— Прошлой ночью ты превзошел себя. В тебя словно вселился голодный демон. Ты меня напугал. Сделай это снова…
(с) “Семейка Аддамс”, 1991г.
— Тэхен, подож-…
Бонхи толкают к стенке лифта, как только двери закрываются.
Тэхен слишком долго ждал. Казалось, что он сдерживался с самого начала свидания, и сорвался, как только они оказались наедине, вдвоем.
Бонхи и сама с трудом может себя контролировать. Спустя почти две бутылки вина и целый день рядом с безумно притягательным Новичком, она вообще удивляется, что не напала на него первая.
Тэхен начал в открытую заигрывать еще в ресторане. Алкоголь усиливал желание не только у Бонхи. Он расслаблял, стирал определенные границы и освобождал. Тэхен игриво касался носком своего туфля каблуков режиссера; его потемневший взгляд падал на её губы; палец нетерпеливо стучал по бокалу.
В такси всё было несколько… хуже. Тэхен сжимал коленку Бонхи и смотрел на режиссера так, будто готов был разложить её на задних сидениях в присутствии водителя. Но он всё еще каким-то образом терпел до своего дома, пока они не зашли к нему в подъезд и не оказались в лифте.
Бонхи должна поехать домой. Бонхи пообещала вернуться после свидания. Бонхи нужно как-то остановить Тэхена, но…
Жар растекается по телу с той же скоростью, с какой Новичок тащит её к себе в квартиру.
Ключи звенят, дверь хлопает, сумка падает на пол.
Привкус вина и запах сигарет кружат голову. Тэхен бьется зубами о её зубы, насильно раскрывает её рот, чтобы скользить языком по её деснам. Он резкий, грубый, безумный, неконтролируемый.
Бонхи никогда не спала с пьяным Тэхеном, и она боится, что она попросту не сможет его выдержать.
Верхняя одежда летит вниз. Бонхи путается в пальто у ног, пока Тэхен толкает её к стене. Руками обнимает его, притягивает к себе, не может разорвать поцелуй и вдруг слышит, как с сумки доносится звук маримбы.
Черт.
Мама? Анна? Она ведь так и не отписала, что останется у Тэхена…
Бонхи и сама не знала, что свидание закончится его квартирой.
— Тэхен, — хрипит сквозь поцелуй. — Мне надо ответи-…
— Нет, — режет, накрывая её лицо ладонями.
— Н-но… — мычит, впиваясь пальцами в ворот его кофты.
Тэхен недовольно рычит, болезненно кусает за нижнюю губу. Он не останавливается – впивается зубами в шею, так, будто действительно хочет оторвать кусок от режиссера.
Телефон продолжает звонить, но Бонхи продолжает шипеть, вздрагивать, скулить из-за одичавшего Новичка. Перед глазами плывет, темнота лишь ухудшает общее восприятие, в ушах неопределенный гул.
— Мне нужно ответить, — пьяно шепчет, но Тэхен продолжает издеваться над её шеей. — Родители. Мама… сестр-…
Бонхи в очередной раз затыкают поцелуем.
Хочет оттолкнуть его, хочет взять всё в свои руки, но стоит ей лишь попробовать, стоит ей лишь применить чуть больше давления на его грудь, как Тэхен перехватывает кисти, как он прижимает её ладони к стенке и ставит колено между её ног.
Боже.
Он и раньше источал голод, он и раньше казался жадным, обезумевшим, но сегодня Новичок превосходил сам себя.
Всё дело в алкоголе? В алкоголе и Бонхи? Бонхи, с которой он может делать всё, что захочет?
Тэхен давит коленом. Он давит и трется собственным стояком о бедро режиссера. Неотрывно целует, глотает тихие всхлипы, мычит в ответ. Прижимается всем телом, и в какой-то момент Бонхи кажется, что его сердце бьется с той же скоростью, что и её собственное.
Он отрывается, наконец-то. Дает вдохнуть воздуха. Слюна между их губами сверкает под светом уличных фонарей из окна. Даже в темноте, Бонхи могла различить желание в глазах Тэхена, могла ощутить мурашки на шее лишь благодаря его хищному взгляду.
