— Эй! Поиграй со мной!
— Не могу я с тобой играть. Я не приручен.
— А как это – приручить?
— Это значит создать узы. Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик. Точно такой же как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего лишь лис. Точно такой же как сто тысяч других лисов. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу.
(с) “Маленький принц”, 2015г.
— Я не знаю, когда смогу вернуться. Ты вообще видела, что на улицах творится? — говорит Бонхи, прижимаясь лбом к окну.
— Видела. Поэтому и спрашиваю, — из телефона доносится голос Анны. — Мама волнуется.
— Тэхен не против, чтобы я у него осталась еще на одну ночь, — бормочет как можно тише, но из-за маленькой площади квартиры это кажется бесполезным. — Я не доставляю ему неудобств.
— М, — Анна чем-то хрустит: то ли тостом, то ли вафлей. Пережевывает, проглатывает, тем самым начиная немного нервировать Бонхи. — А он тебе?
— Я же писала, что всё нормально…
— Ты написала мне в половину третьего ночи. Были заняты? — слышно, как Анна ухмыляется, и Бонхи раздраженно трет пальцами глаза.
— Да, были заняты. В общем, я побуду тут до завтра. Надеюсь, дороги расчистят, и водитель сможет добраться. Пусть мама не волнуется. Ты тоже не волнуйся. Ок? — тараторит режиссер, упираясь кулаком в бок и хмуро рассматривая заснеженные улицы Сеула.
Анна опять хрустит едой, что-то напевает себе под нос. Звонко чем-то сербает, из-за чего Бонхи вынуждено отодвигает телефон подальше от уха. Тяжело вздыхая, она слушает, как её сестра завтракает, и её собственный живот начинает издавать урчащие звуки.
— Ок, — в конце-концов, выдаёт Анна. — Передавай Тэхену привет, — с улыбкой добавляет старшая сестра.
— Спасибо. До встречи.
— Пока.
Бонхи кладет трубку, с осуждением смотря на фотографию Анны, которая высветилась по завершению звонка, и блокирует телефон. Разворачивается, чтобы посмотреть на развалившегося в кровати Тэхена, и только этот по-домашнему уютный вид Новичка помогает ей успокоиться и кратко ухмыльнуться.
Он лежал на животе посреди кровати, укрытый одеялом по лопатки. Руками обнимал подушку, повернувшись лицом к Бонхи, и продолжал сладко дремать. Плечи и спина голые – он отдал свою черную, оверсайзную футболку для сна режиссеру. Он не знает, что она взяла с собой пижаму, но разве она могла отказаться от одежды Тэхена? К тому же, она так приятно пахла лавандой.
Бонхи кладет телефон на тумбочку, рядом с художественными приспособлениями Тэхена. Аккуратно залазит обратно под одеяло, и как только её босые ноги касаются теплых стоп Новичка, он шевелится и приоткрывает глаза.
— Всё нормально? — хрипит Тэхен, и его утренний, сонный голос настолько бесподобен, что Бонхи на секунду зависает, не понимая, о чем он спрашивает.
— Да. Анна звонила.
Тэхен в ответ мычит и ближе прижимается к режиссеру, обнимая рукой за талию и укладывая свою тяжелую голову ей на грудь. Бонхи вытаскивает из-под горячего тела Новичка собственную руку, чтобы приобнять его за плечи и подтянуть одеяло повыше. Глубоко вздохнув, он трется о ключицу режиссера, и вновь засыпает, поражая своей любовью ко сну.
Бонхи трудно привыкнуть не то, что к близости с Тэхеном, но к вседозволенности и свободе, которую он ей предоставляет. Раньше, он чуть ли не отпрыгивал от неё, держался как можно дальше и не подпускал на расстояние вытянутой руки. Теперь же она лежит с ним в одной кровати, слушает его мирное дыхание и вдыхает остатки мускусного аромата одеколона.
Бонхи всегда просыпалась сама. Когда была маленькой, то спала с родителями, или с братьями и сестрами. Когда-то проснулась в одной кровати с Ханби после бурной вечеринки, когда-то вообще почувствовала себя сардиной в узкой консервной банке, будучи зажатой между Чимином, Сонгён, Ханби и Хенджином. Но Бонхи никогда не встречала утро в теплых объятиях Тэхена.
Звонок от Анны разбудил их двоих. Но если Новичок спокойно уснул дальше, Бонхи не могла с той же легкостью хотя бы задремать. На улице продолжает падать снег, Сеул засыпало, в квартире было довольно прохладно, но и, в то же время, тепло. Особенно под одеялом, рядом с Тэхеном. На часах почти двенадцать. Но они так поздно легли… в три ночи? В половину четвертого утра? Бонхи уже и не помнит.
