— Наверное, я сделал что-то плохое, раз вы здесь… Я в списке проказников?
— Ха! В списке проказников?! Ты в нём на первом месте.
(с) “Хранители снов”, 2012г.
Тэхен заходит в комнату Бонхи. На фоне белых стен, мраморного пола, светлой мебели и персиковых штор, Новичок выделяется темным пятном. С одной стороны, вроде совершенно не вписывается в интерьер, но с другой – освежает и дополняет.
Новичок медленно передвигается по комнате, с любопытством осматриваясь вокруг. Но, конечно же, больше всего его интересует рабочий стол Бонхи, где она всё утро старалась навести порядок.
Тетрадки, книги и блокноты вместе с дюжиной ручек и карандашей наспех заброшены в выдвижные шкафчики. Лучше бы Тэхен туда не заглядывал. Сверху стола лежал ноутбук, ключи от дома, обвешенные брелками и двумя тамагочи, подставка для эйрподсов в виде котика и многоразовый, пластиковый стаканчик с изображением главных героев из “Сейлор Мун”. Но несмотря на разнообразие, Тэхена привлек один единственный плеер и кассета, вставленная внутрь.
— Ты всё еще слушаешь? — он касается плеера лишь пальцами, но не берет в руки.
— Иногда. Мне нравится, — улыбается Бонхи.
Тэхен не отвечает. Он идет дальше, подходит к окну, слегка отодвигает тюль, чтобы оценить ночной вид Сеула. Окна выше Новичка в два раза, и видимо его всё еще удивляет высота потолков: он поднимает голову и смотрит вверх, на тусклое освещение по периметру и люстру, в которой перегорело две лампочки из шести.
Затем, его взгляд падает на кровать. Бонхи поменяла постельное на монотонно-белое, сверху застелила вязанным, розоватым пледом и красиво расставила шесть подушек. Если честно, она вообще редко убирает – обычно чисткой дома занимаются горничные, но перед Рождеством родители отправляют всех на отдых. Не то, чтобы Тэхен пришел сюда с целью изощренной проверки на опрятность комнаты, но его мнение, всё же, волновало Бонхи.
— Моя съемная квартира, как одна твоя спальня, — ухмыляется Новичок и кидает пальто на пуфик у окна. — После дома Чимина меня уже ничего не удивляет, но… вау, — он засовывает руки в карманы брюк и кивает на дверь возле кровати. — Что там? Комната пыток?
— Нет. Всего лишь гардеробная, — закатывая глаза, отвечает Бонхи и открывает дверь. — Не очень большая. У Анны больше.
— Не очень большая, — фыркая, повторяет Тэхен. — А там?
— Ванная и туалет.
— Типа, твой личный?
— Да. У мамы с папой тоже своя, как и у Хао с Анной.
— Ясно, — выдыхает Тэхен и по-хозяйски заваливается на кровать, что, честно говоря немного поражает Бонхи.
В принципе, она уже должна была бы привыкнуть к его наглости, но дома у Чимина или у Ханби он так себя не вёл.
Тэхен откинулся на руки, согнув их в локтях, и всё еще не мог насмотреться на комнату режиссера. На стенах ни одной картины, всего лишь одна рамка с семейным фото на прикроватной тумбочке, и никаких растений. Что он вообще пытается тут найти?
Тэхен опускает взгляд на Бонхи, что стояла перед ним, скрестив руки на груди, и ухмыляется, ничего не говоря.
— Ну что?
— Да так, ничего.
— Да, я – ебанная принцесса, которая родилась с серебряной ложкой во рту, — чуть подняв подбородок, точь-в-точь повторяет слова Тэхена. — И без тебя знаю.
Он фыркает, закатывает глаза и затем полностью ложится спиной на кровать. Как только он расслабляется, то закрывает глаза и с непривычным восхищением вздыхает.
— Какой же у тебя мягкий матрас…
Бонхи ухмыляется, наблюдая за тем, как Тэхен тает в её постели, но затем понимает, что Тэхен тает в её постели. Данный вид вызывал странные чувства. Приятные, но странные.
— Ты так и будешь там стоять? — словно читая мысли, спрашивает Новичок.
Режиссер прочищает горло.
— А можно лечь?
— Это твоя кровать, Бонхи, — ухмыляется Тэхен, всё еще не открывая глаз.