Он резко разворачивает её спиной к себе, вжимает в стену. Бонхи тихо вскрикивает, переступает с ноги на ногу и чувствует, как он приподнимает её платье, как он прижимается стояком к её заднице. Такой твердый. Разве ему не мешают штаны? Ремень?
Бонхи бы сказала ему, будь она трезвой.
Тэхен обнимает её за талию, утыкается носом в её волосы и просто трется о неё. Бедра дергаются интуитивно. Новичок сдержанно стонет, кусает за шею и ладонями грубо сжимает грудь Бонхи, выжимая мягкие стоны из режиссера. Он скользит губами по открытым плечам, не переставая оставлять следы собственных зубов. Тэхен обкидывает спину Бонхи засосами, удовлетворенно мычит и жадно втягивает в легкие воздух.
Он же просто нихрена не соображает.
Но Бонхи нравится. Черт возьми, ей так нравится озверевший, пьяный Тэхен, что её трусы насквозь промокли.
И он знает, какой эффект производит на режиссера.
Пальцами ползет ниже. У него грудь вибрирует из-за тихого смеха, когда его пальцы ощущают влагу. Тэхен ничего не говорит – он просто стягивает трусы ниже, оставляя их выше колен, и ладонью прижимается напрямую.
Боже. Блять.
Бедра Бонхи неосознанно дергаются навстречу, трутся о его руку. Тэхен в ответ трется о её задницу своим стояком.
— Хочу тебя, — неожиданно интимно шепчет на ухо, и такое очевидное, простое признание творит с режиссером удивительные вещи. — Хочу тебя всю, Бонхи…
— Т-…
Мычит в его ладонь.
Провоцирует на разговоры, но сам зажимает ей рот.
Бонхи стонет, чувствуя, как он вставляет в неё два пальца. Стена ничем не помогает. Режиссер не знает, за что схватиться, поэтому впивается ногтями в руку Тэхена, что прижата к её лицу. Закатывает глаза и громко мычит, когда он начинает не с мягкого и нежного ритма, а с быстрого и головокружительного темпа.
Он скручивает средний и безымянный пальцы внутри, зная, где Бонхи наиболее чувствительная. Он кусает её за ухо, тяжело дышит открытым ртом.
Запах Тэхена окутал с головы до пят. Каждый вдох, что делала Бонхи, был насыщен вином, сигаретами и его холодным одеколоном. Квартира, как всегда, пахла чистотой, и тишина нарушалась мокрыми шлепками, сдавленным, девичьим мычанием и хриплым дыханием Тэхена. От него исходил жар, он вплотную прижимался к Бонхи. Несмотря на то, что она была в одном единственном платье, внутри горело, расплавляло. Голова кружилась.
Чем быстрее он двигает пальцами, тем ближе Бонхи к тому, чтобы постыдно распасться на части прямо в его коридоре. Дергается, чтобы освободиться из его захвата, но он не позволяет. Недовольно рычит, не убирая руки со рта, и толкается пальцами еще глубже.
Бонхи сейчас упадет. Так хорошо. Тэхен действует на неё совсем не так, как всегда. Всё намного быстрее, всё намного ярче и ощутимее.
Ноги болят из-за каблуков. Бонхи с трудом вообще может дышать. Стена раздражает. Но ничего не мешает ей кончить на пальцы Тэхена. Крики раздирают горло, мед растекается по всему телу, в груди громко, а в ушах – звон.
Не успевает прийти в себя, не успевает хотя бы осознать, что произошло, как Тэхен убирает руку с её рта, как он вытаскивает пальцы и падает на колени. Бонхи хочет оглянуться, хочет остановить его, но вновь щекой прижимается к стене и закрывает глаза, ощущая его язык.
Ладонями он держит её за бедра, чтобы она не дергалась. Вылизывает, мычит, присасывается. Хлюпает языком, проникая внутрь, и наслаждается вкусом Бонхи так, будто она – самое сладкое, что он ел в своей жизни.
