Тэхен паркует серый Астон Мартин, выключает двигатель и отстегивает ремень безопасности. Прежде, чем выйти, он читает сообщения от Джина, где он прикрепил документы, содержащие подробную информацию о бывшем полковнике и генерале. Хосок в общем чате предлагал множество ресторанов и клубов, где можно провести встречу, но Джин с Тэхеном большинство вариантов отбрасывали.
У них впереди важный разговор, к которому стоило тщательно подготовиться.
Их задача довольно проста, но и, в то же время, требующая немало усилий. Они должны сделать так, чтобы генерал с полковником подписали контракт о поставках золота и обеспечили прямой, прикрытый доступ в Китай.
До встречи чуть больше двух недель. У Тэхена в голове сейчас должны быть исключительно одни лишь переговоры, но он не может забывать про семью.
Он расправляет рукава белого, мягкого свитера, засовывает телефон в карман черных, слегка зауженных брюк и шагает по полупустой парковке в черных кожаных дерби. Тэхен никогда еще не посещал “Голубую корону”, ведь, по большей части, здесь проводились тренировки фигуристов и хоккеистов. Для обыкновенных любителей существовал каток на Центральной Площади, а крупные соревнования проходили, чаще всего, не в Сеуле, а в Пхёнчхане, куда Тэхен однажды ездил на Олимпийские игры.
Он вообще не был уверен, что правильно поступает. Нари никогда не пускала его на свои тренировки.
Но Боми сегодня занята, водитель взял больничный, а у Тэхена есть несколько свободных часов.
Она ведь не выгонит его.
Хотя, всё возможно.
Внутри холодно. Намного холоднее, чем Тэхен предполагал. В лицо ударяет сырой морозный воздух. Издалека доносится режущий звук лезвий, легкие удары о лед, чьи-то приглушенные крики и смех. Тэхен идет на свет – белый, но не слишком яркий, и чем ближе он продвигается к центру, тем мокрее пол.
На трибунах почти никого нет. На одном из верхних рядов – мужчина в темной куртке, согнувшийся вперед, локти на коленях. Какая-то женщина, укутанная в пальто, двигается в сторону выхода, болтая с кем-то по телефону. Двое подростков вышли из раздевалки со спортивным сумками через плечо, и Тэхен не сразу разглядел в них Сонми с Джиён.
Но он не успевает их остановить, как слышит резкое:
— Центр держи! Центр! Зачем ты вообще прыгаешь, если ты уже у себя в голове упала? Еще раз!
Тэхен не заметил её, хотя она была единственной на льду.
Низенькая, тонкая, аккуратная фигура, обтянутая черными, спортивными леггинсами и бордовой кофтой на змейке. Густые волосы собраны в высокий хвост, щеки румяные ни то от холода, ни то от изнурительных тренировок. Быстрая, плавная и уверенная в прыжках, в движениях, в изгибах. Она вращалась, скользила, практически летала, слушая тренера и следуя его указаниям.
Тэхен чуть позже осознал, что он подошел вплотную к ограждению. Он неотрывно наблюдал за ней, за её вытянутыми руками, откинутой головой и витиеватыми узорами, что оставляли коньки на льду.
Его коньки, подаренные несколько месяцев назад.
Возможно, он попросту не узнал Нари, ведь еще никогда не видел её такой свободной.
— Вам чем-то помочь?
Тэхен поворачивается к невысокому мужчине. Со спины он казался более устрашающим: суровый тон, ровная спина, скрещенные на груди руки. Но стоило взглянуть в его очаровательное личико, как образ рушился.
Он одет в черное, простое. Футболка без рисунков, спортивные штаны, бейсболка без логотипа и большие очки с легкой, металической оправой.
И шлёпанцы. От Гуччи.
Ему не холодно?
Но Тэхена интересует вовсе не обувь.
— Здравствуйте. Ким Тэхен. Я приехал за Нари.
Тренер щурится, окидывая альфу недоверчивым взглядом.
— Вы её…
— Отец.
— А. Простите. За ней приходил её… эм… другой отец. Пак Чимин. Тренер по фигурному катанию.
— Приятно познакомиться, — кивает Тэхен. — Вы… омега?
Чимин негодующе кривится, мрачнеет, не стесняясь выделять едкий запах хвойного леса.
— Что Вас так удивляет?
— Ничего.
— Да, быть мужчиной-омегой – редкость, — он самодовольно фыркает, хотя по нему видно, что вопрос Тэхена оказался вполне оскорбительным.
Не то, чтобы он раньше не встречал парней-омег. Сфера, в которой Тэхен крутится, полна людьми всех трёх типов. Он имел дело с девушками, которые, обладающие геном альфы, производили впечатление фарфоровой омеги. Беты, что притворялись омегами, или омеги, что притворялись альфами. Кто-то стеснялся, кто-то стыдился, но кто-то, как и Чимин, гордился собственной уникальностью.
После недавнего гона, обаяние Тэхена несколько слабее, чем до, но запах хвойного леса всё равно ощущался, как дорожный знак на горной дороге, предупреждающий об опасности.
Тэхен всегда следовал этикету и был известен вежливостью, поэтому и отвел внимание Чимина на более насущные проблемы.
— Как Нари? — спрашивает, наблюдая за тем, как у неё удается вертящийся прыжок. Возможно, ему стоит немного детальнее углубиться в фигурное катание. — Она никогда ничего не рассказывает.
Чимин в очередной раз окидывает Тэхена изучающим взглядом, поправляет очки и смотрит на Нари.
— Приходит и выжимает всю себя вот уже последние пару лет. Прыгает, падает, встает. И так по кругу, — он тяжело выдыхает, неотрывно следя за движениями её ног. — Девочка талантливая, но не видит предела. Её энтузиазм похвальный, но… иногда лед для неё как груша для битья – возможность излить чувства.
Излить чувства?
Тэхен давно заметил, что Нари привыкла держать всё в себе. Возможно, она делится с подружками или ведет личный дневник, но никогда не показывает, что ей плохо. Нари с удовольствием демонстрирует свою ненависть к Тэхену, к дому – ко всему, что появилось в её жизни, но вот разъедающая изнутри горечь остается глубоко в ней.
Всё до определенного момента.
Тогда, это был первый совместный ужин. Сейчас же это каток. Нари нашла выход, который устраивает её, но надолго ли?
Плачет ли она по ночам? Плачет ли она, сидя в ванной? Тэхен не знает и боится, что никогда не узнает.
— Она говорила Вам о региональном турнире?
Тэхен хмурится, смотрит на Чимина.
— Нет.
— Да, конечно, — он фыркает, закатывает глаза и трет пальцами виски. — Конечно, она Вам не сказала. Вот лгунья мелкая. Она обещала, что подумает и даст ответ после того, как обсудит всё с родителями. Я так понимаю, вы ничего не обсудили.
