Тэхен любил Дни Рождения. Не свои, но чьи-то. Особенно, Вуджина.
Он устраивал для него не просто праздник, но целую сказку, где его сын всегда был центром Вселенной. Аниматоры, друзья, сладости. Тэхен не помнит всех подарков, но всегда помнит улыбку своего сына и сверкающую радость в его глазах.
Когда Вуджин увлекался динозаврами, он получил робота T-Rex’а с пультом управления, несколько наборов LEGO и коллекционные фигурки. Позже, переключившись на комиксы, Тэхен подарил ему выпуски с любимыми героями Вуджина – Халком. VR-шлем, приставка и десятки игр появились у него совсем недавно, когда ему исполнилось десять.
Тэхен окружал своего сына любовью и заботой, не волнуясь, что портит Вуджина. Казалось, что его нельзя разбаловать – он попрежнему скромничал, вежливо благодарил и мог на следующий же день поделиться подарками со своими друзьями. Тэхен пытался уследить за ним, иногда упрекая в его чрезмерной щедрости, но, чаще всего, в ответ получал растерянное:
— Но я ничего такого не отдал. Да и ты купишь мне новое, если я захочу.
Может быть, он позволяет ему больше, чем стоило бы.
Ничего страшного.
Тэхен старался сделать детство Вуджина лучше, чем его собственное, и если у него есть на этой время и деньги, то, почему бы и нет? Почему не подарить ребенку нечто большее, чем обычный торт или поход в парк развлечений? Чем ярче, чем грандиознее и веселее – тем лучше.
И Тэхен не собирался понижать планку для Нари.
Он не знал, что ей нравится больше всего. Боми сказала, что её дочь обожает розовый цвет и всё, что с ним связано; Нари может провести на катке больше двух часов, не вылезая из коньков; еще с садика она бредила идеей создавать игрушки, но из-за развода родителей потеряла интерес ко всему, что связано с беззаботным детством. Также, Тэхен узнал от Вуджина, что Нари часто засматривается на его коллекцию мягких игрушек, но каждый раз отрицает и отказывается от предложения забрать что-то себе в комнату.
Собрав всё до кучи, Тэхен пришел к очевидному выводу.
Он просто подарит ей всё и сразу.
Он начал с очевидного – плюши. Большой, мягкий, двухметровый медведь, пушистый оцелот, несколько кроликов, котов, небольшая коровка и свинка. Абсолютно все нежного, персикового цвета. Тот, что так нравится Нари.
Дальше – букет из кустовых роз, насчитывающий 101 штуку. Он стоял в центре среди игрушек, наполняя дом чудным, тонким и свежим цветочным ароматом.
Украшения, туфельки, сумочки – мелочи, по сравнению с главным подарком, который Тэхен решил оставить на потом и вручить лично, как бы сильно Боми его не отговаривала. Он подобрал красивую коробку, попросил упаковать и завязать бантиком, и надеялся, что, даже если Нари не примет его, то хотя бы не выбросит.
Чем больше Тэхен выбирал, покупал и расставлял подарки в гостиной, тем больше понимал, что розовый олицетворяет Нари. Снаружи она, как холодный и гладкий агат, что не крошится и не ломается, как бы сильно его не били. Но если присмотреться, если расколоть камень надвое, то можно узреть согретый солнцем закат в оттенках спелой клубники.
Как бы сильно она не пыталась показать всему миру и, в частности, Тэхену, собственную отчужденность и озлобленность, глубоко в душе она – невинна, ранима и чувствительна.
Совсем еще ребенок, которого слишком рано лишили детства.
По Нари видно, что она взрослее своих лет. Несмотря на то, что Боми подобрала ей чудесное платье – легкое, хлопковое, цвета клубничного молока, с длинными рукавами и вшитой девичьей мечтательностью, – лицо Нари отображало зрелую апатичность. Белые туфельки с ремешком подчеркивали её чистоту и весенний образ, но каждый стук толстых каблуков по полу напоминал о её нежелании находиться здесь. Нари с гордостью проглатывала детский восторг, когда рассматривала подарки, не слушала маму, которая приписывала все заслуги Тэхену, и даже не удосужилась посмотреть на него, когда бормотала вынужденное “спасибо”.
Тэхен лишь улыбнулся, кратко и сдержанно. Да, Боми заставила её выдавить из себя благодарность, но это уже лучше, чем могло бы быть. Нари не убегает, ведет себя спокойно. Не скандалит, не кричит, рассматривает подарки, трогает подарки, осторожно нюхает розы и не отталкивает Вуджина, который с любопытством ходит вокруг игрушек и цветов.
— Тебе нравится? — спрашивает Тэхен.
Нари выдыхает, сжимает платье и медленно кивает.
Ему достаточно.
— Мои подружки должны скоро приехать, — тихо говорит именинница, не оборачиваясь. — Мы будем в гостиной.
