Джису обрывисто выдыхает, когда чувствует на языке металический шарик. Прижимается плотнее, стукаясь зубами о зубы Чонгука. Упирается руками о его ноги, чтобы быть чуть выше, чтобы целовать с нажимом, с требованием лечь на пол.
Чонгук сглатывает, подчиняясь и падая спиной на мягкий ковер. У него подрагивают пальцы, когда Джису ползет ближе и усаживается на его бедра. Его тяжелое дыхание сливается с взволнованными, девичьими вздохами. Чонгук еле слышно мычит, поглаживая открытые руки Джису.
Она целует кусающе, мокро. Теряет контроль с каждой секундой, понимая, что вряд ли сможет остановиться. Чонгук и сам на грани – в его движениях ощущается нетерпеливое желание, а в его поцелуях – похоть и приторная страсть.
Что-то в них надломилось после разговора. Притяжение лишь усилилось, а чувства неумолимо рвались наружу. Привкус вина будоражил рецепторы. Ароматы смешались: бергамот прекрасно сочетался с вишней, а апельсин – с черным чаем.
Упираясь руками о пол, Джису нависает над Чонгуком. Меняет положение головы со стороны в сторону, чтобы удобнее целовать, чтобы испробовать его губы как только можно. Он дразнит пирсингом, мажет языком по девичьему и вздрагивает, когда Джису мягко трется бедрами о его пах.
Чонгук так быстро возбудился. Не то, чтобы Джису могла контролировать своё тело – она почувствовала тянущее давление внизу живота в тот момент, как их губы соприкоснулись, понимая, что теряет самообладание. Чонгук попросил быть эгоисткой, попросил делать с ним то, что хочется Джису, и она не уверена, что он понимает, о чем вообще говорил.
Обрывает поцелуй, привстает, отталкиваясь от пола. Спиной касается согнутых в коленях ног Чонгука, пальцами пробегает по его груди. У него расширенны зрачки, взгляд – потемневший. Он облизывает губы, когда осматривает Джису, как она восседает на нем, как она еле заметно дергает бедрами, создавая трение.
Чонгук не может сдержать улыбки, когда чувствует поцелуи на лице. Закрывает глаза, подставляется под губы Джису, прикусывая пирсинг. Ладонями, он воздушно пробегает по её спине, сжимает талию, массирует бедра и залазит под платье, опаляя кожу. У Чонгука ужасно громко и быстро стучит сердце, он нервничает, не может и слова сказать, и это так заводит, что у Джису просто сносит крышу.
Опускается поцелуями по его шее, прикусывая. У него дергается кадык, когда она ведет языком к уху. Чонгук сдержанно стонет и дергается бедрами навстречу, заставляя Джису вздрогнуть. Она ловит его губы в глубоком поцелуе и чувствует, как он крепко обнимает её, прижимая вплотную к себе.
Невозможно. Невозможно просто лежать и целоваться.
Джису привстает, отрываясь от губ Чонгука. Упирается руками о его грудь, дергает бедрами, имитируя трение, и с нескрываемым удовольствием наблюдает, как Чонгука кроет. Он выгибается, хмурится и сглатывает, закатывая глаза от плавного покачивания Джису. Хватается за её бедра, пытаясь удержать на месте, но слабеет с каждым движением. Одними губами он шепчет сладкое “о, Боже” и смотрит на Джису с восхищением, с азартом, с любопытством.
От такого Чонгука голова идет кругом. Он настолько ошарашен и околдован рвением и напором Джису, что не может и слова произнести. Он лежит перед ней, полностью доступный, и от такой свободы всё внутри пылает.
Трения мало. Слишком мало. Нужно больше, Джису хочет больше.
Опускается, чтобы подарить поцелуй, но затем встает, поднимаясь с Чонгука. Он, по инерции, тянется следом, но с разочарованием смотрит на Джису. Он молча требует внимания, молча хочет продолжения, одним лишь взглядом умоляя прикоснуться к нему еще раз.