Нари вообще никогда и ничего не обсуждает с Тэхеном. Он узнаёт крупицы от Боми или Вуджина, но чтобы она сама подошла и попросила совета – такое возможно, разве что, при определенной фазе Луны или во время солнечного затмения. Тэхен не проверял, но он сомневается, что даже небо в силах повлиять на Нари.
— Нет. С мамой она тоже ничего не обсуждала.
Чимин глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Жестом он показывает Нари закругляться. Она настолько была увлечена скольжением по льду и отработкой прыжков, что совсем не замечала Тэхена. Послушно двинулась к выходу, вышла на резиновое покрытие и медленно зашагала в сторону раздевалки.
Тэхен еле заметно приподнимает уголок рта – она так смешно ковыляет.
Тренер Пак снимает очки, протирает глаза, затем вновь надевает оправу и внимательно смотрит на Тэхена. Он ниже почти на голову, у него мышцы не так выражены, как у альфы, но тело явно выносливое и твердое. Вполне возможно гибкое, ведь сложно быть отменным тренером по фигурному катанию, при этом не сумев выгнуться дугой.
Но, несмотря на тело и тип, Чимин кажется таким же грозным и устрашающим, как и Джин на важных переговорах.
— Я вижу, что происходит с фигуристами. Всегда, — тише говорит тренер Пак, не отрывая взгляда от Тэхена. — Они могут молчать, могут вообще ничего мне не рассказывать, но тело их выдает. Последние несколько месяцев Нари катается так, будто… будто хочет себя убить.
Он преувеличивает.
Определенно.
Омеги любят драматизировать, гиперболизировать и нагнетать.
Но отчего-то Тэхен верит Чимину.
— Что Вы предлагаете?
— Фигурное катание для Нари – это больше, чем просто спорт или кружок. Для неё это… что-то другое, — он взмахивает рукой в воздухе, не зная, какое слово подобрать, но зная, что Тэхен его поймет. — С такими темпами она потеряет всю любовь к конькам. Перегорит. Пуф, и всё. Причем, очень быстро. Я предлагаю перенаправить её этот внутренний огонь во что-то полезное. Победив в соревнованиях, она сможет переключиться. Вспомнит, зачем она вообще приходит сюда и становится на лед.
Чимин не боится Тэхена. В его запахе нет и намека на страх. Он говорит откровенно, честно, не волнуясь, что о нем подумает альфа. Всё, что его беспокоит – Нари.
Тренер, который, в первую очередь, думает не о себе, а о своих спортсменах.
— Вы хотите, чтобы у неё была цель.
— Да. Верно, — Чимин выдыхает с облегчением. — Цель, а не бездумный автопилот.
Тэхен думал нанять другого тренера. Более профессионального, опытного. Он мог заплатить за бывшего Олимпийского чемпиона или раздобыть контакты людей, чей послужной список состоит из сплошных золотых медалей.
Но Нари была против. Боми, что удивительно, тоже.
И теперь Тэхен понимает почему.
Но он и сам знает, что не всё, что блестит, стоит денег. Иногда подобные Чимину редкостные экземпляры прячутся в обыкновенных, общедоступных местах.
Точно так же, как и Боми.
Точно так же, как и Нари.
— Когда турнир?
— Через полгода, но заявку нужно подать на следующей неделе. Турнир будет проходить здесь, что удобно.
Уговорить Нари меньше, чем за семь дней? Тэхен, конечно, способен на многое – перехватить сделку на грани срыва и вытащить всё в плюс; решить логистический коллапс на другом конце континента; вытянуть контракт из-под носа у конкурентов за одну встречу.
Но всё, что касается Нари, до сих пор кажется ему невыполнимой задачей, к которой он никак не может найти подход.
Ведь что бы он не делал – она всегда будет за стеной. Какие бы подарки не дарил, сколько бы внимания не проявлял, как бы не защищал и не поддерживал, Нари не встретит его теплым и радостным: «Папа!», но мрачным и резким:
— Что ты тут делаешь?
Верно.
Всё, что он получает.
Но Тэхен не может быть с ней строгим, не может упрекнуть за тон, за взгляд. Нари не виновата, ни в чем не виновата. Он пообещал, что не будет давить на неё и никогда не выступит против. Нари – часть семьи, и если ей нужно время – он даст ей время.
Тэхен не раз ловил себя на мысли, что готов дать ей больше.
Игрушки, деньги, внимание – всё, что попросит.
Только она не просит. Никогда.
— Привет, Нари, — кратко улыбается Тэхен, ощущая удивление со стороны Чимина. Видимо, он в шоке, что она в открытую грубит. — У меня сегодня свободный график. Решил за тобой заехать.
— Я не хочу, чтобы ты за мной заезжал. Я уже говорила, — она крепче сжимает лямку от розовой спортивной сумки, озлобленно хмурится и неотрывно смотрит в глаза Тэхену. — Где мама? Водитель?
— Мама с подругами. У водителя больничный.
Нари ожидаемо недовольна ответом. Обижена, возмущена. Но Тэхен не осуждает её.
Боми и вправду пренебрегает детьми.
— Вуджин?
— У него репетиция. Заедем за ним по дороге.
Тэхену показалось, или она только что зарычала?
Если да, то жаль, что он не расслышал.
Нари поворачивается к Чимину и кланяется.
— До свидания, тренер.
— Да… пока, — задумчиво отвечает Чимин, но когда она уходит, то кричит в спину: — Обязательно подумай над региональными!
Нари вздрагивает, кидает поспешный взгляд на Тэхена, и затем быстрым шагом вылетает на улицу. Она знает его машину, так что можно не торопиться и дать ей возможность побыть немного наедине.
К тому же, Тэхен хотел кое-что еще обсудить.
— Вы сказали, что её биологический отец тоже сюда приходит?
Чимин хмурится, щурится, принюхивается, но не реагирует. Тэхен умеет держать себя под контролем. После гона мир намного яснее и четче, чем до, так что он не выпускает тех же феромонов, что и на Дне Рождении Нари.
Но его мрачного вида и пробирающего до костей взгляда хватает, чтобы Чимин ощутил недовольство со стороны альфы.
— Да. До определенного момента. Потом перестал, — он жмет плечами и смотрит в сторону трибун. Тэхен прослеживает за его взглядом, понимая, что Донхён любит сидеть именно там. Третий ряд. — Смотрел за Нари. Просил не говорить ей, что он здесь.
Сукин сын.
— Не пускать, если он явится.
— Эм… но, мистер Ким…
— Скажите, что я найду его и позабочусь о том, чтобы он навсегда забыл сюда дорогу, — тихо, но убедительно говорит Тэхен, замечая щепотку страха, что мелькнула в запахе Чимина. — Он – тот, кто включил в ней бездумный автопилот.
Тренер несколько раз моргает, крепко держится за свои руки, скрещенные на груди. Он хочет задать вопросы, не по делу, но личные и деликатные. Если бы он рискнул, Тэхен бы ответил, с радостью, но Чимин только сейчас понимает, с кем он общается.
