Юнги сносит крышу от какого-то поцелуя. Он не ожидал, но предполагал, что, если Нагён когда-то его и поцелует, он будет более собранным, вдумчивым, конкретным. Но он не учел, что чувства с каждым движением её губ не стихают, а лишь усиливаются.
Нежные ладони Нагён опускаются к его плечам, хватаясь за рубашку. Юнги немного шатает, но он крепко держится за талию, управляя ни то собой, ни то Нагён. Стараясь не совсем уж отключать мозги, он цепляется за остатки терпения. Юнги целует медленно и вязко, но длительное отсутствие контакта и близость человека, от которого в животе витают сраные бабочки, всё плывет. Ни о каком самообладании речи и быть не может.
Минуту назад останавливал Нагён, но теперь сам стягивает с неё футболку. Она не сопротивляется. Послушно поднимает руки, даже сама расстегивает белый лифчик, скидывая его на пол. Юнги на секунду сглатывает, пожирая глазами открытую кожу, но Нагён обхватывает его лицо и вновь притягивает для мокрого поцелуя.
Он колеблется перед тем, как сжать ладонями её грудь. Тихое мычание, что слетает с её губ, творит поразительные вещи с Юнги, о которых он совсем забыл или даже не знал. Он сжимает еще раз, желая услышать и почувствовать. Большими пальцами надавливает на её торчащие соски, и Нагён обрывисто выдыхает, кусая за нижнюю губу.
Он столько раз рисовал её, смотрел на неё, но физически ощущать то, что духовно не давало покоя – краше и ярче, чем три шота самбуки за раз.
Юнги вздрагивает, когда Нагён заставляет снять фартук, когда она стягивает с него рубашку с футболкой. На краткую долю секунды он ловит её потемневший взгляд – не тот наигранно-кокетливый и искусственно-соблазнительный, как на фото. Нет. Взгляд настоящий, животный, требующий прикосновений и поцелуев.
Юнги не знал, что он так изголодался по поцелуям. Но целовать Нагён совсем не то, что целовать незнакомку из бара. В ней краски и образы, в ней история и чувства, что отрезвляют и опьяняют одновременно.
Гладит её плечи, пока она легко царапает его грудь. У него нет пресса, Юнги не помнит, когда вообще был в зале. Но Нагён не обращает внимания на его мягкий живот. Она обнимает, прижимает к себе, наслаждаясь его теплом. Лезет к нему, липнет к нему, и он, наверное, впервые в своей никчемной жизни не против чужих рук на себе.
Нужно куда-то уложить её, нужно куда-то посадить.
Юнги краем глаза прикидывает, как далеко им до стола, где всё еще стояла бутылка вина. Но его стул ближе. Поэтому он толкает Нагён, пока она не запрыгивает и не усаживается, чуть расставляя ноги и притягивая ближе.
Обрывает поцелуй первой, но лишь для того, чтобы коснуться губами его шеи. Наверное, стоило бы остановить её, ведь пару иссиня-черных засосов не совсем профессионально для преподавателя его уровня. Но Юнги не думает о последствиях. Плевать. Слишком приятно, слишком возбуждает.
Щипающая боль бодрит, и в то же время заводит. Юнги кратко рычит прежде, чем схватить её за волосы и оттянуть от себя. Нагён болезненно шипит, но не отталкивает и не кричит. Позволяет целовать себя, позволяет держать за локоны так, как удобно Юнги. Открывает рот, давит в ответ языком и пальцами гладит ниже живота, цепляясь за края брюк.
Он не бритый. Совершенно. Он даже не предполагал, что их урок может перерасти в секс. Не в его студии. Юнги даже думает о том, чтобы остановиться, чтобы перенести всё на другой день, когда у них рядом будет и кровать, и душ, и презервативы, но он попросту не может оторваться от неё хотя бы на минуту. Голод, что копился в нем больше двадцати лет, поглощает.
Но он ведь взрослый, здраво-мыслящий мужчина. Почему же её поцелуи и объятия заставляют почувствовать себя ничего не соображающим подростком?