— Тэхен, Боже… пожалуйста, перестань, — просит, и её голос звучит так странно, так нереально. — Я же только что кончила, я же… блять…
Бонхи стонет, выгибаясь. Тэхен теребит кончиком языка и вставляет в неё пальцы, но не до конца. Лишь по первую фалангу. Дразнит, лишь бы она заткнулась?
Он всё равно не послушает, почему она вообще старается?
Тэхен ведет языком вдоль, слизывает каждую каплю. Целует внутреннюю сторону бедра, где стекали капли, чуть наклоняет голову, чтобы проникнуть внутрь языком вместе со своими пальцами. Свободной рукой он удерживает Бонхи на месте, сжимая её бедро. Хлюпает ртом, сглатывает и лижет, лижет, лижет.
У него такой горячий язык, и такой мокрый. Несмотря на то, что она кончила пару минут назад, всё равно чувствует, как между ног тянет. Бонхи и сама не понимает, как так быстро возбуждается, как тело готово так быстро.
— Т-Тэхен, я… я сейчас…
Лучше бы она молчала.
Он заставляет её развернутся. Тэхен всё еще сидит на коленях, но теперь она может видеть его. Теперь Бонхи может наблюдать, как он смотрит на неё, пока теребит языком, пока толкается пальцами. Тэхен ускоряет движения, прижимается плотнее, стонет, тем самым посылая вибрации, и режиссер почти падает.
Хватается за его волосы, спиной облокачивается о стену, стонет в воздух, поднимая голову. Бонхи закатывает глаза, дергает бедрами навстречу, зная, что Тэхен позволит ей тереться о собственное лицо; зная, что ему нравится, когда Бонхи использует его лицо. Он присасывается, сглатывает, чувствуя, что она близко.
Пытается отодвинуть его, но он раздраженно рычит и прижимается лишь плотнее. Тэхен злится, когда Бонхи хочет остановить его, поэтому вставляет в неё третий палец. Хватает двух секунд, чтобы она вновь кончила, чтобы она вновь почувствовала щекочущее блаженство, чтобы с её губ вновь слетел трепещущий стон.
Всё, как в тумане. Тэхен взял слишком быстрый темп, Бонхи не может…
Он встает, прижимается к ней, упираясь одной рукой о стенку. У него подбородок мокрый, губы опухшие, взгляд – всё еще голодный. Но Бонхи не может любоваться им, когда он засовывает в неё пальцы и вынуждает чуть выгнуться вперед.
У неё перехватывает дыхание.
— Тэхен… подожди, — хрипит, хватаясь за его кофту. — Я же только чт-…
Целует, затыкает и дрочит ей с такой интенсивностью, что Бонхи пищит в его рот. Пытается отодвинуть его, пытается остановить, ведь она слишком чувствительная, ведь она ощущает что-то, что не может остановить, понять. Тело охватывает нечто, чему она не может дать название; между ног сдавливает и, в то же время, отпускает; контроля нет. Бонхи стонет, кричит, и с ужасом понимает, чего он добивается.
Всё вспыхивает и в тот же момент затихает. Тэхен не останавливается даже после того, как из Бонхи льет, как она заливает его коридор. Он стонет сквозь поцелуй так, будто это ему хорошо, будто это она делает ему приятно, а не наоборот. Он размазывает ладонью тот беспорядок, что он устроил между её ног.
Блять.
Бонхи просто не может поверить в то, что произошло.
Резкий запах ударяет в нос, тело пылает, по ногам стекает. Боже. Боже, она не может прийти в себя, у неё в голове хаос. Стыдно, хорошо, ужасно, приятно. Бонхи путается, пытается отдышаться, понимая, что лицо красное.
Тэхен шлепает её между ног, и это пускает разряд тока.
— Такая… умница, — низко хрипит Новичок.
Ч-что?
— Ты такая молодец, Бонхи…
А?
— И как тебе, м? Сквиртить на мои пальцы… в моём же доме?
Что. Блять.
Нет, ей кажется. Тэхен не может говорить так грязно, он не…
Бонхи слов не может найти. С трудом стоит на ногах, всё еще на шпильках. Всматривается в его лицо, как будто впервые его видит. Не понимает, что именно ощущает, что конкретно он вызывает в ней, но она умирает в нем.
