Тэхен не хотел ехать на аукцион, и уж тем более брать с собой детей. Но Джин с Хосоком настаивали.
Новость о разводе разлетелась быстрее, чем ожидалось. Появление дважды разведенного СЕО на значимых мероприятиях, без сопровождения омеги, могло бы испортить репутацию Тэхена.
Но использовать детей для того, чтобы укрепить статус среди дюжины безмозглых идиотов, казалось дешевым трюком.
Нари с Вуджином – не товар, чтобы им хвастаться. Они всё еще несовершеннолетние, они никогда не посещали аукционы, и они, впрочем, никогда не видели, как их отец работает.
Тэхен не хотел, чтобы они знали его методы. Им это не нужно. Никто не оставит их в покое, ведь мистер Ким впервые появился на публике со своими детьми, а не с женой. Сенсация.
Но только если для Тэхена всеобщее внимание – это большой минус, то с точки зрения Джина и Хосока – огромный плюс.
Вуджин, четырнадцатилетний кровный сын одного из владельцев Vireon Industries, потенциальный альфа с доминирующим геном, который, в последствии, может унаследовать пост отца. Нари, семнадцатилетняя омега, неродная дочь, при помощи которой многие попытаются связать свой род с семьей мистера Кима.
И сам Тэхен. Богатый, харизматичный, тридцатидвухлетний одинокий отец.
Лакомый кусочек.
У Джина довольно простая стратегия – продемонстрировать силу и влияние через призму крепких родственных уз. Тэхен – не просто альфа с доминирующим геном, что управляет компанией и подписывает контракты, но человек, способный воспитать и обеспечить двоих детей. Семья для него превыше всего. Заключать сделки с альфами, которые не трахают всё, что движется, но умеют заботиться даже о чужом ребенке, словно о своей дочери, – это внушает доверие и ощущение надежности.
У Хосока же подход несколько другой – выстроить пафосное представление богатого и доступного мужчины. Для него двое детей – доказательство ответственности, выгодно оттеняющий образ заботливого, но свободного альфы. Хосок делает ставки не на семейные ценности, а на инстинкты: привлекательность, деньги, стиль и обаяние. Тщательно поставленный спектакль, чтобы омеги видели в Тэхене не только статус и безопасность, но и соблазн. Альфа, к которому тянутся женщины и мужчины, заманивает клиентов, что жаждут аналогичного успеха.
Тэхен был против как тактики Джина, так и замыслу Хосока, но его двухнедельное отсутствие в офисе и отказ от детального объяснения, где он, черт возьми, пропадал, лишало права голоса на ближайшие полгода.
По крайней мере, они не лезли в гардероб, и Тэхен мог свободно подобрать себе костюм. Джин бы настоял на чем-то классическом и элегантном, Хосок же выбрал бы что-то стильное и яркое. Но Тэхен надевает угольно-черный, надеясь, что хотя бы так он сольется с монотонной толпой.
Водолазка, длинный пиджак, брюки, носки и ремень. На шее – небольшой, но заметный на черном фоне серебряный кулон. Аккуратная укладка, открытое лицо, чистая, побритая кожа. Тэхен щелкает золотыми часами на кисти, одновременно проверяя время. Через час им нужно быть на аукционе, иначе Джин самолично приедет и за шкирку вытащит всё семейство Ким из дома.
Тэхен тяжело вздыхает и устало трет пальцами глаза.
Иногда он жалеет, что попросту не закупился акциями, не вложился в крипту или недвижимость. Ему и тридцати пяти нет, а от одной только мысли, что ему придется вести пустую болтовню, в животе сворачивает.
— Нам обязательно ехать?
Тэхен замечает в отражении зеркала Вуджина. Одетый почти так же, как и отец: черные брюки, пальто, носки, только водолазка белоснежно-белая. Пушистые волосы схожи со структурой прядей Тэхена, но Вуджин научился с ними работать – красиво, галантно уложил, не попросив помощи ни у папы, ни у сестры.
— Да. Обязательно, — выдыхает Тэхен и оборачивается. — Иди сюда. Поправлю воротник.
Вуджин не сразу, но делает шаг вперед. Он всё еще не до конца простил отца, но хотя бы идет на контакт и разговаривает с Тэхеном.
Прошло чуть больше трех недель с тех пор, как у них произошла одна из самых неприятных бесед. Тэхен пытался объяснить своему сыну, почему то, что он трахает его сводную сестру – это нормально. Он и сам до конца не свыкся с тем, что его тянет не просто к телу Нари, но и к её существу – к голосу, взгляду, обматывая их сердца невидимой нытью.