Нагён расстегивает его брюки, пока Юнги решает уделить внимание её шее. Запах масляных красок и растворителя кажутся отравой по-сравнению с тем, как вкусно она пахнет. Яблочные духи, смешанные с его мускусным одеколоном, и эта нотка табака лишь усиливает дрожь.
Юнги, не думая, кусает в районе ключицы, слыша шипение, кусает еще раз между шеей и плечом, не замечая, с каким напором он нападает на Нагён.
Она что-то говорит, затем вскрикивает, и они вместе падают. Несмотря на то, что Юнги в последний момент прижал её к себе, Нагён утянула его вниз, ударяясь спиной о пол. Грохот от стула громче, чем их болезненные стоны, которые неожиданно сменяются хихиканьем.
Юнги хмурится, упираясь рукой о пол. Он не понимает широкой улыбки на лице у Нагён, но глубоко в душе рад, что она видит во всей их ситуации что-то забавное, что-то веселое.
— Ты не ушиблась? — спрашивает, на момент поражаясь своему хриплому голосу.
— Нет, всё в порядке, — Нагён поудобнее укладывается голыми лопатками на деревянном полу, что не устраивает Юнги.
Он игнорирует её прикосновения. Она хочет продолжить, и он тоже, но они ведь не пещерные люди.
Сидя на коленях, Юнги тянется к фартукам, футболкам и рубашке, собирая всё в кучу. Приобняв Нагён, он укладывает её на импровизированное ложе, слыша, как она опять смеется.
— Какой вы заботливый, профессор Мин. Вы со всеми студентами столь обходительны?
— Нет. Только с двоечниками, — хрипит Юнги, возвращаясь к её губам, её шее и ключице.
— Мой натюрморт настолько плох?
— Не настолько, но “неуд” я бы поставил, — отвечает и поцелуями спускается ниже, к её груди и ребрам.
Нагён приподнимается на локтях, наблюдая за ласками Юнги. Обрывисто выдыхает и мычит, когда он оставляет на её животе засосы – там, где не будет видно. Ни то стонет, ни то смеется, когда он губами прижимается к её талии, оставляя укусы, и затем ведет ниже, к её джинсам.
— Скажите, профессор, а Вы когда-то спали со студентками?
Пальцы Юнги зависают на её ремне. Он хмурится и поднимает раздраженный взгляд на слишком невинную Нагён. Как будто она не спросила одну из самых отвратительных вещей, которые он только слышал.
— Блять. Нет. Нет, — кривится, продолжая расстегивать пуговки и тянуть собачку вниз.
Нагён смеется, закусывает нижнюю губу, наверняка довольствуясь реакцией художника.
— Хм? И никто не пытался?
— Пытались, — кивает Юнги и стягивает с Нагён джинсы. Она приподнимает бедра, ноги, остается в одних белых, хлопковых трусах. — Но нет. Это – отвратительно, — рычит и целует её кожу над кромкой нижнего белья.
— Не любите помладше, профессор?
Юнги цыкает.
Впивается зубами в кожу чуть ниже пупка, вызывая у Нагён громкое “ау”. Он предупреждает, и надеется, что она послушается.
— Хватит называть меня “профессор”, — хрипит и стягивает с неё трусы.
— Тебе настолько не нравится? — фыркает, облизывая губы и шире расставляя ноги.
— Нет. Не нравится, — Юнги опускается между, хватая за бедра и вынуждая полностью упасть спиной на пол. — Ты – не моя студентка.
— А так хотело-… о, Боже! — Нагён выгибается, тут же забывая, о чем шла речь, как только Юнги прижимается ртом. Он знает, где женщинам нравится больше всего, где его губы должны обхватить, а язык – надавить. — Как… как ты…
Стоны Нагён прекрасно сочетаются с легким джазом, который всё еще доносится с колонки.
Присасываясь и дразня, Юнги любовался ею. Как у неё вздымается грудь, как она дрожит, как её ладонь тянется к его волосам, сжимая. Вкус Нагён неожиданно приятный, кисловато-телесный, оседающий на губах Юнги. С каждым плавным и мягким движением языка она становится всё мокрее и мокрее.