Джису подает ему руку, помогает встать. Чонгук сглатывает и сдержанно мычит, когда Джису обнимает его и притягивает к себе, вновь целуя. Она идет задом из гостиной, не отрываясь от губ Чонгука. По дороге снимает с него пиджак, натыкаясь на стены, судорожно расстегивает его пояс на джинсах, пока пальцы Чонгука борются с пуговками на её платье.
Добираются до спальни, не включая свет. Джису скидывает платье, меняется местами с Чонгуком и толкает его на кровать.
Он смотрится бесподобно на темно-синих покрывалах, в тусклом освещении уличных фонарей. Привстает на локтях, влюбленно наблюдая за тем, как Джису садится сверху на его бедра. Чонгук встречает приоткрытые губы, целует, причмокивая и тяжело дыша. Он сдерживается, он чертовски сильно сдерживается, и Джису даже интересно, надолго ли его хватит.
Отрывается и горячо шепчет в губы Чонгука:
— Я хочу сесть тебе на лицо…
— Да. Блять, да, — утробно рычит, сжимая бедра Джису.
Чонгук ложится на кровать, сглатывая. Он нетерпеливо облизывает губы, когда Джису приближается к нему, ползя на коленях. Она шире расставляет ноги, пока Чонгук устраивается поудобнее и смотрит на неё снизу вверх, вызывая мурашки одним лишь голодным взглядом.
Господи, Джису в шоке от того, что видит перед собой – Новенький, что высовывает язык с блестящим шариком посредине, приглашая пройтись по нему. Одобрительно гладит по бедрам, показывая, что Джису может опуститься, может расслабиться. Умоляюще смотрит и нетерпеливо вздрагивает, когда на его язык опускается вязкая капля.
Джису так сильно возбуждена от одного лишь вида, что намокает еще больше, когда Чонгук с удовольствием прижимается ртом вплотную. Не может сдержать еле слышимого стона, когда чувствует горячий язык между ног, и вздрагивает от пробегаемых по спине мурашек.
Чонгук не стесняется причмокивать как можно громче. Горячо дышит, хмурится и закрывает глаза от блаженной влаги, что касается рта. Несдержанно рычит, хлюпает и глотает. Джису мягко стонет, поражаясь зрелищу. Хочет откинуть голову назад, хочет быть громкой, но не может взгляда оторвать от Чонгука.
Он слегка приподнимает голову, чтобы ему было удобнее отлизывать. Языком проникает как можно глубже, шире открывая рот, и наполняет комнату до ужаса пошлыми и мокрыми звуками, от которых Джису сходит с ума. Неосознанно прислушивается и пылает от одной лишь мысли, что всё это доносится не с наушников – всё это по-настоящему…
Сколько бы раз Чонгук не делал ей приятно, Джису всё равно будет умирать в его руках, зная, что он реален, что он – Новенький с офиса, а не Джастин с интернета.
Шепчет одними губами имя Чонгука, одобрительно поглаживая его по волосам. Столь невинного, простого жеста хватает, чтобы он ужесточил ласки, чтобы он удовлетворенно зарычал и шумно выдохнул. Джису впивается пятерней в его локоны, сжимая, от чего Чонгук практически распадается на части.
Он резко дергает за бедра, заставляя упасть на четвереньки. Пользуется моментом, переворачивает Джису на спину. Он горячо дышит, когда движет языком вверх-вниз, когда вставляет средний и безымянный пальцы внутрь, растягивая. Чонгук довольно ухмыляется, когда Джису вздрагивает, сгибая ноги в коленях, и мягко стонет. Он тут же ускоряется, мычит, посылая вибрацию, и причмокивает губами, доводя до исступления.
— Чонгук, я… прошу, я…, — не своим голосом умоляет Джису, выгибаясь и сжимая простыни над головой.
Он грубо рычит, не останавливаясь. Опаляет горячим дыханием, дразнит языком, пока надрачивает пальцами. Джису двигается навстречу, чувствуя, как вот-вот кончит. Смотрит в потолок, прислушиваясь, и не в силах сдержаться, когда слышит протяжный, мелодичный стон Чонгука.