— Хорошо. Я предупрежу охрану.
— Спасибо. И спасибо, что сообщили о турнире, — более мягко благодарит, разглядывая трибуны. — Нари ничего не говорила ни мне, ни маме.
— Я рад, что Вы зашли, и что я мог напрямую поговорить с её… родителем, — осторожно подбирая слово, говорит Чимин, медленно кивая. — Надеюсь, на следующую тренировку Нари придет с желанием учавствовать в турнире.
— Я постараюсь. Был рад знакомству.
— Взаимно.
Тэхен уходит, не оглядываясь, но знает, что Чимин глаз с него не сводит. Несмотря на его бесстрашие и мужество, он поставил над альфой восклицательный знак. Не потому, что он – омега и видит в каждом и каждой потенциальную опасность, но потому, что Тэхен – родственник Нари, которого он увидел впервые в жизни.
Стоит отдать Чимину должное – не спорил, но послушал.
Если Донхён действительно попробует проникнуть на каток еще раз, то тренеру Паку можно доверять.
Нари стояла возле машины, что-то печатала у себя в телефоне. Жаловалась подружкам? Добивалась ответа от мамы? Тэхену до нельзя интересно залезть к ней в телефон, но он уважает чужие границы. Особенно, границы своих детей.
Сняв сигнализацию, он подходит ближе, чтобы открыть дверь для Нари. Она блокирует телефон, засовывает в кармашек спортивной сумки и залазит на задние сиденья. Тэхен закрывает дверь с мягким хлопком и садится на водительское, проверяя через зеркало заднего вида, чтобы Нари пристегнулась.
Пока он выезжает с парковки, маневрируя между рядами, он тщательно продумывает диалог. У них есть двадцать минут до того, как они заедут за Вуджином, и Тэхен должен использовать их.
Нет смысла ходить вокруг да около. Нари не глупая.
— Почему ты не говорила маме о региональном турнире?
Тэхен был готов к молчанию, но не был готов к тихому:
— Не хотела. Я не хочу учавствовать.
— Почему? — продолжает Тэхен, но каким-то образом сам догадывается. — Ты боишься, что проиграешь?
Нари ёрзает, хмурится, смотрит в окно, не желая отвечать. Но, как Чимин и говорил – тело выдает её.
Тэхен слышал, как она рвалась за победой. Стоило им с Вуджином закрыться в комнате, как весь дом наполнялся возмущенными криками Нари. Всё, что она хотела – уделать младшего брата, показать, кто лучше и сильнее. Тэхен безумно рад, что дети нашли общий язык, и ничего страшного, что он заключается в одной лишь игре.
Да. Она готова на всё, ради победы, даже проглотить собственную гордость.
Тэхен бы никогда не подумал, что в ней может проснуться азарт, стоит ей показать где финиш, а где – старт.
— Я не вижу смысла, — вдруг говорит Нари, чем отвлекает от наблюдения за светофором.
— Не видишь смысла? В чем? В турнире?
— Да.
Тэхен стучит пальцами по рулю. Он поражен, что она идет навстречу, но ему необходимо тянуть удочку с осторожностью, чтобы леска не треснула.
— Тебе же нравится фигурное катание, так? — он наблюдает за ней через зеркало заднего вида, но она всё еще смотрит в окно. — Тебе нравится кататься на коньках?
— Угу.
Тэхен давит на газ, плавно, мягко.
— Никто от тебя не требует первого места. Ты от себя тоже не должна этого требовать, — он поворачивает руль, перестраивается в соседний ряд, краем глаза замечая, как Нари переводит на него взгляд. — Я видел, сколько сил ты вкладываешь в это. У тебя талант, и твой тренер со мной согласен.
Молчит, но не завершает разговор. Тэхен видит, как она думает, как она моргает, отвлекается на машины, улицы, вывески. Нари сомневается, не знает и волнуется, хотя всё еще старательно прячет необъятный океан эмоций, который она не решается выпустить на поверхность.
Особенно, в присутствии Тэхена.
Нари противоречит сама себе – она стремится быть услышанной, но собственными руками закрывает себе рот, не выпуская ни звука.
Тэхен поворачивает на нужную улицу, заезжает на территорию консерватории и сразу же находит свободное, парковочное место. Выключив двигатель и отстегнувшись, он уже готов выйти, но застывает, когда слышит ранимое и хрупкое:
— Что, если я проиграю?
Тэхен не ожидал. Нет, он правда не ожидал, что она первая заговорит. По давно отработанному сценарию, Нари должна была бы проигнорировать слова Тэхена, ехать домой молча, изредка перекидываясь словами с Вуджином, и, по приезду, закрыться у себя в комнате.
Но что-то пошло не так, и Тэхен пытается понять – что?
Он поворачивается к ней, насколько ему позволяет сиденье. Нари неотрывно смотрит в окно, выглядит незащищенной, растерянной. На какую-то долю секунды Тэхен разглядел в ней что-то, что он видел лишь однажды – когда она увидела новые коньки.
Нельзя это упускать, но и резко дергать – тоже.
— Здесь нет ничего страшного. Ты должна бояться другого – что, если ты не попробуешь?
В полумраке салона машины, освещенным мягким желтым светом уличных фонарей, он видит в её карих глазах крошечную искру. Нари, настоящая Нари, как хрупкий светлячок – светит нежным теплом всего секунду и тут же исчезает в глубине тихой, непроглядной ночи. Среди тьмы и холода, что принадлежит лишь ей.
Тэхен моргает, и она выскакивает из машины.
Прежде, чем выйти, он пытается понять, не показалось ли ему? Не придумывает ли он что-то, чего нет?
Добьется ли он, чтобы Нари всегда так смотрела на него?
Честно и открыто.
•••
Переговоры длились больше трех часов, и Тэхен бы не назвал их легкими.
Полковник с генералом оказались куда более изощренными и опасными партнерами, чем кто-либо мог предположить. Несмотря на блестящую стратегию и многолетний опыт в сделках, у Тэхена не получалось прийти к единому согласию.
В его кабинете сидели разные люди: влиятельные чиновники, лидеры картелей, представители международных банков, шейхи и мафия. Кто-то был наглее, кто-то – глупее. Тэхена ни раз пытались обвести вокруг пальца, ни раз пытались подкупить, иногда даже предлагали продать Vireon Industries. Кто-то угрожал, кто-то подлизывался.
Но полковник Су и генерал Вонг стали исключением.
Двое альф, которые решили, что взяли за яйца всю компанию, включая Тэхена, Джина и Хосока. Альфы, не обладающие доминирующим геном, но имеющие в себе поразительную дерзость потребовать процент в два раза больше, чем было оговорено задолго до встречи.
Условия, при которых Vireon Industries уходит в минус на десятилетия вперед, но получает взамен полное прикрытие на границе с Китаем.