Нагён вдруг бедрами зажимает его голову, дергается навстречу. Юнги трудно сдержать самодовольную ухмылку – ей так хорошо, что она не стесняется использовать его лицо в собственных целях? Подыгрывая, он засовывает язык внутрь, стонет, предоставляя ей вибрацию, и стоны Нагён становятся громче.
Юнги облизывает два своих пальца перед тем, как аккуратно заменить свой язык средним и безымянным. Он не смотрит на то, как она растягивается, как она течет и блестит под падающим за окном солнцем – он уже видел. Не так близко, не вживую, но он видел её со всех сторон на фотографиях, которые меньше всего возбуждали и будоражили воображение. Юнги не находит удовольствия в половых органах, какими бы сочными, розовыми или аккуратными они не были.
Но вот её глаза, её красные щеки, её спутанные волосы и тело, что двигается само по себе – намного прекраснее и поэтичнее, чем обыкновенная обнаженка.
Юнги прижимается ртом, вставляя пальцы глубже и сгибая их изнутри. Нагён стонет, крепче зажимает его голову между бедер. Выгибаясь под его ласками, она жадно хватает воздух ртом, облизывая пересохшие губы, и пытается насаживаться на его пальцы, тем самым демонстрируя, где и как ей нравится больше всего. Юнги следует, Юнги понимает и дразняще прикусывает, заставляя её вскрикнуть.
Ускоряясь, он чувствует, как она сжимает его изнутри, как её движения становятся более последовательными. Качает бедрами в такт его указательного и безымянного, трется о его лицо, наслаждаясь влажными губами и горячим языком. Он давит подушечками, ощущая, как её тело напрягается, как её стопы выгибаются, касаясь пола одними лишь пальчиками.
— Ю-Юнги… я…
Он мычит, прижимаясь как можно ближе, и с безмерной гордостью чувствует, как она кончает.
Влажная, горячая, мягкая. Нагён слегка дрожит, грубо тянет за волосы и выгибается спиной. Юнги не отрывается до тех пор, пока у неё дыхание не стабилизируется, пока её ладони не отпустят его, пока она не расслабиться вокруг его пальцев.
Юнги отрывается, тяжело дыша. Слизывает с нижней губы, с указательного и безымянного, с самой Нагён, проводя языком вдоль. Всё еще чувствительная, от чего вздрагивает и недовольно мычит. Юнги бы довел её до оргазма, используя только пальцы и собственный рот, но он знает, что она хочет большего, чем язык.
Нагён приподнимается, чтобы обнять за шею и притянуть к себе. Она целует с ощутимой благодарностью и нескрываемым удивлением. Юнги не уверен, что он первый, кто подарил ей вспышку так быстро и легко, но он уверен, что ей безумно понравилось.
Ладонями, Нагён тянет к себе и заставляет лечь на скомканную одежду, меняясь местами. Она нависает над Юнги, решая оставить на нем еще несколько засосов, что не может не вызвать ухмылку. Студенты будут очень рады новым аксессуарам на шее у профессора Мина.
Нагён спускается всё ниже и ниже, целует и вылизывает, гладит и сжимает. Как только она доходит до брюк, то Юнги слышит:
— Ты ни разу не дрочил на меня?
Он хмурится, несколько раз моргает, привставая на локтях и наблюдая за тем, как она стягивает с него штаны.
— Нет.
— Ни на одну из моих фоток?
— Н-нет, — произносит менее твердо, ведь Нагён сжимает его стояк сквозь черные боксерки. — Ни разу.
— Они тебя не возбуждали? — в ней чувствуется искренний интерес, хотя Юнги уверен, что она попросту издевается над ним.
— Возбуждали. Да. Да, возбуждали, но я не… не мог, — он сглатывает, когда Нагён снимает с него остатки одежды, тем самым оставляя их вдвоем полностью обнаженными. — Хотел, да, но…
— Только не говори, что тебе было стыдно, — фыркает и напрямую обхватывает его член рукой, вызывая у Юнги что-то, отдаленно схожее с умоляющим стоном.