Он знает… он знает, как довести её до края, и, конечно, он этим пользуется. Нагло и бесстыже.
Джису трясет, когда она изливается на пальцы и в рот Чонгука. Задыхается, не понимая, что с губ слетает одно единственное имя. Приятное тепло разливается внизу живота, яркие вспышки застилают глаза. Чонгук позволяет насладиться моментом и вытаскивает пальцы не сразу. Он нежно целует вокруг, слегка дразнит шариком и только потом ползет выше, чертовски грязно ухмыляясь.
У него мокрый подбородок, губы блестят, а в глазах – густая похоть. Чонгук наглядно проводит языком по верхней губе прежде, чем наклониться и поцеловать. Он делится вкусом Джису, тяжело дыша, и отрывается, чтобы привстать на коленях.
Чонгук стягивает с себя майку, и это самое сексуальное, что Джису видела в своей жизни. Его изящное тело притягивает – не перекаченное, но подтянутое. Кожа чистая, гладкая. Джису неосознанно облизывается, чувствуя желание осыпать его засосами и укусами.
Он замечает её голод. Смотрит с понимаем, с ухмылкой, когда опускает взгляд на грудь Джису. Он расстегивает джинсы, приспускает их, выдыхая с облегчением. Красная головка сочится смазкой. На живот Джису падает несколько капель. Чонгук мягко проводит рукой вдоль, ослабляя напряжение, и смотрит в глаза, сдвинув брови.
Джису закусывает нижнюю губу и аккуратно сжимает свою грудь с двух сторон, приглашая сделать то, что Чонгук, конечно же, мечтал сделать. В нем сразу же мелькает предвкушение, когда он прослеживает за движением Джису. Не долго думая, подползает ближе, нависая бедрами над ребрами и пальцами направляя свой член так, чтобы он прошелся между упругими округлостями.
Чонгук закатывает глаза, шипит, чувствуя тепло и мягкость. Он тяжело выдыхает, приоткрывает рот, и Джису, замерев, наблюдает, как с его губ спускает слюна прямо на его член, увлажняя. Чонгук сглатывает и толкается еще раз, размазывая. Предэякулят мешается со слюнями, позволяя с легкостью скользить между.
Джису часто использовали вот так, и она редко получала удовольствие, когда парни дрочили с помощью её груди, но Чонгук… черт возьми, она возбуждается лишь одного вида ломающегося над ней Новенького, который не в силах контролировать собственные движения. Он толкается в удобном ритме, неотрывно наблюдая, как его член исчезает, как его головка практически касается подбородка Джису, как он трется яйцами, прижимаясь вплотную.
— Блять… блять, — рычит Чонгук, накрывая девичьи ладони своими.
Но он практически бледнеет, когда Джису высовывает язык. Не может остановиться, когда чувствует, как его головка соприкасается с влажной, горячей плотью с каждым толчком.
Чонгук несдержанно стонет, срываясь. Путается пальцами в волосах Джису, приподнимая её голову, чтобы она могла обхватывать губами головку. Солоноватый привкус сводит с ума, и Джису послушно принимает хаотичные толчки Чонгука, наслаждаясь его подвешенным состоянием.
Она бы не расстроилась, если бы он кончил вот так, но Чонгук в какой-то момент останавливается, тяжело дыша. Он привстает, отталкиваясь от кровати, и надрачивает сам себе, от чего у Джису едет крыша. Взгляда оторвать не может и ловит себя на мысли, что очень хотела бы понаблюдать за тем, как Чонгук сам доводит себя до оргазма.
Не выдерживает – открывает рот и высовывает язык, желая принять то, что Чонгук предлагает. Он, не думая, тут же толкается в самую глотку и надрывисто стонет. От этих звуков мурашки по коже, а от его массивного члена на языке между ног катастрофически быстро намокает. Джису закатывает глаза, когда чувствует несколько толчков в горло, и кашляет, как только Чонгук освобождает её рот.
От его хриплого смеха по позвоночнику пробегает электрический разряд.