Дешево. Грязно. Подло.
Неправильно.
Но, что неудивительно, сделку спас Хосок.
— Мы знаем, как вывести ваши активы из-под наблюдения американских структур, — он приторно улыбается, закинув ногу на ногу. Хосок не снимал солнечные очки с тех пор, как оказался в офисе. Пиджак нараспашку, белая майка прилегающая к телу, открытое лицо. Он всем своим видом демонстрировал вызов, но никогда не покорное соглашение. — Вы же поэтому хотите с нами сотрудничать? Да? Нет?
Генерал Вонг не шелохнулся, но в его запахе произошел скачок ближе к мятному, который он старательно пытался замаскировать под мнимым удивлением. Тэхен внимательно следил за тем, как у него напряглись плечи, большой палец пробежался по золотым часам, выглядывающим из-под рукава. Он был в темно-синем костюме без галстука с закрытым воротом, стилизованным под военную форму. На лацкане – крошечный значок старого ордена, почти незаметный, но очень громкий.
Он уже три года в отставке, но всё никак не может забыть о посте генерала.
Такие люди упертые, жестокие, без малейшей эмпатии, но с большущим эго.
Тэхен работал с подобными альфами. Смелые, но поджимающие хвост, как только их статусу что-то угрожает.
— Откуда вы знаете? — у него акцент ближе к мандаринскому, но его знания корейского похвальны.
Генерал неотрывно смотрит на до раздражающего беспечного Хосока.
Но в этом весь он. Бесит не только Тэхена с Джином, но и гостей.
Всегда.
— Мы тщательно готовимся к приему гостей, – улыбается Хосок, имитируя поклон прямо в кресле. Он по-хозяйски закидывает руки на подлокотники, всё еще не снимает солнечных очков. – А вы чего ожидали?
Джин прочищает горло, обращая на себя внимание. Он вмешивался, когда фитиль, подпаленный Хосоком, пора потушить. Одетый, как и его друг – в серый, но излучающий не бесцеремонную вольность, а рассудительность и организованность. Костюм, сшитый на заказ, только вместо майки – жилетка поверх рубашки. Джин следовал собственному, деловому стилю, и создавал отличный контраст с Хосоком, поддерживая баланс в переговорах.
— Мы не настаиваем, — напоминает Джин. — Вы хотите больше – логично. Но мы знаем, как вывести ваши активы из-под наблюдения американских структур. Это – не процент, но свобода.
Полковник, в отличие от генерала, не стеснялся демонстрировать жажду к деньгам. Его активы – то, что подтолкнуло к делу, к риску, к сотрудничеству не только с корпорацией Vireon Industries, но и к совместной схеме с генералом Вонгом.
Он выглядел менее дисциплинированно и расчетливо, в отличие от своего брата по оружию. Заплывшая шея, пуговицы, готовые лопнуть от нависающего живота, короткая стрижка. Половину переговоров он пускал грязные шутки, над которыми сам же и смеялся. С первого взгляда, полковник Су создавал впечатление глупого весельчака, которого каким-то чудом занесло в мир тайных сделок и черного рынка. Но Тэхен чувствовал в нем умного хищника, который умеет хорошо притворяться.
— Я думаю, что мы могли бы согласиться, — жмет плечами полковник. — Вы выводите наши деньги, мы организуем вам пути в Китай. Проценты снизим до…
— Десяти, — подсказывает Тэхен, в упор смотря на полковника и не оставляя ему возможности запросить выше.
Он сидел посередине, за своим столом. Джин с Хосоком в креслах, спереди. Таким образом они показывали, за кем последнее слово, и кого генерал с полковником, восседающие на широком диване напротив троих альф, должны послушаться.
Никто никогда не знал, какие отношения между троицей на самом деле.
Тэхен говорил больше всех – до тех пор, пока что-то шло не по его сценарию. Владелец компании с доминирующим геном, который холодно оценивал собеседников, бумаги, цели, который использовал Джина с Хосоком, как верных помощников, но не как друзей. Непоколебимый, точный, не склонный к сочувствию, и уж тем более к уступкам.
В отличие от Джина с Хосоком, он надел черный. Костюм классического кроя, белая рубашка с аккуратным воротником, темный, плотно завязанный галстук на шее. Лакированные туфли идеально почищенные, густые волосы уложены в небрежную, но ухоженную укладку. Тэхен сидел, широко расставив ноги, пока его руки покоились на подлокотниках. Изредка он мог потянуться к бумагам на столе, к чашке кофе, но он не двигался больше, чем нужно.
Генерал с полковником смотрели на него с большим желанием договориться и закончить разговор на предложенных десяти процентах, чем на Джина и Хосока. Они могли бы поспорить, могли бы запросить пятнадцать, а то и двадцать процентов, но у генерала Вонга дернулся кадык от тяжести взгляда Тэхена, а полковник Су нервно заёрзал на диване, пытаясь скрыть растущее в нем напряжение.
— Ну? — расставив руки в сторону, с прежней, беззаботной улыбкой, спрашивает Хосок. — Да? Нет? Согласны подписывать с нами контракт?
Генерал переглядывается с полковником. Они оба кивают.
Тэхен на краткую секунду закрывает глаза, пытается не вздыхать с облегчением и дождаться полного завершения встречи. Джин протягивает бумаги, ручки, пока Хосок удовлетворенно допивает кофе и предлагает отпраздновать удачную сделку. Полковник с генералом вежливо отказываются, пока оставляют подписи и вчитываются в документы, но Хосок мастер в убеждении.
•••
Тэхен не фанат стриптиз-клубов, но из-за работы он был вынужден садиться на уже знакомый, мягкий диван, заказывать виски со льдом и наблюдать за тем, как его клиенты наслаждаются девушками.
Ужасное зрелище.
Но полезное.
Кто бы мог подумать, что генералу захочется провести время сразу с тремя девушками, а полковнику – удалиться на приват? Но это лишь верхушка айсберга. Тэхен не забудет, как у них загорелись глаза, когда Хосок сказал им о полной свободе.
Полная свобода означала всё, чего пожелает душа.
Хосок был полнейшим козлом, но такой козел, как он, мог раскрыть альфу с совершенно новой стороны. Благодаря ему у них были сотни компроматов, которые Джин мог использовать при удобных случаях. Клиенты нарушали контракты, не соблюдали поставленных условий, врали и обманывали, но парочка видеозаписей и фотографий со стриптиз-клуба превращали альф в послушных щенят.
Если генерал Вонг решит накрыть их поставки в Китае, Джин выгрузит снимки, где он дрочил на голых омег, которые отлизывали друг другу прямо в приватной. Если полковнику Су придет в голову заманчивая идея оттяпать кусок больше, чем десять процентов, Джин напомнит, что он заказал самую молоденькую, худенькую и низкую омегу, которой он кончил на лицо.