— Да-а-а, точно…
Почему она вообще так смущается?
Бонхи не двигается. Тэхен хмурится и вновь приподнимается на локтях, вопросительно выгибая бровь.
— Ну? И?
— М-м-м…
— Я тебя не укушу, не бойся, — он ухмыляется, поворачивается на бок и подпирает голову рукой.
— Я знаю, — хмурится Бонхи и подходит ближе. — Ты всегда только гавкаешь.
Тэхен фыркает, но решает ничего не отвечать.
Режиссер ложится рядом, на спину. Ноги свисают. Руки складывает замком на животе и выдыхает, прислушиваясь к приглушенной музыке и разговорам с первого этажа.
Черт, он так близко. Конечно же, они были ближе друг к другу, но это так странно. Бонхи хочется сказать ему столько всего, но не знает, с чего начать. Тэхен и сам молчит, только вот…
Беспрерывно пялится на профиль режиссера.
— Что? — не выдержав, поворачивает голову в его сторону.
Тэхен еле заметно улыбается. Он уже смотрел на Бонхи с той же нежностью, что и сейчас, просто ей всё еще непривычно, что Тэхен способен на такие эмоции.
— Ты сегодня очень красивая.
…ох-мг-ага.
Бонхи тут же краснеет. Щеки горят, а сердце пропускает удар.
— Ты… тоже, — смущенно отвечает режиссер, но отводит взгляд.
— Ты уже говорила. Как ты там сказала? “Ты, блин, так хорошо выглядишь”, — Тэхен умудряется повторить не только слова, но и тон режиссера.
— Не дразни.
— Я даже не начинал, — он ухмыляется и вновь ложится на спину.
Бонхи украдкой поглядывает на Новичка, но по большей части смотрит в потолок. Сердцебиение всё еще резвое, щеки всё еще красные, и режиссер всё еще смущается.
Очень непривычно слышать от Тэхена комплименты.
Он такой спокойный. Хорошо, что он не знает, что происходит внутри Бонхи. Он всего лишь раз сказал, что она “красивая”, а ей уже хочется накинуться на него с поцелуями.
Разве это нормально?
Нужно сменить тему.
Бонхи прочищает горло прежде, чем спросить:
— Так ты, всё-таки, снимаешь квартиру?
— Мг. Ректор помог найти.
— Потому что мама попросила?
— Потому что мама попросила, — ухмыляется Тэхен и закидывает руки за голову.
Пиджак расстегнут, рубашка слегка тянется из-под пояса брюк. Галстук съехал направо. Прическа слегка потеряла укладку, придавая волосам пушистости. Запах сигарет, смешанный с одеколоном, наверное, останется на розовом пледе.
— Можно я задам некорректный вопрос? — спрашивает Бонхи, что удивляет Тэхена. Он медленно кивает. — Ты забронировал столик в не дешевом ресторане, ты пришел в дорогом костюме и купил дорогой торт. Откуда у тебя деньги?
Кряхтящий звук, что издает Тэхен, лишь отдаленно напоминает смех.
— Меня еще никто не называл “нищебродом” настолько невинно.
— Я не говорю, что ты нищеброд! — хмурится Бонхи, смотря на профиль Тэхена. — Я никогда тебя и не считала нищебродом!
Новичок тяжело вздыхает, поджимает губы. Брови сдвинуты к переносице. Бонхи правда не хотела его задеть или обидеть, ей банально интересно, откуда Новичок берет деньги. К тому же, ей неудобно, что он, возможно, потратил свои последние сбережения на этот костюм или нарочно экономил, лишь бы сводить Бонхи на свидание.
Хоть она и не знает, какого это – ходить в старых кроссовках и пользоваться общественным транспортом каждый день, но она примерно может догадаться, насколько Тэхену тяжело. Он действительно не из состоятельной семьи, для него шок, что комната Бонхи размером с однокомнатную квартиру, да и то, что у неё есть личная ванная, гардеробная… Тэхен не скрывает изумления, но и не то, чтобы восхищается подобной жизнью.
Раньше, он, скорее всего, сказал бы что-то в стиле: “Не твоё дело!” или “Не лезь!”, но сейчас Тэхен бесстрастно жмет плечами и спокойно отвечает:
— Профессор Мин помогает мне продавать мои картины.
— Серьезно?! — Бонхи аж подскакивает на кровати, с удивлением смотря на Новичка.