Чонгук ползет ниже, чтобы наклониться и поцеловать, чтобы прикусит нижнюю губу и жарко прошептать:
— Ты меня просто, блять, убиваешь, Джису, — он целует её лицо, слизывает слюни с подбородка. — Хочу как можно больше тебя, — мягко стонет в рот, дразнит.
Блять.
— Чонгук, я больше не могу, — хрипит умоляюще, практически скуля. — Войди в меня…
Он вновь хихикает и резко переворачивает их так, что Джису оказывается сверху.
— Я весь твой, — покорно мурчит, притягивая для поцелуя.
Чонгук позволяет стянуть с себя джинсы и боксерки. Джису всё кидает на пол, тяжело дыша. Подползает выше, направляет член Чонгука и садится, вплотную прижимаясь.
— Господи-Боже, — шипит Джису, упираясь руками о кровать.
— Ты такая мокрая, Боже, — стонет Чонгук, выгибаясь.
Джису поудобнее усаживается, несколько раз привстает и садится. Он так хорошо её растягивает, так хорошо заполняет. Чонгук гладит её талию, бедра, дышит открытым ртом и нетерпеливо толкается внутрь, требуя действий. Он давит на спину, между лопатками, заставляя опуститься, и ловит губы Джису в беспорядочном поцелуе.
Ладонями давит на грудь Чонгука, заставляя его полностью лечь на кровать и не дергаться. Джису хмурится, тяжело дыша, шире расставляет ноги и начинает прыгать на Чонгуке, пока он придерживает её за талию.
Они оба выгибаются, оба сходят с ума. Чонгук мычит и закатывает глаза, а Джису стонет и хнычет. С каждым разом, когда их тела соприкасаются, комнату заполняют мокрые шлепки. Кровать мягко, ритмично скрипит под тяжестью двух тел.
— Блять, Джису, ты… Боже, блять, мой, — стонет Чонгук, закатывая глаза.
Джису резко останавливается, прижимаясь как можно ближе, позволяя Чонгуку войти как можно глубже. Тяжело дышит, чувствуя приятную усталость в мышцах, и качает бедрами вперед-назад, наслаждаясь трением о разгоряченную кожу Чонгука.
Он царапает её бедра, дергает кадыком и смотрит так невинно, так… соблазнительно. Джису плотнее сжимает его изнутри, чем вызывает очередной мягкий стон, что рвется наружу с его глотки. Она наклоняется ниже, к его лицу, целуя щеки и касаясь губами ушной раковины.
— Ты не представляешь, сколько раз я кончала, лежа на этой кровати и слушая тебя, — шепчет, замечая мурашки на шее Чонгука. — Сколько раз я умирала под твои стоны, твой шепот и то, как ты кончаешь снова и снова…
Чонгук игриво смеется, отдавая вибрацией в груди.
— Ты решила уничтожить меня моим же оружием?
— Чонгук, я даже не начинала…
— Чт-… о, Боже, — Чонгук закатывает глаза, когда Джису сжимает ладонями его шею, лишь слегка придушивая, и продолжает прыгать на нем. Он смеется, закусывает губу и смотрит прямо в глаза. — Я обожаю тебя, я просто, блять, обожаю тебя…
— Чонгук, я…, — обрывается, когда чувствует, как он сгибает ноги в коленях и покрепче ухватывается за её талию. — Что ты… о, Господи!
Он ухмыляется, когда сам начинает толкаться в Джису. У неё слабеют руки, она практически падает от бешеного темпа, с каким Чонгук вбивается в неё. Он ударяет в нужную точку и с извращенным удовольствием наблюдает за тем, как уничтожает Джису.
Он жмет рукой на поясницу, заставляя выгнуться, чтобы высунутым языком коснуться груди. Дразнит кольцом, присасывается и ухмыляется.
— Прошу, стой… Чонгук, я…
Он не слушает её, лишь ускоряется, тяжело дыша.