— Мне, блять, не было стыдно. Я просто не мог и в-всё…
Нагён ухмыляется, поудобнее устраиваясь между его ног. Юнги знает, что он звучит, как безнадежный импотент, но он рад, что она хотя бы видит, что его слова можно интерпретировать совершенно по-другому. Он и сам поражен тем, насколько он твердый и насколько сильно он хочет почувствовать её рот на себе.
— Я и правда стою у тебя на рабочем столе? — мурлычет Нагён.
Юнги не помнит, как его зовут, а она спрашивает, что у него стоит на ноуте?
— Уже… нет.
— Почему? — спрашивает несколько расстроено, но мягко ласкает его головку влажной ладонью, от чего Юнги закатывает глаза и шумно выдыхает сквозь сжатые зубы.
— Потому что я преподаю в университете, Нагён. Д-Другие студенты могут увидеть… я не хочу, чтобы они видели.
— Профессор Мин, вы ревнуете меня? — ухмыляется, ложась на живот.
— Хватит называть меня проф-… блять, — бесцеремонно стонет, откидывая голову назад, когда Нагён заглатывает почти до самой основы.
Окей, ладно. Юнги ошибался. Он думал, что минетом его не удивить, но минет от женщины, в которую он, кажется, влюбляется всё больше и больше, ощущается, как подарок судьбы.
Он старается не быть громким. Он закусывает нижнюю губу почти до крови, опускает взгляд вниз и попросту сходит с ума. Если честно, Юнги даже представить себе не мог, что вид отсасывающей ему Нагён способен так сильно сломать его. Как она втягивает щеки, как она смотрит на него из-под опущенных ресниц, как она целует его в районе яиц. У Юнги мурашки по коже, у него на руках выступили вены от напряжения, а в голове творился цветастый хаос.
От ощущения её узкого горла вокруг его члена он неосознанно дергается бедрами навстречу. Юнги не хотел, чтобы она задыхалась, но, блять, это выглядело так горячо, что он дернулся еще раз. Нагён и сама не была против – она пыталась взять как можно глубже, то расслабляя мышцы горла, то напрягая. Кашляя слюнями на его член, она облизывала его головку, целовала уретру и кончиком языка выводила его вены. Юнги ловил её взгляд, видел, как ей нравится отсасывать ему.
Нагён заново заглатывает как можно глубже, и Юнги, не сдержавшись, хватается за её волосы и прижимается как можно плотнее, не позволяя двинуться. С него слетают маты, он рычит, закатывая глаза, и тянет Нагён за локоны, заставляя отпустить его. У неё выступили слезы на глазах, она задыхается, но всё равно ведет языком вокруг головки и явно возбуждается под неожиданными грубостями.
Нагён поднимается, Юнги вынужден её отпустить. Он, как очарованный, наблюдает за ней, как она ползет к нему, как она целует, мешая вкусы друг друга на их языках.
— Хочу быть сверху, — шепчет в его губы, и Юнги поражается тому, насколько же сильно это заводит.
— Ненадолго, — говорит в ответ, вызывая у Нагён ухмылку.
— Всё зависит от тебя.
Юнги щелкает языком, но опускает взгляд вниз, на то, как она направляет его член на себя, растирает головкой влагу, что блестит на ней. Он сглатывает, кладет ладонь на её бедро, поглаживая большим пальцем и мягко сжимая. Желание взять всё на себя щекочет и дразнит, но Юнги и так был достаточно жестоким с ней.
Но Нагён медленно опускается на него с мягким, протяжным стоном, и его осторожность исчезает. Он хватается за неё, порывисто прижимается бедрами, от чего она падает, грудью ложась на него. Нагён немного в шоке, как и сам Юнги. Но она ведь просто сказала, что хочет быть сверху, она не сказала, хочет ли сама попрыгать на нём.
Юнги точно нужно поработать над самоконтролем.
Со всех сил старается не кончить в ту же секунду, когда чувствует горячую Нагён изнутри. Так приятно сжимает его, так сладко стонет ему в ухо. Боже. Юнги не то, что не помнит, какого это – секс с любимой женщиной. Он, блять, даже не знал, насколько это хорошо.