Но хорошо помнит, как они вдвоем приняли душ, с трудом поместившись в узкой душевой. Помнит, с какими красными щеками и стыдом наблюдала за тем, как Тэхен равнодушно комкал покрытое мелкими пятнами крови полотенце, засовывая его в бумажный пакет. Помнит, как они пили чай с конфетами и печеньями, обсуждая их первый… первый секс.
Бонхи всё еще смущается, всё еще чувствует, как у неё ускоряется сердцебиение при малейшем упоминании произошедшего.
Господи, да она переспала с Новичком. Ладно поцелуй, ладно отношения, но секс.
Интересно, им придется вызывать скорую из-за умирающего от инфаркта Чимина или умирающей Бонхи за, который будет гоняться по всему университету озлобленный помощник?
Бонхи задумчиво проводит пальцами по затылку Тэхена, путаясь в его волосах и лениво поглаживая. После вчерашней… активности тело немного ныло, а между ног совсем не болело. Новичок оставил несколько засосов на её теле, но там, где никто не увидит. Бонхи не знает, как бы оправдывалась перед родителями и Анной с Хао за яркие, сине-черные ореолы на шее.
Не замечает, как засыпает. Наверное, теплые объятия действуют по-особенному убаюкивающее.
Бонхи просыпается из-за звука смывающегося туалета и душа. Открывая глаза, понимает, что осталась одна в кровати. Переворачивается на спину, широко зевая. Тянется к телефону, чтобы проверить время. Час пятнадцать.
Тэхен ведь уже ходил в душ перед сном. Пошел еще раз? Бонхи даже не подозревала, что он такой чистюля. Если так подумать, то в универе он всегда за собой убирает в столовой, у него нет ничего лишнего в рюкзаке, даже аккуратно обходится со сценарием, никогда не сминая и не комкая.
Бонхи наблюдает за снегом, который всё никак не прекращается. Слышит, как открывается дверь, поворачивает голову, чтобы посмотреть на вышедшего с ванной Тэхена, и окончательно просыпается.
Он в одних спортивных штанах, с голым торсом и полотенцем на плечах. Волосы слегка влажные. Новичок чистил зубы и с еле заметной ухмылкой наблюдал за развалившейся на его кровати Бонхи, засунув руку в карман.
— Пошушишь меня?
Режиссер хмурится.
— Что?
Тэхен закатывает глаза, возвращается в ванную, выплевывает зубную пасту, полощет рот и выходит обратно, вытираясь краем полотенца.
— Посушишь меня?
— Я и так услышала, — ухмыляется Бонхи и садится на кровати, свешивая ноги. — Просто… удивилась.
Тэхен вопросительно выгибает бровь, чуть наклоняя голову.
— И?
— Да. Да, посушу.
Что-то совсем не может сфокусироваться. То ли она еще слишком сонная, то ли её отвлекает полуголый Тэхен.
Он вновь идет в ванную, шумит шкафичками и возвращается с феном и расческой. Новичок по-хозяйски усаживается на пол между ног Бонхи и указывает на розетку. Режиссер вставляет кабель от фена, проверяет, как он работает и смотрит на влажные волосы Тэхена.
Боже, как же это… непривычно, но и в то же время приятно. Бонхи сушит Новичка, периодически касаясь его густых локонов своими пальцами. Он безумно расслаблен, доверчив, наклоняет голову то вправо, то влево, позволяя трогать себя везде, где режиссеру вздумается. У него такие нежные и мягкие пряди, что Бонхи даже хочет поинтересоваться, как он за ними ухаживает.
Выключая фен, она откладывает его на кровать и делает несколько финальных штрихов с помощью расчески.
— Ты… ты вообще такой странный.
— Сколько раз ты мне уже это говорила? — ухмыляется Тэхен.
— Ты хочешь, чтобы я тебя сушила, чтобы я лежала с тобой в кровати, чтобы я ходила в твоей футболке и…
— Потому что мне нравится. Ты нравишься, — он запрокидывает голову назад, смотрит на режиссера снизу-вверх.
Бонхи сглатывает, застывает с расческой в руках и краснеет. Нервно ёрзает на кровати и прочищает горло, не зная, что ответить… точнее, она знает, просто никак не может решиться. Пора бы поработать над этим и, в конце-концов, привыкнуть к тому, что она может свободно выражать свои чувства по отношению к Новичку.