Джису накрывает волна сладкого удовольствия, когда она не сдерживается и кончает. Падает вперед, локтями упираясь о кровать, и протяжно стонет в шею Чонгука, умирая. Он продолжает вбиваться в неё до тех пор, пока сам не останется удовлетворенным результатом.
Чонгук переворачивает Джису, меняясь местами. Нависает сверху, не выходит из неё. Он тяжело дышит, кончики волос намокли из-за пота. Он практически горит, пока Джису сгорает под ним.
Чонгук наклоняется, целует в губы, улыбаясь.
— Видишь? Я могу уничтожить тебя даже не используя свой голос…
— Но мне так нравится слушать тебя, — капризно хнычет Джису, обнимая Чонгука за шею.
— Ты хочешь, чтобы я говорил с тобой, м? — он целует линию челюсти, лениво толкаясь и растягивая ужасно мокрую Джису. — Грязно стонал, просил… умолял кончить, да? Произносил бы твоё имя, задыхался бы, пока вбивал тебя в твою же кровать, — он смеется и нарочно стонет, вызывая у Джису мурашки. — Ты так сжимаешь меня, детка. М-м… Боже, я так хочу посмотреть на тебя, когда ты дрочишь, слушая мой голос…
Ощутимая волна возбуждения накрывает с головой от одной лишь мысли, как Чонгук смотрит на неё, пока она кончает на свои пальцы.
Джису завороженно наблюдает, как он привстает на руках, как у него напрягаются мышцы, как он тяжело дышит.
— Я… я слишком быстро кончаю, Чонгук…
— Да? Насколько? — ухмыляется, наклоняет голову в бок, всё еще не спеша толкаясь внутрь Джису.
— Почему тебе так важны цифры?
— Я же айтишник, — он смеется слишком мило для ситуации. — Любопытный сисадмин, которому так интересно знать всё…, — он наклоняется и воздушно целует в губы.
Джису несдержанно стонет. Чонгук очень странно на неё влияет.
— Я… я часто проматываю на конец… туда, где ты обычно кончаешь…
Чонгук ухмыляется, закусывая нижнюю губу. Он смотрит игриво и неожиданно толкается намного жестче, выбивая из Джису воздух и немой стон.
— Я не удивлен.
— Не… не удивлен? — с трудом выговаривает Джису.
— Твоё любимое аудио говорит само за себя…
У Джису загораются глаза.
— А ты… ты можешь это сделать? — облизывая губы, взволнованно спрашивает Джису.
— Не сегодня, но… это возможно, — он целует в шею, плавно ускоряет движения, но затем резко останавливается, наблюдая за мучениями Джису. — Я сделаю всё, что ты попросишь…
— Скажи… скажи своё любимое аудио, — как в бреду шепчет, ласково поглаживая спутанные волосы Чонгука. — Пожалуйста.
Он облизывает губы, сдержанно выдыхает и наклоняется к лицу.
— Попроси еще, — сглатывает, почти скрипя зубами.
Джису неосознанно сжимает его изнутри. Господи, почему это так заводит? Почему узнавать настоящие кинки Чонгука – это так возбуждающе и горячо?
— Пожалуйста…
— Еще.
— Прошу, Чонгук, скажи… пожалуйста, — натурально ноет, на что Чонгук тихо хихикает.
Он утыкается лбом о лоб Джису и интимно шепчет:
— “Когда ты сквиртишь на меня”.
По телу пробегает жар. Джису вообще не ожидала чего-то столь… обычного? У него ведь столько аудио, столько вариантов, но он выбрал ту запись, где удовольствие получает не сам Чонгук, а девушка?
— У тебя кинк на сквирт?
— У тебя кинк на кримпай*? — ухмыляется Чонгук и толкается сильнее. — Или как ты мне еще объяснишь свой выбор? М? “Я кончаю в тебя дважды”… Боже, Джису, я и не думал, что ты так жаждешь моего удовольствия…
— Н-но… но ты там так красиво стонешь, так… сексуально рычишь и… и эти, блять, звуки…
Чонгук рычит в ответ, хрипло смеется и отталкивается от кровати. Он поднимается на колени, подхватывает Джису, заставляя следом поднять таз. Он с такой легкостью удерживает её, пока она выгибается другой.