Разве… разве его не смущает запах? Не смущает то, что он с ней сделал? Господи, это же… это же так…
Тэхен прекрасно понимает, в каком сейчас состоянии Бонхи, поэтому сам хватает её руку, сам прижимает её ладонь к своему стояку. Лицом утыкается в её шею, поцелуями скользить по коже, сдержанно выдыхая.
С самого начала он сдерживался. Тэхен посвятил всего себя Бонхи, предоставляя ей непозволительное удовольствие. Терпеливо уничтожал её, хотя сам болезненно возбужден.
Бонхи хочет, чтобы ему было так же хорошо, чтобы он испытал то же, что подарил ей.
Дрожащими пальцами расстегивает его ширинку, гремит бляхой от ремня. Тэхен не двигается. Она сжимает его сквозь трусы, чувствуя мокрое пятно. Он тут же напрягается всем телом, рвано выдыхает. Бонхи приспускает его штаны с боксерками и обхватывает его член рукой, прислушиваясь к его мягкому стону.
— Сожми сильнее, — шепчет в ухо, и Бонхи послушно выполняет его просьбу.
У него член дергается в ответ. Он такой мокрый… вязкий предэякулят позволяет легче скользить рукой вдоль. Бонхи чувствует, как рот наполняется слюной, как она хочет взять его в рот. Тэхен нетерпеливо толкается в её ладонь, кусает за ухо и резко давит на плечи, заставляя упасть вниз.
Ноги и так с трудом держат. Бонхи оказывается на полу, откидывая голову к стене. Пьяно смотрит вверх, на Тэхена, и впервые видит, как он зеркалит её желание. Раньше, он краснел, смущался, что режиссер будет брать в рот, но сейчас…
Бонхи резко втягивает в себя воздух и прижимается к стене, когда Новичок насильно вжимается в её губы, когда он толкается настолько глубоко, что моментально растягивает её глотку. Бонхи стонет, ладонями упирается в его бедра, задыхаясь.
Какого черта?
Тэхен не обращает внимание на её кашель. Впервые ему насрать на комфорт Бонхи. Он использует её рот так, как хочется ему; он проникает так глубоко, как удобно ему; и он смотрит так, будто хочет уничтожить. Он специально усадил её у стенки, чтобы она не могла отодвинуться, чтобы её голова упиралась о твердую поверхность, даже если Бонхи хочется освободить свой рот.
Неожиданная жестокость и жадность Тэхена не то, что возбуждает, но сводит с ума.
Он наматывает её розовые волосы на кулак, пока качает бедрами. Головкой мажет по её приоткрытым губам, пока она кашляет и выплевывает пузыри смазки, смешанной со слюнями. Толкается в её щеку и пальцами очерчивает контур выпирающей головки. Тэхен внимательно наблюдает за мучениями Бонхи, и его непривычно плотоядная ухмылка вызывает мурашки.
Тэхен трахает её рот до тех пор, пока он не останется довольным. Изредка можно услышать его сдержанные стоны, ведь, по большей части, он наслаждается зрелищем. Бонхи вообще не понимает, как её еще не вырвало, как он может всё еще смотреть на неё с таким желанием. Она ведь ужасно выглядит: макияж потек, всё мокрое, она залила его пол и теперь задыхается его же членом в своей глотке.
Но ведь Бонхи так хотела грубого Тэхена, разве нет?
Значит, чтобы добиться желаемого, его нужно напоить? Ибо Тэхен готов творить такую жесть со своей любимой девушкой лишь будучи под градусом?
Дергает за волосы, вызывая скулеж. Бонхи хватает воздух свободным ртом, кашляет и жмурится. Тэхен хватает её за челюсть, болезненно вдавливая пальцы в щеки. Он наклоняется чуть вперед, заставляет шире открыть рот, и то, что он делает…
Бонхи чувствует, как между ног вновь тянет, как она непозволительно сильно намокает, когда Тэхен, блять, плюет на её язык.
— Глотай.
Бо-же.