— Да. У него много связей с галереями, коллекционерами. Он помогает и другим студентам, — говорит Тэхен, поглядывая на Бонхи. — Насколько я знаю, Намджун тоже так продает картины.
— Блин, это так круто. Ты еще даже не закончил универ, а твои картины уже покупают, — улыбается режиссер и ложится обратно. Но затем, чем больше она об этом думает, тем больше напрягается.
Вообще, Бонхи не уверена, на каком этапе отношений можно делиться собственными страхами, переживаниями. В принципе, они уже довольно много рассказали друг другу, особенно о проблемах в семье, о родителях, о том, о чем первому встречному не будешь болтать. Значит, Бонхи может…?
— Что такое? — вдруг спрашивает Тэхен.
— А?
— Ты всегда, когда нервничаешь, мнешь пальцы, — ухмыляется Новичок и вновь поворачивается на бок, подпирая голову рукой. — А еще, у тебя учащается дыхание, и ты подозрительно долго молчишь.
Почему он об этом знает, а Бонхи – нет?
Тяжело вздыхает, облизывает губы и задумчиво стучит указательным пальцем по костяшкам.
— У меня есть… страх, что, когда я закончу университет, мои мюзиклы не будут ставить. То есть, сейчас я ставлю только то, что уже существует, но написать своё…
— На том же Бродвее те же “Кошки” или “Призрак Оперы” всё еще популярны, разве нет? Ставят одно и то же.
— Да, но… но хотелось бы оставить свой отпечаток в мире театра, мюзиклов, кино – хоть где-то, — выдыхает Бонхи, чувствуя, как в груди неприятно сжимает.
— У тебя всё получится, — говорит Тэхен и пальцем проводит по щеке, почти невесомо.
Странно. Скажи она об этом Чимину, он бы тоже поддержал и привел весомые аргументы, но слова Тэхена звучат намного важнее, весомее. Он действительно верит в то, что у Бонхи всё получится. По крайней мере, ей так кажется.
— Спасибо, — выдыхает и поворачивает голову в его сторону.
Тэхен кратко улыбается, убирает руку, кладет на своё бедро. Он смотрит на подушки, щурится, думая о чем-то.
— Ты так же можешь стать профессором. Развиваться в драматургии и затем преподавать. Может, откроешь свой театр…
— Вау, — Бонхи не может сдержать смешка. — Откуда у тебя столько идей?
— Я и сам не определился, — жмет плечами Тэхен и наматывает на палец розовый локон. — Закончу, и что дальше? Всю жизнь рисовать?
— Разве… не это твоя цель?
— Ты хочешь оставить отпечаток в мире драматургии, а я хочу наслаждаться жизнью, — он неотрывно смотрит на то, как розовые пряди закручиваются на его пальце.
— У тебя есть все задатки стать признанным художником. Твои работы замечают. Не зря же профессор Мин обратил на тебя внимание, так? — говорит Бонхи, смотря на слишком увлекшегося волосами режиссера Тэхена. — Я, кстати, не видела никаких твоих картин, кроме… ну, кроме “Жвачки”.
— Как-нибудь покажу, — ухмыляется Новичок.
— Я думала, ты сейчас достанешь свой телефон и с удовольствием покажешь несколько фоток, — скрещивая руки на груди, кривится Бонхи.
— Фотки – это не то. Нужно смотреть вживую, — отвечает Тэхен и поднимает взгляд на режиссера. — Ты ведь и “Жвачку” вживую не видела, так?
— Ага… и очень жалею, — надув губы, говорит Бонхи.
— Она у меня дома. Можешь как-то прийти и посмотреть.
…чего?
Бонхи, кажется, на секунду ощутила себя в фильме, где кто-то поставил мир на паузу, а затем вновь нажал на “плей”.
Он… что?
— Вот так… просто? — хмурится Бонхи, смотря на всё еще предельно невозмутимого Тэхена. — Ты приглашаешь меня к себе домой вот так просто?
— Твоё приглашение на Рождество тоже не особо креативное, — фыркает Новичок и отпускает локон Бонхи.
Режиссер переворачивается на живот, подпирая голову ладонями. Ноги сгибает в коленях, мельтеша ступнями, и с нескрываемым предвкушением смотрит на Тэхена.
— Когда к тебе можно?
— Можешь после Нового Года. В январе, пока еще будут каникулы.