Тэхен оставался в стороне, как и Джин. Они могли обсудить что-то, что не касается работы, пока Хосок закидывал девочек на шестах купюрами, а клиенты наслаждались вседозволенностью в випках.
Зал всегда был наполнен альфами, очень редко – бетами. Приглушенный свет с мягкими алыми и золотистыми отблесками создавал ощущение интимности. В воздухе витали сладкие запахи, соблазнительные феромоны и чуть уловимый аромат табака. Музыка медленная, вибрирующая, под которую подстраивались стриптизеры и стриптизерши.
Где-то танцевали парни, где-то – девушки.
Омег женского пола заказывали чаще всего и, наверное, поэтому Тэхену не нравились стриптиз-клубы.
До того, как он женился во второй раз, он не задумывался над тем, что у всех этих омег тоже есть матеря и отцы. Они попали сюда не только из-за своего гибкого тела, уникального запаха или таланта к соблазнению.
Но из-за финансовых проблем и неопределенности по жизни.
Общество, которое делает всё, лишь бы омеги служили альфам и бетам, лишь бы ими любовались, лишь бы ими пользовались, лишь бы они приносили удовольствие, но никогда не получали в ответ то, что заслуживают.
Тэхен не хочет даже думать о том, что будущее Нари могло бы закончиться здесь, на шесте, где на неё смотрят сотни голодных альф.
Рядом приземляется полковник, отвлекая от не самых радужных мыслей. Довольный и подуставший. У него одежда помятая, на лбу легкие капли пота, и он не стесняется затянуть пояс и застегнуть ширинку прямо здесь, за столом. Полковник широко улыбается, наклоняясь к Тэхену, который жалеет, что Джин покинул его в столь неподходящий момент.
— А ты чего не заказываешь девочек?!
Он кричит не из-за музыки – здесь довольно тихо. Он кричит, потому что пьяный и возбужденный.
— Я женат, и у меня двое детей, — вежливо отвечает Тэхен, поднося стакан с виски ко рту.
— И что? — смеется полковник и поудобнее устраивается на диване. — У меня тоже дети. Целых трое! Четвертый на подходе.
Тэхен не злится. У него были клиенты хуже, намного хуже.
Издержки профессии.
— Меня привлекает лишь моя жена.
Полковник смеется, да так, что аж голову запрокидывает и хлопает себя по колену.
— Ты и вправду семьянин, да? Всё как о тебе и говорили. Тогда, ты точно заценишь моих деток.
Тэхен пустым взглядом смотрит на фотографии, которые мелькают на телефоне у полковника. Он ничего не говорит, не осыпает комплиментами, не спрашивает возраст.
Тэхену мерзко.
Этому ублюдку только что отсосали в випке, а теперь он рассказывает, как любит свою семью?
Жаль, Тэхен не вступил в мафию, а ведь ему столько раз предлагали. Можно было бы с легкостью разделаться с полковником и научить его правильным семейным ценностям.
— Покажи-ка своих! У тебя же… сын, да? И дочь?
Тэхен тяжело вздыхает. Если откажет, то полковник всё равно будет настаивать.
— Да.
Он достает телефон, находит свадебную фотографию, где присутствовали все четверо. Красиво одетые, опрятные. Тэхен обнимал Боми за талию, они только-только обменялись кольцами. Дети стояли спереди.
Все улыбались, кроме Нари.
— Дочь не твоя? — тут же спрашивает полковник, замечая различия во внешности.
Палец Тэхена дважды стучит по стакану.
— Моя.
Полковник Су хмурится, не понимает ответ. Он втягивает в себя воздух, чтобы спросить, но затем мычит. Он пытается что-то вспомнить, но несколько литров алкоголя в его крови мешают ему сосредоточиться.
— Подожди. Ты же женился на омеге, у которой уже была дочь. Я правильно понимаю?
— Да. Верно. Но она моя дочь.
Полковник Су с неожиданным уважением кивает и смотрит на Тэхена несколько иначе.
— Благородно.
— Это Вуджин. Сын, — говорит Тэхен, когда полковник листает дальше.
— О-о-о, сразу видно, парень вырастет умный! Прямо как его отец, — он смеется, хлопает Тэхена по спине и рассматривает Вуджина, который сидел на лошади и держался за поводья. — Красавец. Думаешь, альфой будет?
— Я уверен.
— Видна в нем и сила, и харизма. Мой старший тоже когда-то ходил на верховую езду, но все лошади его не слушались. А вот мой младший боится лошадей. Я всё переживаю, что он в итоге вырастет омегой, — полковник мотает головой, расстроенно вздыхает, но затем листает пальцем дальше. — Это… твоя дочь?
— Да. Нари.
Тэхен допивает виски, но застывает, когда слышит:
— Какая девочка… Тэхен, она, когда вырастет, наверняка станет уж очень сочной омежкой.
Что?
Тэхен медленно опускает стакан на стол, хмурится и смотрит на полковника.
— Сочной омежкой? — мрачно переспрашивает, но полковник даже не слышит металла в голосе, не обращает внимания на сдержанное бешенство, что отравило взгляд Тэхена.
— Да ладно тебе, — полковник по-дружески толкает в плечо, как будто, блять, он что-то большее, чем просто грязная свинья. — Посмотри вокруг. Быть сочной омегой – единственное, на что они способны. Надо чтобы сиськи, чтобы жопа, чтобы всё было при ней, — он хихикает, тянется к бутылке водки, которую только что принесли. Полковник наливает себе, прочищает горло и липким взглядом бегает по танцовщицам. — Страшненьким труднее всего. Их никто не хочет. Тебе еще повезло. Моя дочурка вряд ли будет такой же красивой. Сколько твоей… как её?
— Нари, — тихо повторяет Тэхен, всё еще не двигаясь, всё еще пытаясь придумать, как бы полковнику запихнуть бутылку прямо в его жирную глотку. — Скоро будет четырнадцать.
Полковник вновь опускает глаза на телефон Тэхена, рассматривает фотографию, где она в розовом платье, с подаренными коньками, окруженная цветами и игрушками. Невинная, нежная, цветочная Нари, образ которой отравляет ублюдский взгляд этого подонка.
— Боюсь представить, какой сладенькой она будет в восемнадцать.
Моя дочь.
Она – моя дочь.
Как ты, блять, смеешь, свинья?
— Если ты еще ра-…
— Я заберу Тэхена, вы не против?
Джин не вовремя вернулся с туалета.
Полковник, покашливая, не до конца понимает, что так сжимает его легкие.
— Нет, конечно! — он отдает телефон, но Тэхен отказывается к нему прикасаться. Нужно вырвать ему ногти. Нужно отрезать ему пальцы. — Я бы тоже прошелся, а то тут что-то так воняет…
— Идем, Тэхен, — шипит на ухо Джин и тащит за собой.