— Вы можете быть, где хотите.
— Мы будем на кухне, — говорит Боми, наблюдая за Нари со стороны. — Вуджин будет с вами, ты же помнишь?
— Помню.
Вуджин был в особом предвкушении встретить подруг Нари. Целых две девочки на три года старше него. Тэхен не сомневался, что его сын уже распланировал речь для своих друзей, в которой упоминает «красивых девочек из восьмого класса» и «свою старшую сестру».
Он выбирал одежду, отталкиваясь не от себя, а от гостей и именинницы. Вуджин хотел казаться взрослым, модным, серьезным, как и его отец. Но Тэхен не одобрил темную цветовую палитру, не смотря на то, что сам был полностью в черном костюме, но помог Вуджину с нарядом. Светлые штаны, белая рубашка и свитер в полоску. Так он был похож на приветливого парня, а не на угрюмого альфу, каким часто видят его папу.
Удивительно, что Нари столь терпелива сегодня. Может быть, конечно, Боми провела с ней беседу, ту самую, которую она называет “воспитательной”, но редко просвещает Тэхена. Он пока никак не может с этим разобраться. Нари ведь и его дочь тоже, он должен знать методы воспитания, которыми руководствуется Боми.
Просто трудно представить, что именно она говорит своей неуправляемой, непокорной и упрямой дочери, что она слушается и переходит в режим кроткой девочки на ближайшие несколько часов.
Если бы не изрядная загруженность Тэхена в последние дни, возможно, он бы выяснил.
Когда приходят подружки Нари – Джиён и Сонми – она заметно расслабляется, вылазит из кокона и с улыбкой принимает подарки. Тэхен помнит их, в школе. Они молчали, отказывались что-то рассказывать и притворялись дурочками, когда он пытался выяснить, какого черта учителя не доглядели. Но так и должны поступать друзья – прикрывать своих и делать всё, лишь бы их дорогого друга не нашли.
Отдаленно, он даже может назвать имена их родителей. Тэхен участвует в родительских собраниях класса Вуджина и знает многих мам и пап. Но за Нари отвечает Боми, которая что-то рассказывала о Джиён с Сонми, их семьях.
Отличницы. Умные, спортивные, ходят вместе с Нари на фигурное катание, хоть и занимаются у разных тренеров. Тэхен представлял её друзей несколько иначе – курящие парни, буйные непоседы или самоуверенные двоечники.
Но Джиён с Сонми оказались совершенно другими.
Они обе оделись в платья. Та, что с короткими волосами, пришла в нежно-голубом, а та, что в очках – в белоснежно-белом. Они поражались подаркам, искренне не понимая, почему в Нари нет и доли восхищения.
Тэхен любил наблюдать. За всеми и всем. За ситуацией в стране, за скачками в экономике, за официантами в ресторанах, за природой, детьми, женщинами. Анализировал, планировал, оценивал.
Последнее время, ему нравилось наблюдать за Нари. Не как за животным в зоопарке, а как за маленьким диким существом, которое никогда не решится подойти, пока не примет тебя за своего. Он замечал разницу между тем, как она ведет себя с Вуджином, как она общается с Боми, как смотрит на Тэхена и как дружит.
С Джиён и Сонми она улыбается больше, чем за весь последний год. С тех самых пор, как они познакомились, он еще не видел и не слышал, чтобы она смеялась.
Это… очень любопытно.
Он просто пытался её понять, найти к ней подход, достучаться.
Но подружки ничем не выделялись.
— Ты слишком сильно балуешь её. С девочками так нельзя.
Тэхен моргает, отвлекается на Боми, что подошла к нему. Лед в его стакане уже почти растаял. Он почему-то перепутал его с камнями для виски и кинул, не глядя.
Тэхен так и не похвалил платье своей жены. Она всегда одевалась утонченно, женственно, мило. У неё было необычное чувство стиля, она знала, как пользоваться собственным телом и как сделать саму себя еще более неотразимей.
Полупрозрачная, легкая ткань, украшенная мелким цветочным принтом – как акварельные лепестки, размытые в молочном свете. Длинная юбка, завышенная талия, тонкие бретельки. Спереди завязка на бантик, которая должна была бы привлекать внимание Тэхена, но почему-то ничего в нем не вызывала.
Боми ведь омега, и она всегда старается угодить своему альфе. После того, как у неё появился доступ к его банковским карточкам, она ни в чем себе не отказывала. Покупала лучшее из лучших, приковывала к себе взгляды, куда бы они не пошли, и делала это с удовольствием – вызывающе, но, в то же время, скромно.
Изысканная, эстетичная, верная.
То количество секса, что она ему предоставляла, в какой-то степени поражало. Тэхен часто приходил уставшим после важных сделок, с тяжестью на плечах и чужими голосами в голове, но она словно всегда была готова.