Поза ужасно неудобная, но… кошмарно чувствительная. Джису с легким ужасом смотрит на Чонгука, который вызывающе дергает бровями.
— Ты ведь слушала, да? То, что нравится мне…
— Конечно, я слушала, — сглатывая, признается Джису, обхватывая бедра Чонгука ногами. — Я всё слушала…
— Хочу послушать тебя, Джису. Как думаешь, ты будешь сильно громкой, пока будешь сквиртить на меня?
О, Боже.
— Ч-чонгук, н-но…
— Что такое? Боишься? — он выгибает бровь, в открытую насмехается, пока у Джису дыхание перехватывает от такого Чонгука. — Я обязательно вылижу тебя, не беспокойся…
— Что ты такое говоришь вообще, — краснеет, накрывая лицо руками.
— Ты же попросила меня не молчать…
— Но я… блять, — выгибается, когда Чонгук резко начинает беспощадно толкаться. — О, Боже… о, черт, это… это слишком…
— …хорошо? — он ухмыляется и опускает взгляд. — Тебе нравится? М? Чувствуешь, как я пульсирую внутри тебя? Слышишь, как… о, Боже… ты так сильно намокаешь, — он хмурится, шипит, пока Джису умирает из-за влажных шлепков и хлюпающих звуков. — Как ты, блять, течешь… что, сильнее? М? Вот так? — он смеется, усиливает, ускоряет толчки. — Чувствуешь это давление? Как я трусь головкой внутри тебя? М? Я хочу, чтобы ты кончила на меня, Джису, да… да, ты ведь так хочешь этого, м? Я знаю, я вижу и слышу, как тебе нравится, ка-… ох, блять…
Джису не может больше сдерживаться. Она сквиртит на Чонгука, обильно изливаясь и пачкая. Стонет, выгибается, кричит его имя, задыхается его именем, чувствуя слезы на глазах. Ноги покрываются судорогами, сердце вырывается из груди, а Чонгук не останавливается.
Джису умоляет его отпустить её, но он не слушает. Она выгибается, давится слюнями, не в силах взять контроль над своим телом. Трясется, умирая, и плачет, когда чувствует поцелуи на своем лице.
Чонгук опускает её на кровать, сам ползет ниже. Мажет губами по груди, животу. Двигает ближе к краю, чтобы ему было удобнее вылизывать.
Джису не удивится, если она прямо сейчас отключится. Чонгук невозможен, он просто, черт возьми, невозможен. От его прикосновений всё внутри переворачивается, от его жара и любви хочется раствориться и исчезнуть.
Он водит языком вдоль, вычищая. Блаженно стонет и мычит, когда Джису вздрагивает под ним – она сейчас слишком чувствительная. Чонгук наслаждается её состоянием, наслаждается ею, и, наглядно облизываясь, ползет обратно к лицу, чтобы поделиться вкусом, поделиться тем, из-за чего у Чонгука, кажется, едет крыша.
— Почему ты такой? — тяжело дыша, спрашивает Джису.
— Какой?
— Не знаю… не знаю, я… почему ты так сильно меня возбуждаешь?
— Потому что я делаю всё, лишь бы ты чувствовала себя хорошо, Джису, — он целует скулы, слизывая слезы, опускается к щекам и шее, пока трется между ног.
— Что мне сделать? Что мне сделать для тебя, чтобы ты чувствовал себя хорошо? — ласково говорит, пока ноготками проходится по его затылку.
— Джису, ты доставляешь мне удовольствие тем, что просто лежишь передо мной, — очарованно шепчет, не отрываясь губами от шеи. — Я безумно счастлив видеть тебя такой – смелой, раскрепощенной, настоящей… и всё это для меня.
— Н-нет, — она тяжело дышит, собирает все силы, что у неё есть, и нежно тянет за волосы, требуя посмотреть в глаза. — Я не об этом… скажи, что мне сделать, чтобы ты кончил?