— Боже, не верится, что я посещу дом самого Новичка! — широко улыбается Бонхи и начинает быстрее шатать ножками.
Тэхен фыркает, закатывает глаза и тяжело вздыхает.
— Да-да-да…
— Ты на кровати спишь или в гробу?
Тэхен медленно моргает, как будто не верит в то, что услышал, и с неодобрением смотрит на режиссера.
— Очень смешно.
— Учитывая твою любовь к “самоизоляции”, — Бонхи даже не поленилась показать пальцами кавычки, — то у тебя там, наверное, один единственный матрас на полу, телек, тоже, кстати, на полу, холст, газеты, банки с красками и-и-и… вместо кухни – электроплита на одну комфорку и холодильник. А в холодильнике, — Бонхи с таким энтузиазмом представляет жилье Тэхена, что не может не похлопать его по руке, — бутылка Егермейстра, бутылка кока-колы и баночка джема. Да.
Режиссер довольно улыбается, даже смеется, подпирая голову кулачками и даже не обращает внимания на бескрайнее осуждение в глазах Тэхена.
— Мда уж. Хорошего ты обо мне мнения… — он резко встает, что удивляет Бонхи.
— Та ладно тебе! Я же пошутила! — она переворачивается на спину и садится на краю кровати.
Тэхен ухмыляется, держа в руках пальто. Он не уходил – рылся во внутренних карманах, что-то искал. Бонхи уже хотела предупредить его, что курить в своей комнате она ему не позволит, но вместо сигарет Тэхен держит что-то круглое, обернутое подарочной бумагой.
Режиссер хмурится, с удивлением смотря на Новичка. Он садится обратно на кровать, рядом с Бонхи и протягивает что-то, по размерам напоминающее хоккейную шайбу.
Даже бантик завязал.
— Что… это?
— Открой.
— Мы же договорились без подарков.
— Открой, — настаивает Тэхен.
Ну… почему он такой? Вот такой? Почему он неожиданно дарит подарки, говорит комплименты и приглашает к себе домой?
Тяжело вздохнув, Бонхи аккуратно развязывает бантик, разрывает подарочную бумагу и… и даже не понимает, почему розовая, круглая упаковка Хуба-Бубы поражает и радует еще больше, чем подаренный Тэхо полароид.
Боже мой. Тэхен… Тэхен подарил что-то настолько символичное, милое, что-то, что поймут лишь они вдвоем и больше никто.
Бонхи вздыхает, не зная, что сказать.
— Я… эм…
— Помню, что мы договаривались, но я решил подарить тебе что-то… простое, — говорит Тэхен, и в его голосе проскакивает еле заметная нервозность.
Неужели он переживал, понравится Бонхи подарок или нет?
— Спасибо. Спасибо, Тэхен, я… я же тоже подготовила тебе подарок! — режиссер хлопает себя по лбу и оглядывается на прикроватную тумбочку.
Пока она роется в выдвижном ящике, Тэхен звучно цыкает.
— “Мы же договаривались без подарков”, — вновь кривляет режиссера Тэхен, с ухмылкой смотря на хмурую Бонхи.
— Держи. Это тебе.
Новичок принимает небольшую коробочку. Бонхи тоже обернула подарок бумагой с изображением ёлочек и снежинок, но не удосужилась подумать о бантике. Тэхена, конечно же, это ничуть не волновало.
Когда он распаковывает подарок и смотрит в коробочку, то удивленно вскидывает брови и широко ухмыляется. Он достает металическую зажигалку Zippo с изображением аудиокассеты с двух сторон.
— Я устала смотреть на твоё красное, потрепанное несчастье, — оправдывается Бонхи, пока Тэхен щелчком пробует пустить огонь в зажигалке несколько раз. — Да, таким образом, я одобряю твоё курение, но это всё равно не означает, что я одобряю твоё курение, — кивает самой себе режиссер, не до конца понимая, что вообще сказала.
Тэхен фыркает, рассматривает зажигалку со всех сторон, большим пальцем проходится по рисунку кассеты. Бонхи очень надеется, что он не считает теперь свой подарок ничтожным и дешевым. Изначально, она хотела заказать спички, но решила, что курить от спичек не так удобно, как от зажигалки.
То, что Тэхен сказал после осмотра, удивило:
— Знаешь, в начале, я… я думал, что ты просто поспорила с кем-то. Ну, или решила развлечься.