Но какие бы метафоры и медицинские доказательства Тэхен не использовал, Вуджин ничего не принимал.
А его условия в какой-то степени раздражали.
Меньше всего Тэхену хотелось сжечь мосты с собственным сыном.
Поэтому он на всё соглашался.
Вуджин отказался от сопровождения в школу и обратно. То же самое он потребовал и для Нари. Не ужинал за общим столом, не смотрел телевизор в гостиной, если там сидел Тэхен. Он практически не общался с отцом так же, как раньше: открыто, громко, искренне.
Вуджин избегал его, но не отрицал.
Иногда, Тэхену казалось, что его сын физически не способен испытывать ненависть. Несмотря на его неприязнь и осуждение по отношению к отцу, Вуджин всё равно жалел, что больше не может подойти к Тэхену и во всех деталях рассказать ему о школьном дне, о будущем конкурсе верховой езды, о сплетнях, что бродят между его одноклассников. Ему не хватало общения, не хватало папы, но и простить меньше, чем за месяц, он не мог.
По крайней мере, он позволяет поправить воротник пальто и не отталкивает Тэхена с той же злобой, с какой он убежал.
Удивительно, что он согласился пойти на аукцион.
— Как долго мы будем там торчать? — бормочет Вуджин, рассматривая кулон на шее отца.
— Не дольше трех часов.
— Три часа?! — не сдерживается – эмоционально вскрикивает, что радует Тэхена. Вуджин не скрывает – показывает и не наказывает деревянным равнодушием.
— Да. Три часа, — мягко улыбаясь, отвечает Тэхен, делая шаг назад.
— Можно я с собой хотя бы Нинтендо возьму?
— Можно.
Вуджин неожиданно прочищает горло, прячет руки в карманы пальто и выходит из гардеробной обратно в комнату. Хотел что-то еще сказать, но передумал? Несдержанная экспрессивность, столь присущая Вуджину, выдаёт его волнение и истинное желание наладить отношения с отцом.
Тэхен не имеет право требовать что-либо в ответ. То, что он не переехал к бабушке с дедушкой и остался здесь – более, чем щедрая уступка.
— Дядя Джин и дядя Хосок тоже будут? — спрашивает Вуджин, облокотившись о стену недалеко от входа в комнату.
— Да, — тяжело вздыхая, отвечает Тэхен и выходит из гардеробной. — Но они будут заняты, как и я. Твоя главная задача – следить за сестрой.
— Я помню, — тихо отвечает, смотря в пол. — Её задача – следить за мной.
— Да. Правильно, — улыбается Тэхен, и, когда подходит к сыну, то хочет поднять ладонь и взлохматить его волосы в ободряющем жесте. Но он не двигается и просто смотрит на пушистые пряди Вуджина, на то, как он нервно хмурится. — Не переживай. Там не будет ничего страшного.
— Я не переживаю… — бурчит, отталкивается от стенки и спускается к главному выходу.
Врет.
Тэхен бы успокоил, но всё еще вынужден держать дистанцию.
Точно так же было и с Нари. Стоит ли поблагодарить её за то, что она научила Тэхена быть воистину терпеливым? Он никогда не охарактеризовал бы себя, как тот, кто действует необдуманно, кто руководится молниеносными порывами и излишней эмоциональностью. Будь то работа, будь то семья – Тэхен предпочитает решать проблемы медленно, постепенно.
Но Нари была первой, кто по-настоящему испытал его выдержку и самоконтроль.
Вуджину с ней не сравниться.
Длительное ожидание может раздражать, безусловно.
Особенно, когда речь идет не только об отношениях с сыном, но и об отношениях с дочерью.
Да. У Тэхена титаническое терпение, как он всегда считал. Он мог вынести однообразные, растянутые на долгие часы переговоры в душном офисе. Он научился сохранять хладнокровие, когда жены заваливали его бесконечными требованиями и упреками. Он был готов даровать сыну время – столько, сколько потребуется, – чтобы заслужить его прощение.
Но условие, что Вуджин поставил ему – раздражало, изводило и натурально злило.
Не целовать. Не прикасаться. Не обнимать.
Вести себя, как отец и дочь.
Ломка, к которой Тэхен не был готов. Ломка, которая выжимала из него силы. Ломка, из-за которой он не мог ни уснуть, ни сосредоточиться на контрактах, ни здраво решать поставленные задачи.
Тэхен никогда не считал себя зависимым от секса. Будь то Джиён, будь то Боми – он мог пойти на поводу у омеги, чьи феромоны пробуждали желание и жажду, но никогда не выбирал женщину в зависимости от её либидо. Джиён была менее активна в постели, нежели Боми, которая, судя по всему, считала, что её тело – то, что держит Тэхена.