— Нагён, — рычит и закатывает глаза, когда она вновь сжимается вокруг него.
— Юнги, — впервые она не стонет, но умоляет его именем.
Обменявшись с ней пылкими, тягучими поцелуями, Юнги упирается стопами о паркет, сгибая ноги в коленях, и начинает двигаться.
С первого же толчка берет быстрый, хлопающий темп, от которого бедная Нагён не может даже на руках привстать. Она жмурится, утыкаясь в его шею лицом, жалобно стонет и пальцами сжимает разбросанные по полу футболки. Юнги обнимает её за талию, губами касается её плеча и позволяет себе потеряться в мокрых ощущениях.
Тепло, исходящее от Нагён, согревает и пьянит. Если прислушаться, то можно почувствовать её сердцебиение – такое же, как и у него. Он слышит, как она пытается дышать, как она хнычет ему на ухо, поражаясь порывам и толчкам. Юнги бьется о её бедра, следуя пульсирующему ритму, тая в накатывающем блаженстве.
Несмотря на то, что ему в некотором плане тяжело беспрерывно долбиться в Нагён, он готов потерпеть и постараться не сбавлять темпа. Не только из-за того, что Юнги хочет доставить ей удовольствие, но и из-за самого себя – он давно, слишком давно не испытывал того же безумия и жажды, что сейчас.
Не уверен, что в принципе чувствовал себя настолько близко к головокружительной эйфории.
Юнги находит её губы, даря еще несколько трепетных поцелуев прежде, чем резко перевернуть её спиной к полу. Нагён обнимает его за шею, ноготками ведет сквозь его слипшееся локоны, давит языком в ответ. У неё дыхание такое же сбитое, у неё взгляд покрыт той же пеленой возбуждения, на губах тихая мольба не останавливаться.
Юнги ловит себя на мысли, что не кончит, пока не кончит она.
Прижимая Нагён к полу, он заставляет шире раздвигает её ноги. Упираясь ладонями о пол, смотрит вниз, несколько раз толкаясь. Юнги ни разу не фанат порно, он ненавидит порно, он не видит смысла и услады в том, чтобы передергивать на обычный, бесчувственный секс между фальшивыми актерами.
Но наблюдать за тем, как его член толкается внутрь Нагён, как она дергает бедрами навстречу, как она ласкает себя пальцами, желая излиться на Юнги – это по-настоящему красиво, невероятно сексуально и горячо. Слышать в ответ протяжные стоны, ощущать на собственной коже ласковые ладони, чувствовать желаемую взаимность. Нагён, что лежит перед ним, что принимает его и хочет его, пленит и овладевает Юнги больше, чем он может себе предположить.
Всё, что ему нужно было – она?
Та самая Нагён, которая восхищалась его талантом? Та Нагён, которая единственная со всей группы не видела в нем мелкого хулигана, которая всегда обращалась за помощью, не обращая внимания на слухи? Юнги только и делал, что дрался, ввязывался в скандалы, выслушивал от директора и родителей. Никто не верил, что такой, как он, станет выдающимся художником.
Никто, кроме учителя и Нагён.
Руководствуясь внезапным приливом любви, что так трудно удержать, Юнги наклоняется и целует. Он хочет, чтобы она знала, как, на самом деле, он рад, что они встретились спустя столько лет. Юнги никогда не мог сказать, но он всегда мог показать, и он надеялся, что Нагён понимает, что Нагён чувствует.
Неожиданно хлопает его по груди. Юнги, хмурясь, нехотя отрывается от её губ и пьяно смотрит в её глаза.
— Хочу… на живот, — сглатывает, тяжело дыша. — Мне нравится на животе.
Юнги кивает, помогает ей перевернуться. Заново входит и стонет, утыкаясь лбом в её затылок. Не упускает возможности оставить несколько поцелуев на её плечах, лопатках. Голова не работает и всё, о чем он может думать – Нагён, которую он так хочет нарисовать на своих полотнах.
Шлепки громче, глубже. Юнги бьется о её упругую задницу, борясь с желанием шлепнуть её. Если он даст себе волю, она не сможет сидеть. Не в этот раз. Он должен поговорить, должен обсудить, должен…
— Блять, — Юнги рычит, чувствуя, как она сжимает его изнутри. — Перестань.