Бонхи хмурится.
— Ты о чем?
— Когда ты бегала за мной, — он прячет зажигалку в карман брюк и ложится обратно, как будто не хочет, чтобы Бонхи видела его лицо.
Режиссер медленно опускается рядом, смотря на профиль слегка напряженного Тэхена.
— Я клянусь тебе, что тогда мне вот вообще не было весело.
Новичок издает краткий смешок.
— А мне – уж очень было весело. Ты так старалась… и всё ради того, чтобы я сказал «да».
Бонхи обиженно поджимает губы, кривится и скрещивает руки на груди.
— Только не говори мне, что ты готов был согласиться уже на первой встрече?
— Я готов был согласиться в парке, когда ты… когда я увидел, что ты не шутишь, — он ухмыляется, не обращая внимания на раскрытый от шока рот Бонхи. — Ты реально хотела бы обсудить “Общество мертвых поэтов” с таким, как я. Без насмешек, — Тэхен выдавливает из себя слова, но делает это намеренно. — Ты не издевалась. Ты не высмеивала меня.
Бонхи безумно хотелось вывалить на него груду недовольства и возмущений, накричать на него и сказать, что он – самовлюбленный засранец, который вынуждал режиссера бегать за ним по всему университету просто так, но… но что-то в его тоне насторожило Бонхи.
— Что ты имеешь в виду под “таким, как я”?
— Ты и сама знаешь, — кривится Новичок.
— Не знаю, Тэхен.
Он тяжело вздыхает и поднимает руку в воздух.
— Где… ты, — жестом, Тэхен обводит комнату Бонхи, и затем указывает на себя, — а где – я. Ты верила… что я, несмотря на то, с какой я семьи, несмотря на слухи, ты всё равно знала, что я способен поговорить с тобой о такой книге и таком фильме, как “Общество мертвых поэтов”.
Больше всего раздражало то, что Тэхен так о себе думал и, возможно, всё еще думает. К тому же, стоит сказать спасибо таким, как Седжун и Грейсон, которые не упускали шанса напомнить Новичку, что он другой.
— Ты так говоришь, будто ты – тупой, — недовольно бурчит Бонхи.
Тэхен фыркает.
— Ну, ты только и делаешь, что называешь меня тупым.
— Я не называю тебя тупым! Я же шучу, — стонет Бонхи и тяжело вздыхает. — Ты шуток не понимаешь? И, вообще, ты соврал мне! — она привстает на локте и тыкает пальцем в поджавшего губы Тэхена. — Ты сказал, что ты не смотрел “Общество мертвых поэтов”!
— Ну конечно я смотрел.
— Так почему ты мне соврал?!
— Потому что ты бы не заткнулась, — ухмыляется Новичок, чуть поворачивая голову к Бонхи.
Вот козел.
— И не отлипла, — скривившись, пародирует Тэхена, на что Новичок начинает хихикать.
— И не отлипла, — он широко улыбается и с нежностью тянет режиссера за щечку.
Тэхен так редко смеется. Но когда он смеется, Бонхи не может скрыть собственных чувств. Сердце колотится, в голове, в груди – во всем теле раздается бесконечное бум-бум-бум, и всё из-за светящихся радостью глаз Тэхена.
Бонхи прикусывает нижнюю губу, понимая, что она конкретно вляпалась.
Она хватает Новичка за кисть, вынуждая отпустить её щеку.
— Когда я увидела, как ты смеешься, — неожиданно признается, чем удивляет Тэхена. — Тогда, на вечеринке. Думаю… тогда, я почувствовала к тебе что-то намного сильнее, чем обычное желание взять тебя на роль Дэнни.
Почему это так сложно? Бонхи ведь никогда не скрывала чувств, всегда слишком эмоциональная, слишком болтливая, но рядом с Тэхеном всё меняется.
Новичок неожиданно широко улыбается, резко толкает Бонхи, вынуждая перевернуться на спину. Он ложится совсем близко, нависает сверху, подложив одну руку под затылок режиссера, а второй – переплетая пальцы с пальцами Бонхи.
— Смех? — ухмыляясь, выгибает бровь Тэхен. — Ты потеряла голову из-за моего смеха? Ты такая банальная…
Ко-зел.
— А крик – это не баналь-…
О, Боже.