— Джису…, — сглатывая, выдыхает Чонгук. Он целует в губы, почти по-детски. — Я хочу кончить на твою грудь… можно?
— Не спраш-… м-м, да… да, конечно, можно, Чонгук.
Он взволнованно облизывает губы, привстает, и коленями двигается ближе. У него настолько мокрый член, что ему не нужно добавлять слюну для лучшего скольжения.
Джису чувствует горячую плоть, когда Чонгук толкается. Сжимает свою грудь, чтобы ему было удобнее, приятнее. Смотрит неотрывно на напряженно сжатые челюсти, на сдвинутые к переносице брови и подрагивающие ресницы.
— Давай, Чонгук, — нежно шепчет, просит. — Пожалуйста, испачкай меня, Чонгук… кончи на меня…
— Джису, блять, — рычит, ломается, распадается.
Она приподнимает голову, высовывает язык, чувствуя горячую головку на кончике. Джису знает, что ему нравится, она видит, как он покрывается мурашками и путается в словах.
— Господи, я не могу… я сейчас кончу, Джису, — хнычет, задыхается, шипит.
— Я знаю. Знаю, Чонгук… пожалуйста, накорми меня.
— О, Боже, блять!
С его рта вырываются громкие, протяжные стоны, пока он изливается на грудь и в рот Джису. Он закатывает глаза, хаотично дергает бедрами, дрожит и словно отключается. Чонгук жадно наблюдает за тем, как Джису проглатывает, как она откидывает голову на кровать. Он в порыве наклоняется, чтобы поцеловать с благодарностью, с чувствами, с восхищением. Джису с удовольствием отвечает, не в силах сдержать улыбки.
Чонгук валится рядом на кровать, пытаясь надышаться, но затем резко подрывается – настолько резко, что его заметно шатает, а ноги всё еще дрожат. Он хмурится и смотрит на Джису.
— Где салфетки? Полотенце? Я… я вытру тебя, вытру и…
— Чонгук, — мягко говорит Джису, привставая на локтях. — Не хочешь принять со мной душ? Вымоешь меня…
— Да. Да-да, конечно, — он кивает, выглядит чертовски пьяным и измотанным, но до безумия очаровательным.
Чонгук помогает встать с кровати, но у Джису ноги дрожат намного сильнее. Не помнит, чтобы вообще кто-то доводил её до состояния травмированного оленя.
Чонгук придерживает за талию, слабо улыбается.
Они заходят в ванную. Джису включает свет, не в силах сдержать уставший зевок. Переступает через бортик ванной, пока Чонгук залазит следом. Рассказывает ему на автомате, где горячая, а где холодная. Показывает на бутылочки и тюбики, объясняя, для какого типа волос у неё шампунь и с каким запахом гель для душа. Чонгук послушно кивает, угукает и забирает душевой шланг, чтобы направить мягкие струи на грудь Джису.
В какой бы комнате он не находился, он везде кажется неотъемлемой частью квартиры Джису.
Чонгук выдавливает на ладошку гель для душа с ароматом миндаля, вспенивает и аккуратно растирает по коже Джису. Сонный, уставший. Теплый пар и вода еще больше расслабляют и убаюкивают.
Он замечает, что за ним наблюдают. Чонгук вопросительно поднимает бровь, смывая пену с Джису.
— Обо мне еще никто так не заботился, как ты…
— Что ты имеешь в виду? — он еле заметно хмурится и направляет душ на волосы Джису, массажируя.
— Мужчины, они… просто уходили. Я сама мылась, сама… делала всё это, но ты…
— Привыкай, — ухмыляется Чонгук и берется за шампунь. — Я полон сюрпризов.
— Я уже давно это поняла, — выдыхает Джису и забирает у Чонгука душевую насадку.
Он послушно опускает покрытые пеной руки и подставляет лицо воде. Позволяет трогать себя, где понадобится. Чонгук протяжно мычит и утыкается лбом о плечо Джису, когда она проходится пальчиками по его затылку и разминает шею. Он благодарно гладит её по бедрам, что-то шепчет, умоляя не останавливаться.