Возможно, он не любил достаточно. Возможно, он не любил так, как любит сейчас. Возможно, он отказывался признать, что секс может служить нечто большим, чем обычным способом выпустить пар или хорошо расслабиться.
С появлением истинной всё изменилось.
Принимай он таблетки, держи он расстояние, утопай он в работе – бесполезно.
Стоило ему лишь взглянуть на неё, лишь уловить крошечные нотки её запаха, лишь ненароком коснуться её плеча своим – у него ехала крыша.
Хуже и тяжелее всего давались дни, когда она выряжалась в розовое.
Как, блять, и сегодня.
Тэхен не покупал ей это платье. Элегантное, в пастельно-розовом оттенке. Без бретелек, корсетного типа, плавно подчеркивающий фигуру. Юбка мягкими волнами спадает в самый низ, до щиколоток, напоминая распустившийся бутон розы. Белые туфли-босоножки на небольшом каблуке, уши украшают серьги-подвески тонкой, вытянутой формой. На шее – тонкая цепочка с небольшим кулоном, изящным и ненавязчивым, придающим её облику утонченности. Густые, черные волосы, что вьются ближе к кончикам, обрамляли её лицо и падали на открытую ключицу.
Нари стояла у машины Тэхена, скрестив руки на груди, пока Вуджин что-то показывал ей и водителю на своей Нинтендо.
Хорошо, что она не подняла взгляд, не увидела, как скулы Тэхена напряглись, как у него дернулся кадык, и как его ладонь крепко сжала ключи от машины.
Но она услышала тонкий запах лайма, который выделялся хоть и не с той же скоростью, с какой он распространяется во время её течки, но с не меньшей интенсивностью.
Кола не вырывается из неё так же, как и раньше. Нари учится контролировать себя, принимает все прописанные препараты, относится с ответственностью с обретенному типу омеги. Не приходит к Тэхену посреди ночи, не соблазняет его за столом, не издевается над ним, пока ходит в закрытых пижамах или длинных халатах.
До непривычного послушная и кроткая.
Настолько, что не реагирует на очевидное желание Тэхена, не отвлекается от разговора с Вуджином и не поддается влиянию лайма.
Нари увидят остальные. На Нари будут глазеть, будут о ней спрашивать. Нари начнут интересоваться, не зная и даже не подозревая, кому она принадлежит.
Тэхену это не нравится.
Никто не достоин её. Нари – слишком очаровательна, слишком хороша и прекрасна для всех, кто переступит порог аукциона. Старые извращенцы, тупоголовые молокососы, завистливые суки – все они увидят её, и не будут говорить о ней, как об «омеге мистера Кима», но как о «дочери мистера Кима».
Тэхен теряет голову. Нельзя. Нельзя срываться.
Никто её не получит.
— Вы готовы? — спрашивает, подходя к детям и снимая машину с сигнализации.
Нари с Вуджином кивают, занимают задние места. Водитель вежливо кланяется, принимает ключи. Тэхен садится на переднее пассажирское, пристегиваясь и диктуя адрес шоферу, который тут же вбивает его в навигаторе.
— Повторите, что мы с вами вчера обсуждали, — вздыхает Тэхена, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей.
— Не есть и не пить с чужих рук, — говорит Вуджин.
— Не разговаривать с чужими дольше двадцати минут, — продолжает Нари.
— Не вестись на провокации.
— Не отвечать на личные вопросы.
— Держаться вместе.
— Всегда быть в поле твоего зрения.
— Верно, — выдыхает Тэхен. — Молодцы. Если возникнут проблемы – сразу ко мне, ясно?
— Да.
— Да, пап.
— Не стесняйтесь обращаться к Хосоку или Джину. До аукциона, мы будет в зале ожидания, — объясняет Тэхен, вспомнив, что не рассказывал детям, как всё происходит. — На аукционе вы будете сидеть рядом со мной. После – мы уедем. Большинство останутся, чтобы выпить и обсудить итоги торгов, но я не намерен задерживаться.
— Из-за нас? — неожиданно уточняет Вуджин.
— Да. Вам там не место.
— А ты… будешь что-то покупать на аукционе? — интересуется Нари, и в её голосе проскакивает что-то странное, что-то, что заставляет Тэхена столкнуться с её взглядом через боковое зеркало.
— А вы хотите?
— Там не будет ничего интересного, — хмуро отвечает Вуджин. — Картины, скульптуры, всякая ювелирка… папа же рассказывал. Скукота. Если бы там было что-то из, например, Зельды…
— …или необычные куклы, — бормочет Нари, но Тэхен слышит.