Тэхен, в очередной раз не предупреждая, затыкает Бонхи поцелуем, всё с той же широкой улыбкой прижимаясь к её губам своими.
Никогда не привыкнет.
Он, не церемонясь, тут же раскрывает её рот горячим языком и толкается внутрь, вынуждая Бонхи втянуть в себя воздух и свободной рукой схватиться за ворот его пиджака. Они еще не целовались лёжа на кровати, когда он сверху, когда он прижимает её к кровати, когда его пальцы путаются в её волосах.
Бонхи старается. Она двигает губами, давит языком, чувствуя, как их слюни смешиваются, как их зубы сталкиваются.
От него всё еще несет сигаретами, и этот запах бергамота с цитрусом… Он так идет Тэхену. Особенно, когда цветочные духи Бонхи сливаются с его одеколоном.
Новичок отпускает руку, чтобы аккуратно коснуться девичьей щеки. Не может прервать поцелуя, в нем неожиданно ощущается голод. Бонхи старается поспевать за его темпом, но Тэхен словно и сам не понимает, что теряет контроль.
Черт возьми, почему это так горячо? Почему он целуется так горячо?
Бонхи тянется к его волосам, слегка касается мягких прядей и затем сжимает, ногтями проводя по затылку. Звук, что издает Тэхен, вынуждает вздрогнуть, вынуждает ощутить жар в теле и щекотливый зуд внизу живота.
Он мягко рычит и отрывается от губ Бонхи лишь для того, чтобы они оба смогли вдохнуть немного воздуха.
Господи, от такого вида хочется умереть. Тэхен так смотрит на неё, будто хочет сожрать.
Бонхи сглатывает, замечая, как у него слегка расширились зрачки, как на его губах размазалась её помада. Не сдерживается – отпускает его воротник и большим пальцем проводит по нижней губе, чуть надавливая на краю рта, чтобы стереть помаду.
Тэхен не упускает возможности. Он мажет губами по пальцу Бонхи, воздушно целует, неотрывно смотря в её глаза, и от этого краткого, такого невинного жеста между ног сводит.
Он опять целует, только в этот раз грубо, жадно. Он прижимается к губам Бонхи, яростно давит на её язык. Она задыхается, плавится под ним и рукой сжимает его плечо. Не хочет отталкивать, хочет почувствовать его как можно больше, и… эта незнакомая жажда. Тэхен лишь усиливает её.
Он вновь отпускает губы Бонхи, опускается поцелуями к шее, цепляя линию нижней челюсти. Он крепче сжимает её волосы, пока двигается ниже. Тэхен резко кусает, вновь рычит, и Бонхи неосознанно сдвигает коленки.
У неё сейчас сердце взорвется.
— Тэ… Тэх-…
Опять затыкает, опять целует. Бонхи обнимает его двумя руками, запуская пальцы в густые волосы.
Так мокро.
Ладонью Тэхен касается плеча. Он ведет ниже. Гладит, согревает даже сквозь плотную ткань её пиджака. Большим пальцем он проводит по косточке лифчика, надавливая на упругую грудь, но тут же двигается ниже. Бонхи приглушенно мычит, когда Тэхен залазит под ткань, касаясь ребер. Он осторожно сжимает талию. Ладонь такая горячая, мягкая.
Невероятные ощущения. Бонхи никогда не чувствовала столько жара. Колени плотно прижимались друг к другу, в надежде облегчить напряжение внизу живота.
Боже, она намокла. Бонхи чувствует, как намокла от каких-то поцелуев и обычных прикосновений.
Тэхен всё еще не отпускает её губы, покусывает, причмокивает, мычит. От него голова кружится. Бонхи словно теряет слух, способность соображать. В доме столько людей, вся её семья, а она распадается на части под грязными поцелуями Ким Тэхена.
Он опускает ладонь, залазит мизинцем под пояс юбки, проводит несколько раз. Тэхен тянется к пояснице, дразнит, щекочет, и когда Бонхи неосознанно дергает бедрами, то чувствует, как у него встал.
…бум-бум-БУМ…
Нет, стоп. Это не то.
Это стучат в дверь.
Тэхен первый приходит в себя. Он с распахнутыми глазами отрывается от Бонхи, которая выглядит достаточно напугано. У Новичка аж щечки порозовели, но у режиссера, скорее всего, всё лицо напоминает помидор.