Бонхи кладет расческу рядом на кровать, обхватывает лицо Тэхена ладонями. На щеках и подбородке ощущается слабая щетина. От него пахнет зубной пастой, бергамотом и персиком. Бонхи смотрит на его губы и нерешительно наклоняется вперед, чмокая.
Он тянется рукой вверх, чтобы коснуться затылка режиссера и прижать ближе к себе. Целоваться вверх-ногами необычно, но… но хорошо. Бонхи проникает в его рот языком, мажет по его языку, со стыдом понимая, что ей хватает двух секунд, чтобы возбудиться.
Отрывается прежде, чем потеряет контроль.
Тэхен широко ухмыляется. Его совсем не смущают розовые локоны, что щекочат лицо.
— Тебе нужно почистить зубы, — сообщает Новичок, и Бонхи еще больше краснеет.
Она накрывает рот рукой, хмурится и выпрямляется.
— И без тебя знаю.
Тэхен тихо смеется, встает.
— Ты знаешь, где тут всё, да? Зубная паста, шампунь, гель…
— Да. Запомнила, — бормочет Бонхи, вскакивая на ноги.
— Твоё полотенце…
— …розовое. Я знаю.
— Я напоминаю, — подмигивает Тэхен, и… и он кажется таким бесконечно довольным и игривым, что Бонхи даже дико наблюдать за позитивной версией Новичка.
Он же должен быть насупленным, хмурым и задолбанным жизнью, нет?
Вот что с человеком делает секс. Может, с Бонхи он тоже будет творить чудеса?
Приняв душ, почстив зубы и умывшись, она заворачивает влажные волосы в розовое полотенце, натягивает черную футболку Тэхена и надевает предложенные Новичком спортивные штаны, которые, в отличие от одежды Чимина, намного больше. Бонхи затягивает шнурки на поясе. Тэхен даже предоставил белые носки, ибо в квартире довольно прохладно из-за снегопада и резко упавшей температуры.
Выходя из ванной, чувствует безумно вкусный запах жаренных яиц, кимчи и кофе. Бонхи чувствует, как у неё текут слюнки… но не от еды, а от вида Тэхена, стоявшего за плитой.
Слава Богу, он уже не был в одних штанах и натянул на себя футболку. Стопы спрятаны в черных тапочках. Он задумчиво мешал лопаткой взбитые яйца, закручивая их в рулет, параллельно контролируя гейзерную кофеварку.
Тэхен успел включить телевизор, где крутили выпуск новостей, кадры из Сеула и соседних городов, где прошла та же метель. Сообщение ведущей о работах по очистке снега на дорогах сопровождается видеорядом снегоуборочных машин. Несколько таких же проехали возле окон Тэхена. Большая часть магазинов закрыта, как и ресторанов. Люди сидят по домам, у некоторых даже отсутствует электричество. Круглосуточные в пару тройке районов открылись, но товары быстро разгребали в связи с легкой паникой – в Сеуле подобное случается очень редко.
Бонхи делает для себя пометку, что нужно зайти в чат труппы и узнать, как там ребята.
— Ты любишь омлет?
— М? — режиссер отвлекается от новостей, вопросительно поглядывая на Тэхена.
— Омлет любишь? — повторяет Новичок, лопаткой указывая на сковородку. — Доставка не работает. И, да, у меня в холодильнике есть что-то еще, помимо Егермейстра.
— То есть, Егермейстр у тебя есть? — ухмыляется Бонхи, но в холодильник не заглядывает.
— Ты любишь омлет или нет?
— Люблю-люблю, — смеется режиссер и достает тарелки из сушилки для посуды.
Под заедающие песни из реклам снэков и газированных напитков, Бонхи накрывает на стол, а Тэхен выкладывает еду. Две пиалочки с кимчи, два блюдца с нарезанными овощами и две чашки кофе. Новичок поставил перед Бонхи пакет с молоком, молча намекая, что идеального капуччино с карамелью не получилось.
Завтракать с Тэхеном примерно так же странно, как сушить ему волосы или просыпаться в его объятиях. Интересно, он сам себе каждое утро готовит? Что он ест на ужин? Заказывает или покупает полуфабрикаты в ближайших круглосуточных? Кто научил его готовить? Мама? Живя с родителями, он много помогал ей? Наверное, да, учитывая, какой он чистюля и как вкусно готовит.
Но Бонхи не задает ни один вопрос. Они кушают молча, слушая новости. Телевизор стоял лицом к дивану и кровати, но обеденный столик был сбоку, а передвинуть никто не предложил.