Не просто физически, но вся, до кончиков пальцев, как будто Боми существовала в ожидании его прикосновений.
Несмотря на то, что они не были истинными, что он не сцеплялся с ней, что он лишь один раз оставил метку на её шее, что-то толкало её, что-то пробуждало в ней желание и нужду в Тэхене. Возможно, он сам себя обманывает, возможно, она его обманывает, превращая их вечера в ритуал, но Боми пленила, и он всё еще не мог понять – чем и как?
Тем не менее, он был с ней счастлив.
Хотя, иногда она создавала впечатление совершенно незнакомого ему человека.
И всегда в одно и то же время.
Когда речь заходила о Нари.
— Почему? — спрашивает Тэхен, отталкиваясь от кухонной тумбы и залазя в шкаф за виски.
— Привыкнет и сядет на шею.
— Вуджин не сел.
— Но Нари может, — не сдается Боми и ставит перед ним пустой бокал, намекая, что пора бы ей возобновить.
Тэхен мычит, опускает бутылку виски и достает открытое красное вино. Пока наливает, внимательно прислушивается к изменениям, которые происходят в феромонах и запахе Боми. Они совсем слабые, практически неощутимые, сравнимые с легким порывом ветерка – не тем, что срывает листья, а тем, что чуть шевелит занавеску в спальне.
Но отдающие кислым.
— Ты так думаешь?
— Я знаю, — скрестив руки на груди, отвечает Боми. — Не забывай, кто её отец. Ленивый, безалаберный и эгоистичный идиот.
Тэхен так и не рассказал ей про встречу Нари с её папой. Он ведь пообещал.
Как бы Боми отреагировала?
— Но у Нари никогда не было такого Дня Рождения, верно? — улыбается Тэхен и закрывает бутылку, галантно подавая бокал своей жене.
Хмурость на её лице сменяется терпеливой мягкостью, когда она принимает вино.
— Верно.
— Ты не могла позволить. Твой… бывший муж – тоже, — рассуждает Тэхен, наливая себе виски. — Но я могу. О моих датах никто не помнил. Я хочу, чтобы они знали, что их Дни Рождения важны. И Вуджин, и Нари.
Боми цокает языком, делает несколько глотков вина и смотрит на свою дочь, которая играла с подружками и Вуджином в приставку на большой плазме.
Тэхен не лез, но когда-то не выдержал. Он не понимал, почему отношение Боми к Нари так сильно отличается от отношения к Вуджину. Тогда, она сказала, что всё дело в будущем типе дочери. Омегам трудно, если они слабохарактерные, если они не могут постоять за себя. Боми не давала Нари спуску чуть ли не с самого детства, и видела в этом благородную материнскую любовь, хоть Тэхен и не был с ней согласен.
Но как скоро они могут приступить к данному разговору? К теме воспитания детей.
Вуджин и Нари выросли в абсолютно разных семьях, в разное обстановке. У Тэхена была своя модель, у Боми – своя. Но она никогда не защищала Вуджина от своего отца, если тот не слушался, но также она не подпускала Тэхена к Нари, говоря, что “с омегами нужно по-другому”.
Но разве Нари не заслуживает счастья?
У неё ведь даже друзей немного.
— Она такая неблагодарная, — не может успокоиться Боми, неотрывно смотря на расстроенную из-за проигрыша Нари. — Я не понимаю её, а ведь она – моя дочь.
— Ты о чем?
— Ты столько всего для неё делаешь, а она всё равно тебя на дух не переносит.
— У неё есть на это полное право, — жмет плечами Тэхен.
— Нет, — хмурится Боми, даря ему недовольный взгляд. — Нету.
— Перестань, — выдыхает Тэхен и свободной рукой обнимает её за талию. — Ты слишком строга к ней.
— Я вижу в ней её отца, и это меня… не знаю, дико раздражает.
— Я в Вуджине тоже вижу его мать, но от этого я люблю его не меньше.
— Не сравнивай их, — Боми мотает головой и крепче сжимает бокал с вином. — Вуджин у тебя золотой ребенок. Добрый, вежливый, щедрый, милый и смешной. Очень умный мальчик. Нари же… какая-то бестия.
— Как и ты, — фыркает Тэхен, прижимаясь губами к стакану с виски.
— Я? — возмущается Боми, указывая пальцем на себя. — Нет. Я, по сравнению с ней, воздушное облачко. Меня это и волнует. Когда она вырастет, то… её же характер и станет причиной всех трудностей в её жизни. Да, она будет очень красивой, я в этом не сомневаюсь. Она ведь моя дочь, но… окажись она омегой… такая упертая, такая…
— Не думай об этом, — мягко просит Тэхен, позволяя себе выпустить совсем чуть-чуть феромонов. Лишь для того, чтобы его жена перестала паниковать за целых три года до шестнадцатого Дня Рождения Нари — Отдыхай. Ты сегодня тоже заслужила на праздник.
