь себя глупо, Джису, — Чонгук, всё же, заставляет посмотреть себе в глаза, аккуратно поглаживая по щеке. — Мне тоже нравится, что из-за меня ты теряешь дар речи, но… но, знаешь, я… мне кажется, что ты всё равно сдерживалась. Мне кажется, что ты… ты стеснялась меня и… и не совсем была уверена со мной…
— Чонгук, — ноет Джису. — Конечно! Мне всё еще не по себе, что я… что я переспала с тобой, что я так реагирую на твой голос, что я… я такая слабая перед тобой и…
— Я хочу увидеть тебя настоящую, — шепчет Чонгук, рассматривая лицо Джису. — Хочу, чтобы ты показала ту Джису, которая слушает меня, которая сжимает мой свитер и втягивает мой запах… ту Джису, которая срывалась и дрочила себе пальцами, представляя Чон Чонгука из офиса, — он развязно ухмыляется и даже сейчас каким-то, блять, образом заставляет сердце Джису выскакивать из груди и ощущать колющее возбуждение внизу живота.
Но он прав. Она действительно сдерживалась, слишком сильно смущалась, ничего не понимала и путалась сама в себе, путалась в самом Чонгуке. Возможно, выпей она пару бокалов, то сама бы изнасиловала его, но Джису была абсолютно трезвой, и тот ворох мыслей, что заполнил её голову, мешал полностью отдаться бесконечному блаженству.
Да и… если говорить честно, она просто… просто в шоке с того, что увидела, что почувствовала, услышала. Настоящий Чонгук – это какой-то пиздец. Джису не представляет, на что он еще способен, если сорвется с цепи, и… и если она тоже сорвется…
— Хорошо… хорошо, я попробую.
Чонгук улыбается, целует еще раз и предлагает вернуться, чтобы выпить. Джису не беспокоиться о том, что остальные в офисе начнут что-то подозревать – когда они возвращаются в конференц-зал, то всё становится ясным, как день. Все пьяные и никто даже не обратил внимание на отсутствие Чонгука и Джису, даже Сонми.
Чонгука тут же забирают Намджун с Чимином, а на Джису налетает весь её отдел, умоляя развести по домам. У неё всего лишь четыре свободных места в машине, поэтому она берет Вивьен, Сонми, Юнджуна и еще одну сотрудницу. При выходе, она оборачивается, чтобы хотя бы помахать Чонгуку, и когда они сталкиваются взглядами, он подмигивает и… и шлет воздушный поцелуй.
Ужас. Кошмар. Какой-то… он какой-то странный… странный и, черт возьми, просто пропитан сексом вдоль и поперек.
Пока Джису работает таксистом и развозит своих коллег, то думает об одном и том же, совершенно не слушая пьяный бред пассажиров.
Она очень надеется, что сможет открыться Чонгуку так же, как он открылся ей. Что-то подсказывает, что она в принципе не сможет долго скрывать перед ним то, что вынуждало включать записи Джастина трижды в неделю. Какой бы хорошей и воспитанной на работе она не притворялась, Чонгук уже знает очень много секретов о ней, и теперь… теперь пользуется.
Черт возьми, никто не доводил её до оргазмов так быстро, никто не заботился о ней с такой нежностью, никто не ласкал с такой осторожностью… Чонгук был лучшим из всех мужчин, что у Джису были, и она не уверена, что сможет когда-либо ему сказать об этом. Не потому, что ей стыдно, но потому, что он же будет этим пользоваться…
Да… да! Вот в чем дело!
Настоящий Чонгук запоминает каждое слово, каждый взгляд, вкус и цвет, чтобы в будущем использовать в своих целях… не очень приличных целях. Джису вообще не уверена, каким у них будет следующий раз, но, по крайней мере, он вызывает не меньше предвкушения, чем первый.
Нет, ну… ну она даже не может толком осознать это! Джису переспала с Чонгуком у кого-то в кабинете посреди корпоратива! Джису, которая никогда никому не давала во всём офисе, раздвинула ноги перед милым Новеньким через три недели после знакомства. И вот этого кадра она берет на свадьбу к сестре, где они будут сидеть за одним столиком с родителями.
Что вообще может пойти не так?
Добавить комментарий