Они оба резко подрываются с кровати. Тэхен хаотично поправляет смятый пиджак, приглаживает волосы, пока Бонхи пытается поправить юбку и унять подскочивший пульс. Они стараются прийти в себя, выглядеть как можно более естественнее. Долгое отсутствие ответа на стук в дверь может насторожить, поэтому Бонхи кричит:
— Д-да? Открыто!
У неё, что, голос охрип?
В комнату заглядывает Анна, улыбаясь. Она украдкой смотрит на Тэхена, который поставил руки в боки и смотрел себе под ноги, как будто пол – это самая интересная часть комнаты Бонхи. Анна переводит взгляд на сестру, которая обнимала себя руками, тяжело дышала и криво улыбалась.
Анна ничего не говорит, никак не реагирует. Но по глазам всё видно.
— Мы собираемся сыграть в Алиас, не хотите с нами?
— Эм… да. Да, мг. Да. Через минут пять подойдем, — заикаясь, соглашается Бонхи.
Да что ж это такое? Почему она не может успокоиться?
Губы всё еще горят после поцелуя.
— Хорошо, а то папа ждет не дождется украсть Тэхена в студию.
Новичок хмурится, вопросительно смотря сначала на Анну, потом на Бонхи. Режиссер тяжело вздыхает, рукой потирая шею.
— Я не буду тебе ничего рассказывать – сам всё увидишь. Если я тебе хоть что-то расскажу, папа обидится на меня на ближайший месяц.
Тэхен ничего не понимает, но видимо, он и сам сейчас не способен на сложные, логические умозаключения.
— В общем, ждем вас внизу, — улыбается Анна и уже хочет уйти, но, не сдержавшись, кидает на прощание: — О, и да. Помнишь наш разговор?
Бонхи злобно поглядывает на сестру.
— Да, помню! — сквозь зубы, отвечает режиссер.
Анна хихикает и уходит, тихо закрывая дверь.
…черт возьми.
Что вообще сейчас произошло? Как Бонхи так… потеряла контроль?
— Мне стоит спрашивать, о чем она? — ухмыляясь, уточняет Тэхен.
— Нет. Нет, не стоит.
Новичок дергает бровями, тихо смеется и подбирает своё пальто. Он двигается к двери, Бонхи идет следом, но прежде, чем выйти, она хватает его за локоть, вынуждая остановиться. Тэхен оборачивается, вопросительно смотря на всё еще красную, всё еще взволнованную Бонхи.
Она не успевает ничего сказать, как он тут же спрашивает:
— Я перегнул?
— Нет! Нет-нет!!! Я… м-м-м… я… — Бонхи опускает взгляд на его губы и наклоняется ближе, чтобы слабо чмокнуть. Тэхен ни капли не сопротивляется, но явно удивлен. — Просто… ты меня постоянно первый целуешь, а я…
— Постоянно, — он фыркает и свободной рукой приобнимает режиссера за талию. — Бонхи, я всего лишь два раза поцеловал тебя.
— Три.
Тэхен хмурится, несколько раз моргает. Он считает в голове и закатывает глаза.
— Хорошо, три. Но мне нравится целовать тебя, — он ухмыляется и приближается с явными намерениями почувствовать губы Бонхи еще раз, но она растерянно закрывает красное лицо ладонями, не выдерживая.
— Хватит, — бурчит и смотрит на Тэхена сквозь пальцы. — Ты смущаешь меня…
Новичка это не останавливает. Он щекочет губами по костяшкам Бонхи, вызывая мурашки по шее.
— Боже, ты кто такой? — стонет режиссер, убирая ладони и сжимая плечи Тэхена.
— Твой парень.
— О, Господи… — Бонхи хватается за сердце, имитируя приступ.
— Ты всегда была слишком драматичной, — ухмыляется Тэхен, отпускает режиссера и выходит в коридор.
— Но рядом с тобой я не могу не быть драматичной! — возмущается Бонхи и догоняет Тэхена.
Он ухмыляется, берет её за руку, крепко сжимая ладонь. Новичок выглядел более расслабленным и даже довольным. Довольным собой.
Конечно. Он завалил Бонхи и вызвал в ней такую бурю эмоций, что она чуть не взорвалась фейерверком.
Бонхи вообще когда-нибудь перестанет так реагировать на Тэхена?
Добавить комментарий