Боми облегченно выдыхает, улыбается и кивает. Ванильный запах, что источает её тело, неожиданно становится более интенсивным и насыщенным, но Тэхен отвлекается на звонок в дверь.
— Это, должно быть, Джин.
— Ты не сказал ему, что занят сегодня? — выгибая бровь, спрашивает Боми.
— Сказал, но он должен передать мне кое-что, — улыбается Тэхен и целует свою жену в щеку. — Побудь с детьми пока.
— Хорошо.
Тэхен допивает виски, чувствуя приятное жжение в горле и совсем легкую, уютную эйфорию. Оставляет стакан на кухне, засовывает ладони в карманы брюк и выходит в коридор, слыша еще один стук. Открывая дверь, он с улыбкой встречает друга, который выглядел непривычно круто.
Одна рука на бедре, во второй – черный кейс. Джин чуть наклоняет голову, оценивает Тэхена поверх солнцезащитных очков прежде, чем их снять. Повесив их на карман кожанки в районе груди, он кивает в знак приветствия и протягивает чемоданчик.
— Как и обещал.
— Спасибо. Зайти не хочешь?
— О, да. Точно, — Джин поднимает указательный палец, возвращается к своей черной BMW и вытаскивает из заднего сиденья большой букет белых роз. Конечно. Всегда учтивый и обаятельный. — Не мог же я приехать с пустыми руками на День Рождение твоей падчерицы.
— Ты поэтому задержался? — фыркает Тэхен и пропускает его внутрь.
— Нет. Не поэтому, — Джин поправляет черный галстук вместе с воротником небесно-голубой рубашки и заходит в дом. Темно-синие брюки удлиняют его и так длинные ноги, а черные туфли сверкают под лампами. — Не хотели отдавать. Пришлось разбираться.
Тэхен смотрит на кейс, ощущая знакомую тяжесть. Так весят деньги, которые, к сожалению, добываются не менее легко.
Но он сегодня не настроен думать о работе.
— Дядя Джин!
Радостный крик Вуджина заставляет всех обернуться. Боми приветливо улыбается – она уже видела Джина на свадьбе в качестве свидетеля у Тэхена. Нари – тоже, хотя на её лице не было ничего, кроме уже знакомой Тэхену осторожности и напряженности. Но вот Сонми с Джиён смотрели на Джина так, словно уже планировали, как бы сказать своим родителям, что они планируют отдать руку и сердце тридцатилетнему альфе.
— Привет, Вуджин, — Джин взлохмачивает волосы мальчика, прижимая его к себе. Но затем он ищет взглядом Нари и торжественно преподносит ей букет цветов. — Это тебе. С Днем Рождения.
Тэхен внимательно следит за её реакцией, зная, что от неё можно ожидать чего угодно. Но, к большому удивлению, она спокойно принимает цветы и с благодарностью кивает. Крепко сжимает букет, который хоть и меньше сто одной розы, но не менее величествен и пахуч.
Джин всегда такой: задабривает подарками.
Как бы она отреагировала, если бы всё было наоборот? Джин – тот, кто стал её отчимом, а Тэхен – тот, кто пришел поздравить с Днем Рождения. Тогда бы она подпустила к себе?
Тэхен крепче сжимает ручки от кейса.
— Спасибо тебе, Джин, но не стоило…
— Брось, — он прерывает Боми, мотает головой. — Это всего лишь цветы. Даже не игрушка. Но, я вижу, Тэхен постарался за всех сразу, — фыркает Джин, рассматривая подарки. Он замечает затихших Джиён с Сонми, которые взгляда не могли от него оторвать. — О, а вы кто? Меня зовут Ким Сокджин, я – хороший друг и партнер Тэхена, — представляется с той же грацией, с какой джентельмены приглашали принцесс на танец.
Классический Джин.
На которого Джиён с Сонми ведутся, на чье очарование клюют и расплываются в смущенных улыбках.
Но Нари кривится, что даже забавляет Тэхена.
Он тихо смеется в кулак, но тут же прячет руку обратно в карман.
— Хочешь выпить? — интересуется Боми, но Джин мотает головой.
— Нет, спасибо, я же за рулем. Тэхен, проведешь? Хочу покурить.
— Да, конечно.
— Еще раз с Днем Рождения, Нари!
— Спасибо, — с натянутой улыбкой, отвечает Нари, опуская взгляд на подаренные цветы.
Тэхен оставляет кейс в коридоре, выходит следом за Джином. Он закуривает находу, надевает солнцезащитные очки и выдыхает дым в сторону.
— Мне интересно, — вдруг говорит Джин, разворачиваясь лицом к другу и облокачиваясь спиной о свою машину. — Что ты будешь делать, когда она вырастет?
— Ты про Нари? — вопросительно выгибая бровь, уточняет Тэхен.