Бонхи кажется, что она сейчас отключится от такого возбуждения.
Глотает. Глотает, чувствуя, как его слюни стекают по её глотке, и это настолько сильно заводит Бонхи, что она хватает его за ворот свитера и тянет к себе настолько резко, что Тэхен не удерживается.
Она целует его с языком, со стонами. Обнимает за шею и встает с его помощью на ноги. Новичок удовлетворенно мычит, окутывая её руками в ответ.
Тэхен неожиданно подхватывает её, заставляя обнять себя за талию ногами. Он всё еще целует, всё еще ласкает её язык своим. Бонхи крепко держится за него, боясь упасть. Тэхен прижимает её к стенке, трется о неё. Он такой мокрый, он такой нетерпеливый… и Бонхи сама раздвигает ноги, сама дергает бедрами навстречу.
Тэхен отрывается лишь на секунду, молча спрашивая разрешения. Он смотрит пьяно, разгорячено. Он бы принял “нет”, он бы пошел за презервативами, если бы Бонхи попросила, но она сама не хочет отпускать его, не хочет терять того Тэхена, что плюнул ей на язык.
Новичок вновь целует, вновь мычит и резко толкается, вызывая у режиссера протяжный стон. Бонхи хватается за его волосы, задыхается и неосознанно сжимает его изнутри. Он горячий, широкий, пульсирующий… он так легко проник внутрь, что никакая дополнительная смазка не пригодилась.
Тэхен разрывает поцелуй, рычит и кусает Бонхи за шею, когда делает несколько пробных толчков. Он стонет, покрывается мурашками и, не сдержавшись, не жалеет сил. Он не начинает с легкого и мягкого ритма, нет, он вбивается в Бонхи с особым усердием, выбивая из неё стон за стоном.
Всё тело дрожало под ним. Тэхен не щадил. Он словно и сам не понимал, что делает, как делает. Он попросту отдал себя ощущением, попросту наслаждался своей девушкой: тем, как она сжимает его внутри, как хорошо она его принимает, как стонет ему на ухо и ноготками царапает его затылок.
Бонхи выгибалась навстречу, поражаясь тому, насколько глубоко он входил в неё. Тэхен всё еще держал её, всё еще вжимал в стенку. Зубами царапал её шею, плечи, хрипло дышал и периодически дарил Бонхи божественные стоны, из-за которых она сама задыхалась. Он не оставил ни одного живого места на её шее: засосы, укусы, синяки. Он просто не соображал, что творил.
Бонхи ведь могла оттолкнуть, но у неё не было ни сил, ни желания. Всё, что ей хотелось – утонуть в Тэхене.
Он тянет на себя, переносит вес, чтобы Бонхи оттолкнулась от стены. Виснет на нем, обнимает за шею, за талию. Тэхен несет её к кровати, падает вместе с ней и всё еще не выходит из неё. Он поспешно стягивает с себя свитер, отбрасывает его в сторону и продолжает долбиться в Бонхи. Он не дает передышки ни на секунду – опять грубо, опять глубоко, опять мокро.
Внизу живота вновь горит. Если она зальет ему еще и кровать… Бонхи ведь даже не знает, возможно ли кончить так обильно еще раз, но всё равно не хочет быть грязной.
Но не она главная. Не сегодня.
Тэхен неожиданно накрывает её шею ладонью, сжимая. Бонхи распахивает глаза, чувствуя давление, чувствуя, как его пальцы стискивают в районе горла, перекрывая дыхание. Инстинктивно хватается за его кисть, закусывает нижнюю губы, поражаясь тому, насколько недостаток воздуха может усилить ощущения и приблизить к краю.
Тэхен смотрит на неё, продолжая толкаться внутрь, по самую основу. Он сжимает сильнее и сильнее, наслаждаясь тем, как Бонхи задыхается, как она дергает бедрами навстречу.
— Тэхен… Тэхен, я, — хрипит, стонет, выгибается и давит на его горячую грудь. — Пожал-… блять, я сейча-…
— Закрой. Рот.
Второй рукой он накрывает ей губы, и Бонхи не выдерживает.