Заканчивая омлет, Бонхи радуется, что успела проглотить перед тем, как услышать:
— Давай я посушу тебе волосы.
— Нет, всё, хватит, — хмурится режиссер, кладя палочки на стол и сурово поглядывая на удивленного Тэхена. — Я больше не могу. Что… что с тобой такое? Ты кто вообще такой? Что ты такое? Ты почему такой… такой… домашний? Заботливый? Такой… уютный?
Новичок несколько раз моргает, медленно выгибает бровь, но затем закатывает глаза и тяжело вздыхает. Он мотает головой, палочками подносит ко рту кусочек омлета и, сложив руки замком на столе, в упор смотрит на растерянную Бонхи.
— Потому, что моя любимая девушка у меня дома.
— Но ты же всегда такой колючий!
— С другими – да, — соглашается Тэхен, подбирая палочками кимчи. — С тобой – нет.
— Почему?
— Потому что меня все бесят.
— А я не бешу?
— Сейчас начинаешь понемногу выбешивать, — фыркает Тэхен, поглядывая на слегка покрасневшего режиссера.
Бонхи кривится, скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула. Наблюдает за тем, как Новичок расправляется со своим завтраком, не обращая внимания на испепеляющий взгляд режиссера. Он такой спокойный, такой… открытый. Нет, Бонхи нравится, что Тэхен не боится быть рядом с ней столь нежным, чутким и мягким, но ей… ей любопытно, как такое вообще возможно.
Бонхи всегда дружелюбна со всеми. Она пытается быть вежливой и отзывчивой даже с такими, как Тэхен, который в самом начале казался самой большой занозой в заднице.
Такое ощущение, что он действительно, как дикая собака, которая начинает вилять хвостом и вылизывать тебе лицо лишь после того, как ты её приручишь.
— Ты не курил сегодня, — вдруг подмечает Бонхи. — Ты не курил с тех пор, как я пришла.
— Ты такая чертовски наблюдательная, — с плохо скрываемым сарказмом говорит Тэхен.
— Если что, я не против, что ты куришь. Меня не волнует запах сигарет.
— Я знаю. У меня просто не было времени на перекур, — ухмыляется Новичок, вытирая рот салфеткой. — Моя девушка пришла ко мне в гости, и мне нужно было уделить ей максимум внимания.
— Я поняла-поняла, — смущенно бурчит Бонхи, делая несколько глотков самодельного капуччино.
— Или ты хотела, чтобы я, как в классических ромкомах, вышел покурить сразу после того, как я занялся с тобой сексом?
— Тэхен!
Боже. Боже, что он мелет?!
Тэхен самодовольно ухмыляется, откидывается на спинку стула, вытягивая ногу так, чтобы носок его тапка касался тапочка покрасневшей до кончиков волос Бонхи.
— Что? Мы ведь занялись сексом.
— О, Господи, — выдыхает Бонхи, утыкаясь лицом в раскрытые ладони.
— Не строй из себя монашку. Не ты ли мне говорила, что хочешь попробовать грубо?
Бонхи вздрагивает, расставляет руки и с раскрытым от шока ртом смотрит на Тэхена, который со всех сил старается не засмеяться.
— Мы завтракаем!
— Что я такого сказал? Тебя смущает слово “секс”?
— Н-нет.
— Тогда, — тянет Тэхен, как будто он очень долго думает. — Секс со мной?
— Ну ты и мерзавец, — бурчит Бонхи, подрываясь со стула и судорожно убирая грязную посуду со стола.
Тэхен ухмыляется, ненавязчиво сербая остатки эспрессо, и с любопытством наблюдает за мечущейся между столом и кухней Бонхи. Она знает, что у неё лицо цветом с её полотенце; знает, что она, наверное, выглядит уморительно смешно в глазах Новичка. Но она не может больше просто сидеть и слушать наглые комментарии Тэхена.
Иначе она попросту взорвется.
— Спасибо за завтрак. Я помою посуду, — сообщает режиссер, забирая у Новичка пустое блюдце и пиалку.
Он не сопротивляется. Совершенно.
Самодовольный засранец.
Бонхи моет тарелки, чашки, сковородку, лопатку, кофеварку, старательно вычищая даже самые труднодоступные уголки. Сердце так громко стучит, что она не может прислушаться к новому выпуску новостей, который крутят по телевизору.
Тэхен знает, что она смущается из-за непривычки, и пользуется этим! Еще и наслаждается.