— Про кого еще?
Только этого не хватало.
— Пожалуйста, не превращайся в Хос-…
— Ты думал об этом? — прерывает Джин, стряхивая пепел. — Я еще на свадьбе хотел сказать тебе об этом, но решил не портить тебе праздник, — на его губах виноватая улыбка, которая убеждает Тэхена лишь благодаря их долгосрочной дружбе. — Девочка красива. В маму. У таких омег много… поклонников. Как ты будешь с этим уживаться? — он наклоняет голову, делает глубокую затяжку. — Она ведь твоя падчерица, с твоей фамилией. В Вуджине я не сомневаюсь – найти хорошую омегу не так сложно, как добросовестного альфу. Не придурка и не насильника.
Тэхен фыркает, но не злится. Пытается не злиться.
— Претендуешь?
— Я не Хосок, — кривится Джин. — Я – нормальный с нормальными вкусами.
— Нари не так легко манипулировать. Она меня всё еще ненавидит, несмотря на то, что я для неё делаю. Будь на моем месте альфа, мечтающий её заполучить – он бы сдался.
— Да, — фыркает Джин, смотря в сторону дома, в окно, откуда было видно гостиную. — Она так посмотрела на меня. Я уж начал сомневаться, что действительно дарю ей цветы, а не бомбу.
— Боми говорит, Нари вообще никогда не интересовалась ни мальчиками, ни девочками, — выдыхает Тэхен, щурясь от солнца, что вышло из-за облаков. — Если ты думаешь, что через неё кто-то может подобраться ко мне…
— Хм, — мычит Джин, прижимаясь губами к сигарете. — Может, повезет, и она будет бетой, — Тэхен бы выдохнул, если бы не знал его лучше, чем самого себя. Джина не так легко убедить. — Представь себе ситуацию. Нари приходит домой, плачет. Слёзы текут, глаза красные. Ты спрашиваешь у неё: “Что такое? Что случилось?”, а она тебе говорит, что её обидел мальчик, — хоть Тэхен и не видит через солнцезащитные очки, куда смотрит Джин, но может ощутить, как он взгляда не может оторвать от лица друга. — Например, некрасиво с ней обошелся. Может, даже ударил, — последнее слово он произносит нараспев, будто бросает наживку. Тэхен не двигается, молчит. — Что ты будешь делать?
Что он будет делать?
Вариантов много. Но какой устроит Джина? Самый безобидный или самый кровавый?
Но Тэхен не ведется на провокацию.
— Я придумаю.
— Убивать запрещено, — тихо напоминает Джин.
— Я же сказал. Я придумаю.
Ответ не удовлетворяет альфу, но он решает не давить. Делает глубокие затяжки, не собираясь просто так уезжать. Джин привык заканчивать дело, точно так же, как и Тэхен. Он понимает его настойчивость, но также понимает, что ему лучше не лезть.
— Радуйся, что Хосок не приехал со мной. Он бы задал тебе больше наводящих и щекотливых вопросов.
— Ты не отец, — холодно напоминает Тэхен. — Ты не знаешь, как воспитывать детей. Так почему ты ведешь себя так, будто из-под твоего крыла выпорхнул не один выводок?
— Потому что я знаю тебя, Тэхен, и я знаю, что ты сделаешь, если кто-то, не дай Бог, тронет что-то, что принадлежит тебе, — Джин не отчитывает, но по-дружески подсказывает. — Напомнить, что ты сделал с тем несчастным, с которым тебе Джиён изменила? — всё, что делает Тэхен – отводит взгляд и крепко сжимает кулак в кармане. Но Джин ведь точно такой же альфа с точно таким же доминирующим геном. Ему не составит труда почувствовать скачок в запахе и феромонах ближе к острому, пряному. — Как вижу, напоминать не нужно. Ты тогда потерял контроль, а я не хочу больше замывать за тобой следы. Компания была на волоске.
— В моей ситуации ты бы тоже не сдержался, — говорит Тэхен, не собираясь оправдывать себя.
— Я понимаю это. И я помню, что ты очень её любил, поэтому я тебе и помог. Но я не уверен, что помогу в этот раз, — вздыхает Джин и тушит сигарету об асфальт. Он не кидает бычок на газон, но находит у себя в машине недопитую бутылку воды и просовывает окурок внутрь, закрывая крышкой. — Так что держи руки и феромоны при себе, если она драматично ворвется в дом, крича чье-то имя, и закроется у себя в комнате, сердечно проклиная всех парней на земном шаре.
Тэхен не выдерживает – ухмыляется.
— Спасибо за наставления, сэнсэй, — насмешливо кланяется, на что Джин фыркает.
— Не за что.
— Ты был так во мне уверен, ты даже Хосока переубеждал, — говорит Тэхен, пока его друг садится на водительское и пристегивается. — Что поменяло твоё мнение?