У неё глаза лезут на лоб, тело дрожит. Два толчка, глубоких, плотных, жадных, и она умирает. Бонхи накрывает оргазм, пока Тэхен продолжает беспощадно трахать её. Он душит, он заглушает её стоны, он рычит, наблюдая за тем, как Бонхи кроет. У неё пальцы на ногах сгибаются, внизу живота сладко ноет.
Нужно прийти в себя, нужно отдышаться…
Видимо, на какой-то момент она отключилась, на краткую секунду, и не заметила, как Тэхен перевернул её на живот. Он потянул её ближе к краю кровати, так, чтобы она выгнулась, чтобы она выставила для него свою задницу, чтобы он мог вылизать её. Опять.
— Тэхен, — не своим голосом бормочет, кратко всхлипывая из-за слишком сильной чувствительности между ног. — Сколько можно?
Он не слышит. Он тщательно бродит языком, будто бы только этого и добивался, будто бы поэтому так тщательно готовил Бонхи. Подслащивал, жарил, раскладывал на кусочки, чтобы теперь он мог насладиться настоящим шедевром.
— Ты такая, блять, вкусная, Бонхи, — рычит Тэхен, не отрываясь.
Не может ничего ответить. Просто стонет в кровать, дрожит, дергает бедрами в ответ на его язык и поцелуи. Бонхи слушает, как но причмокивает, как он мычит и периодически рычит, глотая. Закрывает глаза, трется о его постель лбом, понимая, что отключится, если кончит еще раз.
Тэхен, спустя черт пойми сколько времени, встает, тяжело дыша. Он снимает с себя остатки одежды, тянет Бонхи на себя, так, чтобы она встала на колени, упираясь в кровать. Он обнимает её за талию одной рукой, пока второй расстегивает платье, снимает бретельки и избавляется от одежды. Всё, что остается на режиссере – туфли.
Бонхи не соображает, но она всё равно тает под ласками Тэхена.
Он гладит её живот, сжимает её грудь, горячо дышит на ухо. Пальцами дразнит соски, слегка пощипывая. Тэхен опять кусает в шею, трется членом о ягодицы, рукой ведет выше, чтобы вновь обхватить горло. Он целует в щечку слишком нежно как для того состояния, до которого он довел режиссера.
Тэхен наваливается на неё всем телом, заставляет встать на четвереньки. Бонхи собственные руки не держат. Прогибается под его поцелуями, закатывает глаза, когда он проскальзывает внутрь, вновь растягивая. Прислушивается к его тихому, хриплому смеху и покрывается мурашками, когда он шепчет на ухо:
— Моя любимая поза. По-собачьи.
Она же не ослышалась, да?
Тэхен привстает, сжимает бедра Бонхи и толкается настолько резко, что её ведет вперед, и она чуть не падает. Каким-то чудом удерживается на руках, стонет, смотря на прогибающуюся под их весом кровать. Волосы падают вниз, спутанные, местами намокшие. Пальцы широко расставлены, вены вздулись. Бонхи не узнаёт свои руки, она не узнает те звуки, что издает при каждом толчке.
Тэхен стонет, шлепается бедрами о мокрые ягодицы. Он матерится, ругается, рычит, ускоряет темп. Бонхи хочет посмотреть на него, хочет удостовериться в том, что ему, блять, не стыдно за то, что он с ней творит.
Легкие горят. Горло дерет. Бонхи понимает, что у неё губы пересохли, что она почти что сорвала голос. Всё равно стонет, всё равно хнычет и дергает бедрами навстречу, желая почувствовать его как можно глубже, желая полностью принять Тэхена.
Он хватает за волосы, тянет, вызывая болезненный, но и в то же время сладкий крик. Бонхи прижимается спиной к груди Тэхена, чувствуя его дыхание, его сердцебиение. Он душит, опять. Второй рукой гладит грудь, опускается ниже и давит на живот. Давит там, где они соединяются, где можно ощутить его внутри, и это настолько сильно сносит крышу Бонхи, что она откидывает голову назад, громко выкрикивая его имя.