Бонхи вздрагивает, когда чувствует его руки на своей талии и его подбородок на своем плече. Он мягко обнимает её сзади, прижимаясь всем телом, и ярость каким-то чудом испаряется с той же скоростью, с какой кофейная гуща стекает в водосток.
— Ты такая милая, когда злишься, — мурлычет Тэхен, и Бонхи покрывается мурашками.
— Я… я не злюсь.
— И когда смущаешься, — тихо шепчет Новичок и, блять, оставляет нежный поцелуй на её открытой шее.
— О, Боже мой… перестань, — жалобно просит режиссер, практически роняя со своих рук пустую чашку от кофе.
Тэхен ухмыляется, крепче обнимает, согревая собственным теплом. Он наблюдает за тем, как Бонхи моет посуду, как она складывает тарелки в сушилку, как выжимает губку и ополаскивает руки, смывая пену. Вытирая руки о полотенце, она разворачивается лицом к Тэхену. Он не размыкает объятий, с нежной улыбкой несколько мечтательно смотрит в глаза режиссера.
— Ты расскажешь мне?
— О чем?
— О своих… бывших.
Тэхен фыркает и закатывает глаза.
— Уж куда я денусь. Ты ведь не отлипнешь, — он отпускает Бонхи и, засунув руки в карманы штанов, направляется в сторону кровати. — Можешь выйти со мной. Пока я буду курить, расскажу. Но, для начала, — он берет фен с тумбочки и крутит у себя в руках. — Посушим твои волосы.
— У тебя кинк на мои волосы или что…
— Нет. Мне просто нравится трогать твои волосы.
— Ты странный.
Бонхи садится на пол, между ног Тэхена, и снимает с себя полотенце. Он как можно осторожнее расчесывает её длинные локоны, стараясь не причинить боли. Бонхи всегда выдирает клоки, не особо запариваясь, ведь постоянно куда-то торопится, но Тэхена поразительно профессионально справляется с непослушными волосами Бонхи.
Он сушит её, практически не используя расческу. Пальцами разделяет пряди, уделяет особое внимание корням и пытается не спалить кончики.
Откуда Тэхен столько всего знает? Неужели его и вправду мама научила? Всё-таки, он живет один, ему приходится всем заниматься одному. Стирка, уборка, готовка. Неудивительно, что он всегда такой уставший.
Тэхен убирает фен, вытягивает из розетки. Бонхи заходит в ванную, чтобы оценить себя в зеркале, и поражается тому, насколько хорошо Новичок справился.
— Надевай пальто и сапоги, — доносится из коридора. — Я курю на лестничной площадке.
— Да, сейчас.
Тэхен накидывает на себя теплую кожанку, тапки сменяет кроссовками. Бонхи, конечно, не очень эстетично смотрится в розовых сапогах поверх спортивных штанов. Пальто тоже не сильно вписывается, и она даже не злится на Тэхена, который с ухмылкой оценивает её внешний вид, зажав сигарету меж зубами.
Они выходят на лестничную площадку, которую засыпало снегом по колено. Местные жильцы немного протоптали дорожку. Бонхи замечает самодельную пепельницу на полу, практически полностью забитую окурками. Вряд ли это всё один Тэхен накурил.
Новичок открывает баночку, ставит на бетонную перегородку. Снегопад понемногу стихает, улицы постепенно расчищаются. Тэхен щелкает зажигалкой, что ему подарила Бонхи, подпаливает кончик сигареты и делает первую затяжку.
— Ну? И? Что ты хочешь узнать? — с ухмылкой спрашивает Новичок, ладонью расчищая перегородку от снега и облокачиваясь о неё локтем.
— Ну-у-у… например… почему ты с ними не встречался, а просто спал? Ты помнишь их имена? Как вы вообще познакомились? Сколько тебе было, когда…
— Так-так, стоп-стоп, — Тэхен фыркает, поднимая ладонь с сигаретой. — Помедленней. Что тебя интересует больше всего?
Бонхи хочет сказать “всё”, но затем останавливается на:
— Ты с ними поддерживаешь общение?
Тэхен ухмыляется, явно довольствуясь вопросом. Режиссер скрещивает руки на груди, стараясь не сильно нервничать.
— Нет, — спокойно отвечает, делая глубокую затяжку.
Бонхи облегченно выдыхает.
— Ты… ты спал с каждой по одному разу?
— Да.
Вопросы текут мягче и быстрее, когда она понимает, что может спросить всё, что угодно.
— Ты помнишь их имена?
— Нет.