Джин жмет плечами, высовывая локоть из окна, пока второй рукой заводит машину.
— Я тогда еще не видел Нари. В моём представлении, она была обычной девочкой. Но теперь я увидел, на что ты готов ради неё.
Тэхен хмурится, не до конца его понимает, но затем закатывает глаза и тяжело вздыхает.
— День Рождения – это не подвиг.
— Согласен. Не подвиг. Но то, что ты делаешь для неё… — он обводит дом рукой в многозначительном жесте. — Ты даже взял выходной из-за её Дня Рождения.
Признаться, Тэхен уже устал это говорить, но:
— Она – моя дочь…
— Падчерица.
— …и я сделаю всё ради неё и для неё.
Джин улыбается, неожиданно тепло и ласково. То, что удостоены видеть немногие.
— Мне всегда в тебе это нравилось. Твой неудержимый отцовский инстинкт, — он переключает передачу, готовый сдавать назад, но прежде, чем нажмет на педаль, тихо говорит: — Смотри, не перепутай его с чем-то…менее отцовским.
Тэхен подозревает, о чем он, но всё равно спрашивает:
— С чем?
— Лучше спроси у Хосока, — невинно и вежливо улыбаясь, говорит Джин и машет на прощание. — Всего хорошего, Тэхен!
— До встречи.
Он наблюдает за тем, как черная BMW выезжает за ворота, чувствует, как мысли клубятся в его голове так же, как тучи затмевают яркое солнце. Тэхен раздумывает над словами Джина, прекрасно понимая, что он волнуется не только за их компанию, но и за своего партнера. Они ведь так долго работают вместе, строят собственную империю, держаться друг за друга. Никто из троицы не хочет проблем, а если они и возникают, то они пытаются быстро их решить.
Тэхен сомневается, что случай с Джиён сравним с тем количеством конфликтов, в центре которых оказывался Хосок. Но… у Хосока всегда что-то мелкое, незначительное. Тэхен же превзошел их всех.
Тяжело вздыхая, он разворачивается, но тут же останавливается, когда слышит, что кто-то звонит у ворот. Тэхен, решая не заходить в дом и не смотреть через камеру домофна, идет прямо вниз и выходит за территорию. У звонка его встречает почтальон в красно-желтой форме, с коробкой в руках и планшетом с ручкой. На фоне припаркован желтый бус с надписью “DHL”.
Тэхен, вроде бы, больше ничего не заказывал. Торт в холодильнике, все подарки доставлены.
— Здравствуйте! — с приветливой улыбкой здоровается парень, поправляя кепку. Он смотрит в свои записи, хмурится. — Вы… эм… я ищу Ким Нари. У меня для неё посылка.
— От кого?
— От… эм… Пак Донхёна.
От её биологического отца?
Тэхен вспоминает его вспотевшее от страха лицо, его отвратительный, пыльный запах, скачки холода в его феромонах и то, что он сделал с Нари. Заставил бежать со школы, прыгать через забор. У неё колени были в ссадинах, форма грязная, помятая. Она выглядела, как беспризорница, но не как чья-то дочь.
У него хватило наглости что-то прислать Нари сюда? В дом Тэхена?
— Я распишусь, — кивает Тэхен, мягко улыбаясь. — Я её отец.
— О, да, конечно. Вот, — почтальон протягивает планшет и, получив подпись, отдает коробку размером с обыкновенную книгу. Внутри что-то перекатывается. — Спасибо!
— Подождите, — Тэхен протягивает пару купюр, от которых парень превращается чуть ли не во второе солнце. — На чай.
— Очень… приятно. Спасибо! Всего хорошего!
Тэхен ждет, пока он уедет, пока он не останется один. Разорвав скотч ключами от дома, он открывает коробку и рассматривает содержимое.
Кукла. Необычная кукла. Не Барби и не Пупс. С необыкновенно проработанным, розовым платьем, миловидным, вручную нарисованным лицом и белыми, шелковистыми волосами, заплетенными в густые косы. Новая, аккуратная, пластмассовая. Ростом не больше двадцати сантиметров.
Она лежала на записке, которую Тэхен аккуратно достал.
“Моя дорогая Нари,
Сегодня тебе исполняется 13 лет. Даже не верится, что ты уже такая взрослая. И всё равно для меня ты навсегда останешься той самой маленькой девочкой, которую я однажды держал на руках.
Мне жаль, что я не рядом. Мне жаль, что меня не было рядом. Жаль, что я пропустил и пропускаю столько всего. Но я думаю о тебе.
Я помню, что ты всегда хотела необычную куклу. Тут в городе я нашел человека. Он занимается тем, что вручную делает детские игрушки. Ты же когда-то хотела быть мастером игрушек. Я решил, что лучше подарка не найти, поэтому попросил у него сделать что-то для тебя. Пусть это поможет тебе никогда не забывать о своей мечте и о своем внутреннем ребенке.