Тэхен рычит в ответ, высовывает язык и ведет им от челюсти вверх, по щеке, к виску. Он слизывает пот, слизывает слезы, что выступили на глазах у Бонхи. Проводит языком еще раз и еще раз.
Господи, он же реально как пес.
Хватается за его предплечья, впивается ногтями. Задыхается и смотрит вниз, но всё равно не может долго держать глаза открытыми. Стонет и выгибается, понимая, что опять близко, что она сейчас опять кончит. Бонхи сама не понимает, что шепчет, что вообще происходит в её голове. Тело не слушается, покрывается мурашками и принимает Тэхена, сжимая его.
Он резко выходит, тянет за волосы, заставляя опуститься с кровати. Бонхи неуклюже садится на пол, тяжело дыша и смотря на то, как Тэхен дрочит себе рукой, как он направляет свой мокрый член прямо на рот Бонхи. У него глаза расфокусированные, движения дерганые, мышцы напряженны и зрачки расширены.
Он обрывисто выдыхает, когда Бонхи приветственно высовывает язык.
Стон Тэхена смешивается с его звериным рыком, когда он кончает. Густые нити спермы опускаются на язык Бонхи, попадают на её щеки, губы. Она закрывает глаза, принимает всё, что он ей дает, и проглатывает, облизываясь. Тэхен всё еще ласкал себя, он даже толкнулся ей в рот пару раз, чтобы она полностью его вылизала, и лишь потом он отпустил её волосы, падая напротив.
Бонхи было плевать, что он её целует. Плевать, что он мог попробовать свою же сперму. Боже, да всё, что ей хотелось – лечь и уснуть на сутки. Так устала, что с трудом целовала Тэхена в ответ.
Они пытались отдышаться, сидя в тишине. Бонхи закрыла глаза и уткнулась в его лоб своим, чувствуя, как немного мутит. Ни то от алкоголя, ни то пострадавшего горла, ни то от спермы.
Который вообще час?
— Ты… ты в порядке? — заботливо спрашивает Тэхен.
Бонхи хмурится, смотрит в его глаза, пытаясь понять, не показалось ли ей. Но, нет, он действительно звучал, как обычный Тэхен, а не как сумасшедший извращенец.
Но Бонхи должна быть с ним честна. Не только с ним, но и с собой.
— Это было лучшее, что случалось со мной, — хрипит, сглатывает и пару раз кашляет.
Тэхен ухмыляется, дарит несколько крошечных поцелуев в щечки и поднимается на ноги. После того, как Бонхи отказывается вставать следом, он молча подхватывает её на руки на подобии невесты и несет в ванную, слегка шатаясь.
— Нам нужно в душ.
— Не-е-ет, — капризно ноет Бонхи, обнимая Тэхена за шею и утыкаясь в его щеку. — Я не могу…
— Да, можешь, — он хихикает, локтем включает свет в ванной. — Мы грязные, Бонхи.
— И кто же в этом виноват? — бормочет, спрыгивает на пол, но тут же облокачивается о стенку, тяжело вздыхая.
Тэхен с самодовольной ухмылкой оценивает состояние режиссера, затем опускается на одно колено, чтобы снять с неё туфли. Бонхи не сопротивляется. Он гладит её щиколотки, ведет выше и встает, чтобы обнять и притянуть к себе.
Нет, она не может понять… как такой, как Тэхен, может таить в себе столько образов? То он холодный и молчаливый, то он любвеобильный и нежный, то он грубый и грязный.
И почему-то Бонхи нравятся все варианты.
— Хватит пялиться, — ухмыляется Тэхен и помогает Бонхи забраться в душевую кабину.
— Не могу, — слишком честно, слишком простодушно признается режиссер. — Я всегда буду пялиться на тебя.
Тэхен закрывает дверцы, затем удивленно поглядывает на Бонхи. Он умиленно улыбается, не сдерживается и целует в губы. Ничего не отвечает, просто включает душ и помогает очиститься после того безумства, которое сам же и устроил.
Бонхи не хочет, чтобы их свидание заканчивалось. Бонхи хочет, чтобы их свидание длилось вечно.
Добавить комментарий