В висках пульсирует, лицо побелело, феромоны неконтролируемо вылазят наружу. Альфы кашляют, оглядываясь по сторонам. Никто не успевает вычислить, от кого исходит столько отвратного запаха и удушающей вони, ведь Джин выводит Тэхена через черный вход.
— Успокойся.
— Ты не слышал, что он…
— Слышал, — хмурится Джин, лезет в карман за пачкой сигарет с зажигалкой. — Согласен. То, что он говорил о ребенке – неприемлемо.
— Моём ребенке.
— Тэхен. Мы с трудом заключили эту сделку. Они – очень выгодный и легкий шанс наладить связь с Китаем, а там и с Сингапуром. Если ты сейчас же не возьмешь себя в руки, могут быть последствия хуже, чем просто сорванная сделка, — отчитывает Джин, выставив руку с сигаретой. От него исходят феромоны, подавляющие и плавные. Он не вредит, не отравляет, но помогает прийти в себя. — Я советую тебе поехать домой. А еще я советую тебе начать заново таскать с собой таблетки.
Тэхен выдыхает, ставит руки в боки и мотает головой. Он на несколько секунд закрывает глаза, чтобы взять под контроль не только фермооны, но и охватившую с головы до ног ярость. В ушах всё еще звенят грязные, недопустимые слова полковника, а желание вернуться и повесить его на ремне всё никак не исчезает.
Но Джин прав.
— Хорошо, — хрипит Тэхен. — Я… поеду домой, — он сглатывает, тянет галстук, ослабляя узел. — Найду таблетки.
— Правильно, — кивает Джин, убавляя интенсивность феромонов. Он отдает телефон, о котором Тэхен уже и забыл. — Боми тебя успокоит.
Боми.
Тэхен не рассказал и не хочет рассказывать. Ни Джину, ни Хосоку. Они готовились к сделке, они прокручивали несколько вариантов, думали над выгодой и рисками. У Тэхена не было времени на то, чтобы разобраться со своей женой…
…которая последний месяц где-то пропадает.
— Спасибо, Джин, — облизывая губы, благодарит Тэхен и набирает своего водителя. — Я буду на связи, если…
— Нет. Отдыхай. Мы заслужили на отдых.
Тэхен чувствует себя выжатым и измотанным, когда садится в машину. Он снимает телефон с блокировки, смотрит на фотографию Нари, которая всё еще была открыта. На экране, под определенным углом, видны следы от жирных пальцев полковника, из-за которых Тэхен кривится. Он вытирает телефон влажной салфеткой, которую просит у водителя, и извиняется за очередной скачок феромонов.
У него же, блять, был гон, так какого хера он всё еще не может держать себя в руках? Неужели опять придется принимать блокаторы? Он их лет десять не покупал.
Тэхен пишет Боми, но она не отвечает. Она была в сети десять часов назад.
Проблема, с которой он не хочет разбираться, но с которой он вынужден столкнуться.
На прошлой неделе Боми дважды вернулась домой пьяной – весёлой, хихикающей, жаждущей внимания и ласки, но пьяной. Позавчера, по её словам, она ездила к маме, но почему-то появилась только утром, с похмельем, сбивчивыми извинениями и просьбой сходить за неё в магазин. Сегодня она обещала быть дома, зная, что Тэхен может задержаться до утра.
В какой момент всё это произошло? В какой момент Боми забыла, что у неё есть семья?
Тэхен предполагает, что всё началось с аукциона, где она познакомилась с женами его партнеров.
Все её подруги – домохозяйки, молодые и вольные, живущие за счет своих мужей. В принципе, как и Боми.
Но у них не было детей. Ни у кого.
Почему-то Боми стала забывать, что у неё есть тринадцатилетняя дочь и десятилетний сын.
Тэхен заходит в дом, включает свет в коридоре. Вокруг тишина, в воздухе витает аромат черного чая. Видимо, дети совсем недавно легли спать, после того, как наелись сладостей. У Вуджина сегодня, вроде бы, только школа, а у Нари – фигурное катание.
На часах почти два ночи. Тэхен разувается, стягивает с себя пиджак, галстук, кидает всё на барный стульчик возле кухонного островка. Он включает свет над плитой, щурится и лезет за чистым стаканом. Тэхен много выпил сегодня, но у него нет таблеток, поэтому всё, что ему остается – надеется на старый добрый алкоголь.
Не успевает он сесть, как слышит машину во дворе, видит свет от фар в столовой. Тэхен кладет рядом с собой телефон, морально готовясь к разговору, и смотрит в сторону коридора.
Он мог бы оставить всё на утро, с чистой головой обсудить с Боми то безобразие, что творится у них в семье, но тогда бы Тэхен не застал её на горячем, верно? Тогда бы он ничего не смог доказать, проверить, узнать.
Джиён научила никому не доверять.
Даже собственной жене.
Дверь хлопает, слышно приглушенный шепот. Ключи звенят, туфли с гулом падают. Боми медленно продвигается по коридору, опираясь о стенку. Тэхен наблюдает за её тенью, видит, как она появляется в столовой, в черном, коротком платье с длинными рукавами и развязанным бантиком на груди. Волосы торчали из гульки, вечерний макияж стерся, на пальце блестело кольцо.
Тэхен провел большим пальцем по белому золоту. Он коснулся стакана так, чтобы Боми услышала звон, чтобы она застыла и подняла испуганный взгляд.
Глаза стеклянные, тело чуть шатается, на лице удивленная улыбка.
Пьяные омеги очень плохо маскируют запах, а Тэхен уже успел привыкнуть за всю свою жизнь к этим мятным, холодным ноткам.
— Ты… ты уже дома?! — Боми удивленно улыбается, подходя ближе к кухонному островку. — Я думала, ты сегодня… это… будешь поздно…
— Да, я дома, — выдыхает Тэхен. — Где ты была?
— В смысле, где я была? Я же тебе говорила вчера, — она машет рукой, хихикает и пытается сесть на барный стульчик. — Мне… мне нужно было встретиться с Арин. Она…
— В стриптиз-клубе?
Боми зависает.
Удивительно, на самом деле, как так всё совпало.
Женатый Тэхен ходит в стриптиз-клуб, чтобы перестраховаться на будущее. Но замужняя Боми, видимо, любит развлекаться с голыми альфами.
— Клуб? Откуда ты вообще это взял? — она нервно хихикает, вновь проводит рукой в воздухе. — Я и стриптиз?
— Боми, — устало вздыхает Тэхен. — Не ври.
— Я не вру, — она кладет клатч на островок, тянется к графину с водой вместе со стаканом. — Ты, что, не веришь своей любимой омеге? — она кокетливо улыбается, выпускает ваниль, которая почему-то не соблазняет Тэхена, но лишь усиливает его недавно затихшее раздражение.
Он снимает телефон с блокировки, открывает галерею, нажимает на скриншоты, где показано сегодняшнее местоположение Боми. Игривая улыбка на её лице тут же исчезает, и она моментально трезвеет. Шок, который она испытывает, отражается в её запахе. Тэхен ждет, когда же она хоть что-то скажет, и одергивает руку, когда Боми резко пытается выхватить у него телефон.