Я горжусь тобой. Я знаю, что ты растешь сильной, красивой и доброй.
Если ты когда-нибудь захочешь – просто напиши или позвони. Мой номер ниже. Не уверен, что твоя мама одобрит это, но я хочу, чтобы у тебя был мой контакт. На всякий случай.
Я всегда твой папа и всегда им буду.
С любовью,
Папа”
Тэхен задумчиво мычит, оценивая почерк и то, насколько чистым было письмо. Вполне возможно, Донхён долго сидел над ним, думал, писал в черновиках, пытаясь подобрать нужные слова. Он потратил столько времени и, наверняка, денег, чтобы добыть эту куклу, чтобы запланировать посылку и оплатить доставку в День Рождения Нари.
Похвально.
Но неправильно.
Тэхен мнет записку, кидает обратно к кукле. Он переходит дорогу и выбрасывает всё в мусорный бак, за которым должны приехать завтра с утра. Похлопав ладонью о ладонь, он прочищает горло и возвращается в дом, не зная, что конкретно вызвало в нем ярость.
То, что Донхён одним подарком и одной запиской мог вызвать в Нари искреннюю улыбку, которую сам Тэхен никогда не видел, или то, что Донхён всё еще считает, что как-то связан с этой семьей?
Если бы он не был тем, из-за кого Нари сбежала со школы, из-за кого она плакала и поранилась, Тэхен бы, возможно, сохранял к Донхёну нейтралитет. Но человек, который дразнит свою дочь появлением, который балует мороженным и пудрит ей мозги псевдолюбовью – не достоин помилования и внимания. Ни от кого. Ни от Тэхена, ни от Нари.
Когда он заходит в дом, то его тут же встречает слегка возмущенная Боми. Она что-то говорит о торте, о времени, о том, почему он так долго прощался с Джином. Но Тэхен не рассказывает о почтальоне и посылке. Он лишь соглашается, кивает и идет на кухню, к холодильнику. Кажется, план был таков: Боми отвлекает свою дочь вместе с её подружками, пока Вуджин с Тэхеном выносят торт.
Трёхъярусный, белый, с розочками из крема и жемчужными бусинами из сахарной глазури. Сердечки, бантики, выложенные вручную. Нежный, воздушный, с клубничной начинкой.
Вуджин вставляет “1” и “3” на самой верхушке. Тэхен достает подготовленные спички из кухонной тумбочки. Он несет торт, смотрит на выведенную кремом надпись “Happy Birthday, Nari”, но думает о кукле, что лежит в мусорном баке.
Все поздравляют с Днем Рождения, хлопают в ладоши, но Тэхен молчит. Он аккуратно опускает торт на кофейный столик перед Нари. Она сидит на диване, немного отрешенно смотрит на горящие свечи. Сонми с Джиён сидят с двух сторон, Боми стоит сзади, Вуджин громче всех поёт, стоя рядом с Тэхеном.
— Загадай желание, Нари! — кричат подружки, с восхищением смотря на именинницу.
Лицо Нари почти неподвижно: ни восторга, ни улыбки. Как будто она знает, что свечи – это обман. Она долго смотрит на огонь не с детской мечтательностью, но со сдержанной, почти взрослой вдумчивостью и еле заметным разочарованием.
Но Тэхен замечает в её глазах что-то, что лишь отдаленно напоминает надежду.
Не нужно долго догадываться, чего она желает, когда набирает воздуха в легкие и со всей силы дует в свечи. Тэхен знает.
Сбежать. Новая семья. Встреча с папой.
Но у Нари День Рождения. Он не позволит ей думать о чем-то, что разочарует её, что превратит её свежие тринадцать лет в ошибочную веру.
Боми должна была положить в руки Нари коробку сразу после того, как она задует свечи. Но Тэхен был быстрее – он первым потянулся к тумбочке, первым достал подарок, чувствуя на себе удивленный взгляд жены. Он ведь сам просил её преподнести Нари финальный сюрприз, чтобы она уж точно приняла его и пользовалась им.
Но Тэхен хотел, чтобы его дочь видела, кто устроил для неё праздник, кто выбирал подарки, кто думал о ней и слушал.
Не Боми. Не Донхён.
Но Тэхен.
— Держи.
Нари не выглядела впечатленной, но как только она развязала бантик и сняла крышку, то её глаза расширились, а тело замерло.
Коньки. Новые, белоснежные, из натуральной кожи. Прочные, с четким лезвием и мягкой подкладкой.
Боми всегда покупала ей обычные, даже для выступлений – то, что подходило к образу или то, что советовал тренер. Но Тэхен позволил себе выбрать для неё то, что будет приносить Нари истинное удовольствие каждый раз, когда её нога будет ступать на лед.
Видимо, что-то в ней надломилось. Всё-таки, сегодняшний праздник как-то повлиял на неё и, в особенности, подарок от Тэхена.