Чонгук тает под прикосновениями Джису. Он решает немного отдохнуть, разрешая позаботиться о себе. С улыбкой подставляет голову, чтобы ему намылили волосы, вздрагивает, когда Джису смывает с него гель для душа. Чонгук смотрит безумно влюбленно, словно не хочет вообще выходить из ванной.
Джису заново выдавливает шампунь, только в этот раз для себя. Вспенивает на волосах, сталкиваясь с пальцами Чонгука. Он требует опустить руки, хочет сделать всё сам.
То, как они моются, слишком… интимно. Джису по-настоящему наслаждается их краткими улыбками, уставшими взглядами и нежными прикосновениями. Что-то необычное было в том, чтобы стоять с Чонгуком в душе и мыть друг друга.
Решают выйти лишь тогда, когда вместо горячей течет еле теплая. Джису поворачивает кран, вылазит вместе с Чонгуком. Протягивает ему чистое, заготовленной полотенце, надеясь, что он не обратит на это внимание. Джису окутывается своим, но застывает, наблюдая, как Чонгук наклоняется и быстрыми движениями вытирает волосы.
— А мы еще играем в наш допрос?
— Мы можем играть в него хоть до самой смерти, — улыбается Чонгук, встряхивает головой и выпрямляется. — Спрашивай.
— Чашка. Откуда у тебя та чашка?
Чонгук не понимает вопроса, пока вытирает шею и плечи, но затем вспоминает и хихикает.
— Племянница подарила. На День Рождения.
Джису вспоминает, что он, вроде бы, Дева.
— Когда у тебя День Рождения?
— 1 сентября. У тебя?
— 16 мая, — отвечает и только сейчас начинает вытираться.
— Это мне ждать следующего года, чтобы поздравить тебя? — несколько разочарованно вздыхает Чонгук, опускаясь полотенцем к животу и ногам.
Джису жмет плечами. Хочет сказать, что до его Дня Рождения всего лишь один месяц, но затем опускает взгляд на голое тело Чонгука и с ужасом вспоминает.
— У меня вообще нет ничего мужского…
— Ничего страшного. Я… эм… в джинсах тогда похожу. Ох, то есть… я вообще могу уехать. Я не хочу напрашиваться и… чтобы тебе было неуютно или неудобно…
— Нет-нет! Останься! — слишком громко перечит Джису, краснея до самых корней волос. — Пожалуйста?
Чонгук в ответ хихикает и кивает.
— Спасибо, — он подходит ближе и, не сдержавшись, дарит легкий поцелуй в губы. — Я… я всегда хотел поспать с тобой. Не переспать, а поспать. Не люблю спать один. То есть, я не поэтому хотел с тобой поспать. Я… просто хочу… хочу, не знаю…, — он смущается не меньше, нервно потирая ладонью затылок. — Для меня сон – это очень… это что-то личное.
— Я понимаю, — кивает Джису, кидая полотенца в сушилку. — Ты, эм… вообще можешь в одних трусах ходить, мне не важно…
— Ты тоже, — ухмыляется Чонгук, подмигивая.
— Ну нет, — хмурится, накидывая на себя шелковый халатик.
— Почему? Всё еще смущаешься меня? — он притягивает к себе, обнимая за талию, и слишком неожиданно целует в шею.
— Всё еще трудно привыкнуть, — выдыхает Джису и ловит губы Чонгука своими.
Они совсем недолго целуются, обнимаются. В каждом из них гудит усталость. Чонгук мягко гладит по талии и бедрам, пока Джису щекочет пальцами по шее и сжимает влажные, торчащие в стороны локоны.
Чонгук отрывается, смотрит всё так же влюбленно.
— Тортик?
— Тортик, — с улыбкой соглашается Джису.
_____
Кримпай (от англ. “creampie” – “кремовый пирог”) – слэнговое выражение, видимое вытекание спермы из влагалища или ануса партнёрши после семяизвержения.
Добавить комментарий