— Ты… ты, что, блять, следишь за мной?!
— Почему ты мне врешь, Боми? — сохраняя прежний, ровный тон, спрашивает Тэхен, пряча телефон в карман.
— Как… как ты это, блять, делаешь?! Это у меня в телефоне?! — она хаотично хватает клатч, высыпает всё на кухонный островок. Помада катится и сваливается на пол, эйрподсы приземляются недалеко от кувшина с водой, купюры разлетаются по поверхности. Телефон с грохотом падает последним.
Тэхен уже видел её пьяной, видел её злой, но не видел паникующей и яростной в одно и то же время.
— Ты не отвечаешь на мои вопросы, — напоминает, делая несколько глотков крепкого виски.
— Я не отвечу, пока ты не скажешь, какого хуя у меня в телефоне чип!
— У тебя нет чипа, — выдыхает Тэхен.
— Отключи мне это!
— Боми. Я должен знать, где находится моя семья. Ради безопасности.
— Пошел ты нахуй! — она встает со стульчика, поднимает указательный палец на Тэхена. Резкий запах ванили наполняет кухню, если не весь дом. — Это не безопасность! Это ебанная слежка, это наруше-…
— Боми, — низким басом хрипит Тэхен, вынуждая омегу послушаться и опуститься обратно на стул. — Ответь на мои вопросы. Немедленно.
— Блять, — она тяжело дышит, пытаясь сопротивляться феромонам альфы, но у неё ничего не получается. У неё полнейшая каша в голове, эмоции выплескиваются с усиленной интенсивностью из-за алкоголя и злости, которую она чувствует по отношению к Тэхену. — Как бы ты отреагировал, если бы я сказала, что меня ведут в стриптиз-клуб?!
— Я не против, если это девичник, если ты решил пару раз развлечься. Но ты проводишь там слишком много времени. Ты суешь мои деньги в трусы чужих парней, — он неотрывно смотрит на неё, не убавляя феромонов, и она нервно сглатывает. — Карманы жмут?
Боми скрипит зубами, практически рычит и со знакомой до нельзя ненавистью смотрит на Тэхена.
Он уже видел этот взгляд, чувствовал это отвращение.
Только у Нари нет столько агрессии и безумия.
— Что мне еще остается делать, когда моему мужу похуй на меня?!
В третий раз за сегодня Тэхен вынужден на секунду закрыть глаза.
Зря он не заехал в аптеку и не купил таблетки. Возможно, приняв подавители, он бы смог унять кипящую злость, которую он всегда с легкостью мог контролировать; возможно, он бы по-другому воспринял слова Бомии и не увидел в ней очертания Джиён; возможно, он бы лег спать и не проводил допрос в два часа ночи.
Тэхен, если честно, заебался. Сделка выдалась сплошным пиздецом. Они почти провалили её, почти упустили клиентов, почти позволили себя наебать. У него произошел сильный скачок феромонов из-за этой жирной свиньи, которую он всё еще хочет подвесить на крюке и выпотрошить. Но вместо того, чтобы отдыхать – он слушает свою пьяную жену, которая, кажется, забыла, чья она жена.
— Ты знаешь, какая у меня работа, — пытаясь сохранять спокойствие, объясняет Тэхен. — Ты знала, за кого выходишь замуж.
— Конечно, я знала, — шипит, прожигая в нем дыру собственным гневом. — И ты говорил, что я вольна делать всё, что я захочу.
— Верно. Но. Ты мне жаловалась, что у тебя мало времени на уроки пианино со своей дочерью. Так? Однако, у тебя есть куча времени шляться по клубам?
Боми не стыдится. Боми ухмыляется, чем, признаться, удивляет Тэхена.
— А ты знаешь, что это такое – родить в шестнадцать? М? — она наклоняет голову, дергает бровями. В её глазах проскальзывает жалостливое, горькое осознание, на которое Тэхен не ведется, но решает выслушать. — Я потеряла молодость, Тэхен. Я потеряла всё, ради ребенка. Материнство, беременность, счастье… это всё полная хрень. Чушь, нахуй, собачья, — Боми злобно зажимает свой телефон. — Я перестала быть человеком, я перестала быть Боми. Всё, что во мне видят – мать Нари. Мать, блять, Нари! — она хлопает свободной ладонью по столу, на глазах выступают слезы, но Тэхен не двигается. — Вам, альфам, никогда этого не понять! Это моя жизнь, и если я хочу пойти в стриптиз, я пойду, блять, в стриптиз!
Тэхен всегда терпелив к омегам. Он всегда уважал и уважает омег, не позволяет себе бить, унижать, пользоваться и сравнивать их с мусором. Особенно, это касается его семьи, его жены, и, конечно же, ребенка.
Он и пальцем не тронул Джиён. Мог бы, но у Тэхена не было и мысли причинить ей физическую боль. У него попросту не поднялась рука на женщину, которую он любил.
То же касается и Боми.
Когда он предложил ей выйти за него, он считал, что она – та самая. Прекрасная омега, очаровательная женщина и, что самое главное – любящая и заботливая мать.
Но чем чаще он замечал её методы воспитания, чем больше слышал слова, которые она бросала в сторону Нари, и чем пристальнее присматривался к её поведению, тем больше понимал, что, возможно, его обманули.
Да. Он не понимает её и никогда не поймет. Родить в шестнадцать, отказавшись от собственной жизни и посвятить себя ребенку – это подвиг, достойный уважения. Тэхен знал её историю, знал, через что она прошла, поэтому и предоставил ей свободу. Не заставлял работать, не требовал заниматься домом, не следил и не ограничивал. Он просто хотел, чтобы Боми была счастлива.
Но не в одиночку, а с ним и детьми.
Особенно детьми.
— У тебя есть обязанности, — холодно напоминает Тэхен, замечая на шее Боми мурашки. — Будь добра их выполнять, если ты хочешь и дальше быть моей женой.
У неё глаза вспыхивают яростью, рот открывается, щеки горят. Боми вновь подлетает со стула.
— Ты угрожаешь мне?! Ты угрожаешь мне разводом?!
— Нет, — отвечает Тэхен, допивая виски. Он мог бы больше ничего не говорить, но решил добавить: — Пока что.
— Козел, — шипит, постепенно переходя на крик. — Подонок. Мразь!
— Боми. Успокойся.
— Не смей… не смей душить меня своими вонючими…
— Успокойся, — повторяет Тэхен с нажимом, с четко направленными феромонами на раскрасневшуюся Боми. Он наливает ей воды, протягивает стакан, который она нехотя берет. — Выпей, прими душ и ложись в кровать. Я буду спать в комнате для гостей. Без возражений.
Тэхен не избавляет её от феромонов до тех пор, пока она не допьет, пока она не заберет телефоне и не уйдет в спальню.