— Они все остались в Тэгу?
— Да.
— Ты спал с кем-то в Сеуле, кроме меня?
— Нет.
— Целовался?
— Нет.
— Ты… зачем ты с ними спал?
Тэхен жмет плечами, стряхивает пепел в баночку. Ветер немного задувал, но, благодаря рядом стоящим домам, здесь не было сквозняка. Несколько снежинок приземлились на розовые волосы Бонхи и темные пряди Новичка.
— Был пьяным. С тремя из них. С двумя – вымещал злость, — выдыхает Тэхен, хмуро смотря на улицы Сеула.
— Вымещал… злость?
— Вместо того, чтобы с кем-то драться, я занимался сексом. Девушки были не против. Им, вроде, даже нравилось, — фыркает Тэхен, и Бонхи чувствует неприятный укол где-то в районе груди.
Нет… нет, здесь ничего такого нет. Сейчас ведь Новичок встречается с ней, целуется и обнимается с ней, но… но факт того, что у него уже кто-то был…
Бонхи облизывает губы, выдыхает пар и старается не казаться слишком расстроенной и взволнованной. Пытается утешить себя тем, что, не будь у Тэхена девушек, он бы не смог сделать первый раз Бонхи столь прекрасным и замечательным.
Но он доставлял им удовольствие тоже. Они так же кончали из-за него? Он кончал из-за них?
Бонхи неожиданно понимает, о чем она вообще думает, и ощутимо вздрагивает.
Тэхен замечает, что что-то не так.
— Только не говори мне, что ты хочешь, чтобы я и с тобой так поступи-…
— Нет. Я не… Я просто… — режиссер сглатывает, поглядывая на сигарету между его пальцев. — Тебе со мной не скучно?
— Скучно? — Тэхен настолько поражен, что он даже сначала не верит в то, что правильно всё услышал. — Бонхи. Я вообще сомневаюсь, что мне будет с кем-то так же весело, как с тобой, — он делает затяжку, выпускает густой дым. — Кто бы еще за мной бегал по универу и называл бы меня тупым?
— Я не называю тебя тупым, — возмущается Бонхи.
— Да-да, ты намекаешь, что я – тупой, — ухмыляется Тэхен, затягиваясь в последний раз перед тем, как потушить бычок о дюжину других в крошечной баночке. — Если бы мне было с тобой скучно, я бы с тобой не водился.
Бонхи наблюдает за тем, как он закрывает банку крышкой, опускает на пол туда же, где она и стояла. Тэхен не торопится домой – он смотрит на снежные пейзажи, затянутое тучами небо и изредка особо отчаянных пешеходов. Многие наверняка выбрались поваляться в снегу или налепить снеговиков.
— А тебе? Тебе со мной не скучно? — интересуется Тэхен.
— Нет, конечно, — Бонхи подходит ближе, так, чтобы их плечи и руки соприкасались. — Ты странный, очень странный, но тем самым ты мне нравишься.
Тэхен улыбается, смотрит на Бонхи. Он правда казался совершенно другим человеком. Как будто тот Тэхен, который ходит в университет – его злой брат-близнец.
— Пошли. Хочу поваляться в кровати.
Они возвращаются в квартиру, снимают верхнюю одежду и меняют обувь на тапки. По очереди моют руки, пользуются туалетом. Тэхен берет с собой остатки сладостей, пульт и телефон, когда заваливается на кровать. Подвинувшись и закинув руку на спинку кровати, он приглашает Бонхи лечь на него, и ей правда сложно отказаться.
— Ты говорила, что любишь смотреть тру-крайм?
— Да.
Тэхен щелкает кнопками на пульте, заходит на Нетфликс. Бонхи немного удивляется его предложке.
— Ты… фанат документалок про животных?
— Мг, — совершенно спокойно отвечает Тэхен, выбирая серию про дельфинов.
— Серьезно? — режиссер аж приподнимается, чтобы посмотреть в глаза Новичку, который не особо удивлен реакцией Бонхи.
— Успокаивают, — фыркает Тэхен, кладет рядом с собой пульт и закидывает себе в рот синий M&M’s. — Ты никогда не смотрела?
— Смотрела, но… но я никогда не ловила особого кайфа, — жмет плечами Бонхи, ложится обратно и берет с миски шоколадную конфету в обертке.
— Ты знаешь о пятидесятидвухгерцевом ките?
Режиссер застывает с конфетой во рту, думая, точно ли это был голос Тэхена? Он спросил её о ките?
— Нет, — осторожно отвечает, пережевывая.