Нари нервно облизывает губы, крепко хватается за картонные края коробки и впервые за всё время, что она находится в этом доме, она выдавливает из себя искреннее и душевное:
— Спасибо.
Тэхен и сам не заметил, как облегченно выдохнул.
— Пожалуйста, Нари.
— Давайте есть торт! — торжественно объявляет Вуджин и впихивает имениннице нож.
Тэхен идет за тарелками и вилками, но Боми останавливает его, дергая за рукав. Он вопросительно смотрит на неё, замечая, как у неё слегка покраснели щеки, как её ванильный запах стал более ощутимым, и как растерянно она на него смотрела.
— Попридержи свои феромоны. Ты чего… вообще? — встревоженно шепчет, прислоняясь ближе.
Тэхен смотрит на свою жену, которая буквально умоляет одним лишь взглядом, чтобы они ушли в спальню и уединились, и он не может понять, с какого, блять, хера он выпустил феромоны? Бесконтрольно, неосознанно. Его запах наполнил гостиную, его запах сейчас везде. Дети не чувствуют, но вот Боми.
Она пытается взять себя в руки, но крепче хватается за его рубашку. Тэхен не может сейчас уйти, он не может. Должен вернуться с посудой, должен помочь разрезать торт, должен быть рядом с Нари.
— Тэхен…
Голос Боми выводит из ступора.
— Прости, — он прочищает горло, отворачивается. Он говорит первое, что придет в голову. — Я не… ты сегодня очень красиво выглядишь, и я не сдержался.
Боми не отвечает, но жадно пьет стакан холодной воды.
Какого черта? Какого черта?
Почему он распустил феромоны?
…из-за Нари?
Нет. Он просто обрадовался, что ей понравилось, что она не кричала на него, не отказывалась от подарка, но приняла и поблагодарила. По-настоящему, от чистого сердца. Тэхен, блять, не почувствовал возбуждения. Он не псих и не долбанный извращенец. Он, мать твою, не Хосок.
Но почему его феромоны, пропитанные счастьем, но не развратом, вынудили Боми сломаться? Они… были настолько сильными? Запах Тэхена не должен был бы вызывать в его жене желание спариться, но желание разделить тепло и быть рядом.
Может, у неё скоро течка?
Либо у него скоро гон.
Нужно проверить календари.
— Пап?
— Да?
Тэхен оборачивается, замечая нетерпеливого Вуджина, которому надоело ждать.
— Нари уже разрезала торт.
— Да, мы идем. Держи, — он отдает ему посуду, поглядывая на Боми. — Мы с мамой сейчас подойдем.
Когда Вуджин уходит, оставляя родителей на кухне, Тэхен оценивает состояние своей жены. Выделение феромонов прекратилось, как и запах, но вот ваниль Боми настойчиво щекотала нос.
— Теперь твоя очередь взять себя в руки.
— Легко сказать, когда ты меня сам спровоцировал, — тихо шепчет и вальяжно упирается поясницей о кухонные тумбочки. — Но… я не против, если мы отлучимся сейчас.
Нет. Нельзя. Он не может. У Нари День Рождения, они кушают торт, и она только-только начала проявлять хоть какие-то признаки доверия по отношению к Тэхену. Если он сейчас пропадет с её матерью и трахнет её, не обращая внимания на гостей, на детей, на саму Нари – все его старания раскрошатся с той же легкостью, с какой волна смывает песочный замок.
Но запах Боми сильнее. Феромоны Тэхена напитали её, пробудили дикое желание. Если бы она захотела, она бы успокоилась, она бы взяла под контроль всю себя, но что-то в её взгляде, в положении её тела, в её дыхании и движении говорили о том, что Боми не собирается думать.
Разве она не понимает, где они? Не понимает, что в доме дети?
Но Тэхен и сам не понимает, что им руководит. Им не так легко манипулировать, особенно с помощью чьего-то запаха. Да, Боми – его жена. Их связывает нечто большее, чем обычный аромат и кольца на пальцах, но этого мало, чтобы заманить его, чтобы взять над ним власть.
Подходя ближе к Боми, Тэхен чувствует, что хочет вовсе не секса, но, что еще более пугающе, хочет плоти.
И Боми – единственная, кто может ему это предоставить. Здесь и сейчас.
— Хорошо, — шепчет, не касаясь её, но смотря так, что она тает.
Закусывая нижнюю губу, она медленно шагает в сторону гостиной, говорит, что они отлучатся на пять минут, находу придумывая отмазку. Что-то о пятнах и одежде. Тэхен не слушает. Он смотрит на её силуэт, чувствует запах, ощущает, как она хватает его за руку, ведет наверх.
Ваниль, сплошная ваниль.
И, почему-то, красная злость.
Исходящая не от Боми, но от него.
Добавить комментарий