— Не могу, — хнычет Нагён, чуть приподнимая голову и оставляя поцелуй на его щеке. — Я же говорила… мне нравится на животе.
Сгибая руки в локтях, он упирается о пол с двух сторон от головы Нагён. Ладонью гладит её горло, двигается выше, к подбородку, чтобы повернуть её лицо, чтобы подарить ей раздраженный, но и одновременно сладкий поцелуй. Юнги глотает её стоны, мычит в ответ, и продолжает толкаться в неё всё в том же сумасшедшем ритме.
Нагён обрывает поцелуй, не в силах дышать. Она кладет свою ладонью поверх его, кое-как переплетает пальцы, сжимая костяшки, и стонет куда-то в пол. Юнги чувствует, что она близко, и пытается ускорить темп настолько, насколько он может. Свободной рукой обнимает её, зажимая шею. Юнги целует в ухо, слыша, как она одобрительно стонет, как она просит надавить сильнее. Задыхаясь в ощущениях и мертвом захвате, Нагён дрожит и, через несколько грубых толчков, кончает.
Юнги слушает, впитывает, чувствует. Убирает руку, позволяя ей вдохнуть. Целует туда, куда дотянутся губы. Плавно качает бедрами, пока она дрожит, пока она тает. Юнги бы хотел нарисовать, Юнги бы хотел передать живой палитрой и гибкими формами то, насколько Нагён сказочная и изящная, когда утопает в оргазме.
Нагён тянется рукой назад, пытаясь нащупать его лицо, его волосы. Она гладит его, пытается притянуть к себе, для поцелуя. Юнги удовлетворенно мычит, чмокает её.
— На спину, — хрипит в её губы, продолжая лениво толкаться в Нагён. — Могу кончить?
— Конечно, — блаженно шепчет, вызывая у Юнги что-то на подобие ухмылки. — Куда хочешь, — устало выдыхает, но всё равно стонет, чувствуя, как темп с плавного возвращается к резвому и грубому.
Юнги не нужно много времени. Черт, да он готов был спустить в рот Нагён, если бы не его выдержка и желание услышать собственное имя на её губах. Он никогда не ставил чье-то удовольствие выше своего, но с Нагён всё было по-другому.
Несмотря на то, что она уже кончила, она всё равно сжимает его изнутри. Юнги сдержанно стонет, понимая, что двигается хаотично. Позволяет себе толкаться в том ритме, который нравится ему, который довольно быстро приближает его к краю.
Юнги выходит из Нагён и кончает на её спину в ту же секунду. Ему даже не нужно помогать себе рукой – он трется головкой о её поясницу, о её горячую кожу, и покрывается мурашками, ощущая долгожданную безмятежность и наслаждение. У Юнги на несколько секунд темнеет перед глазами, но поцелуи в щеку и подбородок приземляют и не дают уж совсем упасть.
Пытаясь отдышаться, он не замечает, как Нагён переворачивается на спину. Видимо, ей плевать, что сперма Юнги теперь на их фартуках, на полу в его студии. Ничего не говоря, она нежно притягивает к себе, позволяя упасть в свои объятия, уткнуться в его шею и прижаться к её вздымающейся груди своей.
Не хочется признавать, но он, черт возьми, устал. Он пиздец как устал. В его жизни катастрофично не хватает кардио, и это чудо, что Юнги смог столько продержаться.
Нагён гладит его по голове, пока он мягко сжимает её талию.
Тело Юнги отказывается производить мельчайшее движение, но тяга к никотину намного сильнее.
— Хочешь курить? — хрипит куда-то ей в шею.
— Нет. Но я хочу вино, — сонно сообщает Нагён, вызывая у Юнги краткую улыбку.
— Тогда вино.
Прежде, чем подняться на ноги, Юнги оставляет на её губах поцелуй, и приятно удивляется, когда Нагён углубляет его.
Видимо, не он один нуждается в их близости, от которой голова всё еще идет кругом.
Добавить комментарий