— Если бы смотрела документалки про животных, то знала бы, — ухмыляется Новичок, явно не собираясь ничего объяснять Бонхи.
Спустя несколько серий о дельфинах, пингвинах и полярных медведях, режиссер начинает понимать прелесть подобных передач. Бонхи по-настоящему вовлекается в просмотр, с интересом слушая диктора. Мало того, что наблюдение за животными действительно расслабляет, режиссер узнает столько всего нового, поражаясь тому, в каком же прекрасном мире она живет.
В какой-то момент даже жалеет, что не посвятила себя исследованию какого-нибудь вида. Отправилась бы в Африку и следила за львами.
В какой-то момент у Бонхи вибрирует телефон. Если честно, она думает, что это опять Анна – контрольное сообщение, чтобы узнать, как у младшей сестры дела, но…
— Мне Чимин написал.
Тэхен хмурится, ставит передачу на паузу и заглядывает в телефон к Бонхи.
Попугай
Ты что-то совсем пропала((( не пишешь не звонишь 😔
Ты там хоть не ушла в запой после переноса Бриолина???
И ты кстати так мне и не расскзаала че у вас там с Тэхеном ты в итоге поговорила с ним или нет??
Да-а-а, точно.
Она ведь так ничего и не рассказала помощнику.
Бонхи садится на кровати, скрестив ноги под собой, и вопросительно смотрит на неожиданно раздраженного Тэхена.
— Можно я напишу Чимину, что мы встречаемся?
Новичок кривится, смотря на режиссера.
— Зачем?
— Ну он мой лучший друг.
Тэхен закатывает глаза, встает с кровати, убирая миски.
— И что, что он твой лучший друг? — спрашивает Новичок, выкидывая пустые пачки в мусорку, а посуду – в раковину.
— Мы всегда делимся с ним… разным.
— О, класс. То есть, ты ему расскажешь о том, как мы впервые занялись сексом? — выгибая бровь, спрашивает Тэхен, засунув руки в карманы штанов.
— Н-нет.
Новичок хмурится, подходя ближе к кровати.
— “Н-нет” или “нет”?
— Н-нет.
— Мг, ясно, — он садится обратно, матрас ощутимо прогибается под его весом.
— У тебя разве нет друзей, с кем бы ты хотел поделиться?
— Нет, — тут же отвечает, облокачиваясь о спинку дивана и скрещивая руки на груди. — Даже если бы и были, я не хочу делиться моим первым сексом с тобой. Это моя ночь. Наша ночь.
Бонхи удивленно дергает бровями, стараясь не улыбаться.
— Ну… можно я хотя бы как-то скажу ему, что мы просто переспали? — она наклоняется ближе к Тэхену, упираясь ладонями о кровать, и Новичок наглядно отворачивается, кривя губами.
Бонхи смотрит на него ангельскими глазками, двигаясь всё ближе и ближе к его лицу, и Новичок просто сдается. Он тяжело вздыхает, трет пальцами глаза и поглядывает на режиссера.
— Ладно, — Бонхи широко улыбается, возвращается на своё место и уже хочет написать Чимину, как Тэхен вырывает у неё с рук телефон, высоко поднимая над собой. — Но только не сегодня. Хочу видеть его лицо, — Новичок по-хищному улыбается, и хитрость в его глазах пугает. — А знаешь что? Я сам ему скажу.
— Нет. НЕТ! — Бонхи приподнимается на коленях, хватаясь руками за голову. — Он убьет меня, Тэхен!
— Скажу при тебе. Как раз худи нужно отдать… может, вложить записку? “Я занялся сексом с Бонхи”. И смайлик нарисовать.
— Тэхен!!! — Бонхи хочет злиться, но, как только она представляет себе, как помощник читает записку, то от смеха падает обратно и утыкается лицом в ладони. — Он же там просто умрет от сердечного приступа!
— Какая печаль, — наиграно разочаровывается Тэхен.
— Так, нет. Нужно потихоньку. Сначала, я скажу, что ты меня поцеловал. Как-то потом скажу, что мы с тобой переспали. И всё.
— Ага. И всё, — фыркает Новичок, крутя в руках телефон Бонхи. — И никаких сотни вопросов, никаких слухов по университету…
— Наоборот. Радуйся. От тебя все девки отстанут, — хмурится режиссер, скрещивая руки на груди.
Тэхен перестает подкидывать айфон и с подозрением косится на Бонхи. Он опускает телефон вниз, рядом с пультом.