Не день, а пытка.
Шумно вздохнув, он взлохмачивает волосы, пытаясь привести мысли в порядок. У Тэхена давно не было настолько тяжелых недель, как последние несколько суток. Он выжат, окончательно, и очень хочет спать. Катастрофически. Тэхен больше не хочет думать о генерале с полковником, о сделках и компании, о Боми и ссорах.
Он просто хочет лечь, закрыть глаза и отключиться.
Тэхен трет глаза прежде, чем встать и выключить свет на кухне. Он проводит ладонью по лицу, надеясь, что горячий душ поможет ему немного расслабиться. У него где-то должны быть успокоительные или снотворное, нужно поис-…
Тэхен замирает, когда видит какое-то движение на диване.
Нари старательно пытается слиться с диваном, но белая в розовый цветочек пижама предательски выделяется в темноте. Она лежит спиной к Тэхену, обнимая подушку и притворяясь спящей.
Из-за того, что дети не издают запахов, он совсем её не учуял и не услышал.
Видимо, крики её разбудили.
Тэхен горько улыбается, засовывая ладони в карманы брюк.
Интересно, радуется ли она потенциальному разводу?
— Нари? — она вздрагивает, кажется, почти не дышит. — Я знаю, что ты не спишь. Подслушивать не хорошо.
Не отвечает, но тут же приподнимается, чтобы сесть и обнять колени. Тэхен не видел, куда был направлен её взгляд, но точно не на него. С растрепанными волосами, босая – без тапочек, чтобы не шуметь. Осторожная и тихая, даже сейчас, даже посреди ночи.
— Мама опять пьяная?
Тэхен смотрит на неё с жалостью, с сочувствием.
Она напуганная, уязвимая.
Одинокая.
Он бы обнял, если бы она позволяла.
Он бы сказал, что всё хорошо, что Нари не стоит переживать, и что ей лучше пойти обратно в комнату.
Но Тэхен должен быть с ней честным.
Нари не потерпит вранья. Особенно, с его стороны.
— Да, — отвечает Тэхен, медленно обходит диван и садится на другом конце, как можно дальше. — Прости, у меня… у меня пока нет времени разбираться с этим.
Нари утыкается ртом в согнутые колени, пальцами мнет голые ступни, трет выпирающую костяшку на щиколотке. У неё поникшие плечи, слабость и страх, который можно расшифровать без запаха или феромонов.
— Кем… кем ты работаешь? — тихо шепчет, не смотря на Тэхена.
— Тебе не нужно это знать.
— Но я хочу знать, — она поднимает на него взгляд, её лицо освещают уличные фонари, и Тэхен видит в ней решимость. Детскую, но, всё же, твердую решимость.
Такая крохотная, но такая уверенная.
— Потому что ты боишься меня? — он мягко улыбается, но Нари крепко сжимает зубы, нервно сглатывает и ощутимо напрягается. — Я не причиню тебе вреда. Твоей маме – тоже.
— Ты убивал?
Не может врать.
Он не может ей врать.
— Да.
— Почему?
Что он должен ей сказать?
Тэхен совсем недавно осмелился поверить, что стены между ними падают. Он надеялся, что, вместо прочного цемента увидит первые, хрупкие ростки сближения – тонкие, неуверенные, но живые. Нари тянулась к нему, хоть и по-своему: порывами, колючими словами, осторожными шагами, прыгая по острым камням.
И Тэхен боялся сломать это дрожащее «почти».
Между ними было что-то – вспышка, звоночек, капля. Он должен промолчать, чтобы оно не затухло, не исчезло, не растворилось. Он должен отправить её спать, избежать ответа на вопрос, чтобы уберечь не только их отношения, но и Нари.
Но Тэхен хочет, чтобы она знала правду; чтобы она видела его искренним, естественным.
— Потому что мне мешали, — говорит медленно, тихо. — Потому что считали, что я легко прощаю, — смотрит пронзительно, неотрывно. — Потому что трогали то, что принадлежит мне.
Нари вздрагивает, словно она увидела тень позади Тэхена, словно её кожи коснулся холодный ветер. Глаза расширяются, пальцы вжимаются в пижаму, дыхание сбивается – но она не двигается.
Не убегает.
Нари впитывает, просчитывает, принимает. Не отводит взгляда, хотя хочет; не боится, хотя ёжится; не говорит, хотя приоткрывает рот. Нари всегда производила впечатление сильной, отважной девочки, которой ничего не страшно. Тэхен всегда видел в ней что-то большее, чем просто будущую омегу.
Но он удивлен. Он приятно удивлен и необъяснимо рад, что она всё еще сидит с ним на одном диване.
В её смелости есть что-то необъяснимо прекрасное.
Нари втягивает в себя воздух, готовая завалить его еще десятками вопросов, но Тэхен резко поднимает ладонь, останавливая.
С неё достаточно.
— Тебе пора спать, Нари.
Не спорит, но… расстраивается.
Ему не показалось?
Она кивает, отводит взгляд и медленно поднимается с дивана. Нари не торопится уходить, всё еще над чем-то усердно размышляет. Тэхен наблюдает за ней, за её спиной, за её пятками, за тем, как она решается.
Нари резко оборачивается, хмурится. Тэхен ожидал, что она выкинет что-то привычное: оскорбление, презрение, чистосердечное признание в том, что она рада разводу.
Но Тэхен ошеломленно замирает, когда слышит:
— Я согласилась на региональный турнир. Я думала дождаться маму и сказать ей, но уснула. Потом, пришел ты, и потом…
— Молодец, Нари, — нежно улыбаясь, прерывает её Тэхен. Он не хочет, чтобы она думала о пьяной Боми, о её криках, о том, что она сказала. Не сейчас. — Я рад, что ты решилась.
Нари кивает и быстрым шагом удаляется к себе в комнату.
Тэхен выдыхает. Долго и шумно. Он откидывает голову на спинку дивана, несколько минут смотрит в темный потолок прежде, чем закрыть глаза. Одна рука на подлокотнике, палец стучит. Вторая – на диване, то сжимается в кулак, то разжимается.
Нужно в душ. Нужно постелить себе в комнате для гостей. Нужно поставить телефон на зарядку, кинуть одежду в стирку, почистить зубы и выпить таблетки. Тэхен ведь устал. Он измотан работой, ссорами, проблемами.
Но отчего-то на душе легче, телу – проще.
Нари не убежала.
Нари выслушала. Не осудила, не накричала, и даже не нагрубила. Нари предоставила ему частичку собственной жизни, поделилась принятым решением и позволила быть ближе, чем когда-либо.
Тэхен открывает глаза, дважды стучит указательным пальцем по подлокотнику, медленно облизывает обсохшие губы.
Джин сказал найти покой в Боми, но Тэхен нашел умиротворение в искренности Нари.
Что бы это означало?
Добавить комментарий