— Радуйся? Но… если мне нравилось каждый день приходить в универ и получать новые признания в любви?
— Что?
Бонхи сглатывает, понимая, что она отреагировала слишком резко, слишком быстро. Хитрющее личико Тэхена раздражает не меньше, чем его наглый, самодовольный тон, которым он явно пытается вывести режиссера из себя.
— Я не рассказывал? Мне, наверное, девчонок пять-шесть призналось. Может, семь? — как бы невзначай вспоминает Новичок, вызывая у Бонхи моментальную вспышку ярости.
— О, класс, — сквозь зубы, рычит режиссер, отводя взгляд к застывшим морским львам на экране плазмы. — Я так рада за тебя.
— Правда?
— Мг. Очень.
Тэхен смеется, неожиданно нападет на Бонхи и заваливает её на спину, нависая сверху.
Как же хотелось стереть с него эту чертову ухмылку.
— Некоторые приставали ко мне на вечеринке. Приглашали пройтись, выпить… закрыться в комнате.
— Ты врешь, — шипит режиссер, хмуро наблюдая за игривым взглядом Тэхена.
— Могу назвать тебе имена.
— Кто?! Кто это был?!
Он смеется, опускается ниже, меняя опору с ладоней на локти. Он практически всем своим весом прижимает Бонхи к кровати, и… и, конечно же, от такой близости она тает практически моментально, но… но, блять, кто-то приглашал Тэхена закрыться где-то в доме Чимина?!
Почему она вообще так злиться? Они ведь уже встречаются. Они ведь уже даже переспали!
Бесят.
— Что? Не можешь ужиться с мыслью, что со мной заигрывали?
— Не могу, — признается Бонхи, тихо бормоча себе под нос.
— Так почему не предлагала мне встречаться?
— Ты видел себя?! — возмущается режиссер, толкая Новичка в грудь, но он даже не сдвинулся с места. — К тебе подойди, и ты взорвешься атомной бомбой. Встречаться. Как ты себе это представляешь? Я с трудом затянула тебя в кружок, я… да я, блин, еле-еле уговорила тебя играть в “Бриолине” и проводить больше времени с труппой! Если бы я тебе призналась на вечеринке, то…
— …то я бы сказал “да”, — совершенно спокойно отвечает Тэхен, давно привыкнув к эмоциональным всплескам режиссера.
— Нет! Нет, ты сказал бы “нет”!
— О, — Тэхен красноречиво дергает бровями. — Ты лучше меня знаешь, что я бы сказал?
— Да! Да, Тэхен! Ты… ты бы удивился, сказал бы, что я не в твоем вкусе, а потом еще бы и ушел с “Бриолина”! — скрестив руки на груди, насколько это вообще было возможно под телом Тэхена, отвечает Бонхи. — И, вообще-то, я только поняла на вечеринке, что ты мне не безразличен. Мне нужно было время подумать.
— И что же тебя подтолкнуло, м? То, что я хорошо смотрюсь рядом с Ханби?
— Да, — хмурится и смотрит в глаза Тэхена. — Я поняла, что я не хочу, чтобы ты встречался с Ханби. Я хотела, чтобы ты встречался со мной, — неожиданно серьезный тон поразил даже саму Бонхи.
Новичок ухмыляется. В нем вновь проскакивает непривычное любование режиссером, из-за чего Бонхи сглатывает и постепенно успокаивается. Он рассматривает её лицо, брови, нос, пока она неотрывно наблюдает за тем, как его зрачки еле заметно расширяются.
Тэхен чмокает в губы, но совсем кратко, почти воздушно. Он отталкивается от кровати, и Бонхи просто не успевает схватить его и завалить обратно, чтобы подарить ему более настойчивый и требовательный поцелуй.
— Я пойду покурю. Хочешь со мной?
— Нет. Нет, спасибо, — отвечает режиссер, смотря на Тэхена вверх ногами.
Когда входная дверь хлопает, Бонхи накрывает своё лицо ладонями, стонет и катается по кровати, как колбаска. Новичок вызывает в ней такую бурю чувств, что она просто не может с ней справиться. То, что она испытывает к Тэхену – необъяснимо ярко, сильно и красиво. Он может её разозлить, но в ту же секунду может успокоить. Он может рассмешить, может шокировать, а может…
Влюбить в себя.
Бонхи прикладывает ладонь к сердцу, чувствуя невозможно громкое БУМ-БУМ-БУМ.
Господи. А ведь она всего лишь один день провела с Тэхеном. Что он с ней творит вообще?
Добавить комментарий