— Да! Даже куклы интереснее, чем статуя какого-то коня или голого чувака.
Тэхен кратко улыбается. Шофер тоже хихикает.
— Мне нужно учавствовать в аукционе. Вместо того, чтобы покупать что-то себе, давайте я куплю что-то вам.
— А можно просто мак на ужин? — драматично вздыхает Вуджин.
— Можно и то, и другое, — жмет плечами Тэхен.
— А там будут еще чьи-то отпрыски? — спрашивает Нари.
— Да, будут. Немного, но будут.
— Уверена, они там все те еще занозы в заднице.
— Нари, — мягко упрекает Тэхен.
— Что? У меня тут рядом сидит такая.
— Нари! — обиженно вскрикивает Вуджин. — Ты сама как заноза в заднице, ясно?
— Хоть бы что-то своё придумал, — фыркает Нари в ответ, наверняка глубоко в душе наслаждаясь издевками над братом.
— Я – не заноза в заднице. Я отличаюсь от других детей. Я – умнее и лучше.
Нари прыскает от смеха, Тэхен посмеивается в кулак, а водитель широко улыбается.
Дети продолжают спорить и шутить друг на другом, в некоторой степени разбавляя обстановку. Слушать их невинные колкости и звонкий смех немного необычно после месяца неустанных проблем. Тэхен должен был бы сконцентрироваться на предстоящем аукционе, встречах и бесполезных дискуссий, но вниманием он обращался к Нари с Вуджином.
Верно. Он всё еще отец, и он всё еще заботится о них. Скандалы с сыном или истинная связь с дочерью – ничто не помешает ему остаться рядом с ними. Тэхен примет на себя упреки, выдержит обиды, но не допустит разрушений.
Неизвестно, что может произойти на аукционе, но он докажет, что дети для него важны не меньше компании.
Водитель высаживает у главного входа, сообщая, что заедет через три часа, но Тэхен уговаривает его ехать домой и не беспокоиться. Вызвать такси – не проблема. К тому же, неизвестно, задержаться они или нет. Тэхен надеется, что они зайдут и выйдут, не натыкаясь на нежеланных лиц.
Но не может всё быть настолько просто.
У здания припаркованы машины, которые вызывают у Вуджина упоительный восторг. Он указывает пальцем на красную Ламборгини, на черную Феррари и на синюю Мазерати, рассказывая сестре про величие итальянских авто класса «люкс».
— Жук Фольксваген всё равно лучше, — жмет плечами не впечатленная Нари.
— Да что ты прицепилась к тому жуку? — кривится Вуджин. — Это же кукольная машина.
— Она очень симпатичная, — скрестив руки на груди, хмурится Нари. — Небольшая и вместительная.
— Детская.
— Милая.
— Смешная.
— Забавная.
— Ты ничего не понимаешь в машинах, — сдается Вуджин.
— Ты ничего не понимает в эстетике, — фыркает Нари.
— Дети, — Тэхен тяжело вздыхает, прерывая их споры. — Прежде, чем войти, я попрошу вас еще об одном: не выключайте свои телефоны и не ставьте на беззвучный режим. Хорошо?
— Да.
— Да, пап.
Подарив детям улыбку, он разворачивается, кивает портье, на что тот вежливо кланяется и отворяет массивные двери, пропуская семейство Ким внутрь.
Первое, что их встречает – негромкий, импровизационный джаз. В воздухе витает аромат алкоголя, древесные ноты полированного паркета и свежесрезанных цветов в вазах у высоких колонн. Пол устелен коврами глубоких винных оттенков, их ворс приятно глушит шаги. Высокие потолки, хрустальные люстры, живописные картины на стенах. Люди рассредоточены небольшими группами – кто-то сплетничает под видом вежливых бесед, кто-то молча изучает каталог лотов, кто-то попивает шампанское, взятое с подносов бродящих по залу официантов.
Тэхена окликают сотрудники в красных костюмах и белых перчатках. Они просят подтвердить личность и пройти регистрацию. Заполнив данные, Тэхен получает пластиковый номер «17», который он прикрепляет на кисти, чтобы он не потерялся.
На подобных мероприятиях потеря контроля над своими феромонами считается дурным тоном, но стоило Тэхену ступить глубже в толпу вместе со своими детьми, как терпкий, горячий аромат коснулся его носа.
Ожидаемо.
Разговоры сбиваются на полуслове, кто-то украдкой косится через плечо. Взгляды, что Тэхен ловил на себе и своих детях, совершенно разные, но содержащие в себе кое-что общее: восхищение, любопытство и, конечно же, зависть.
Тошно, противно, мерзко.
Чем глубже они продвигаются по залу, тем лучше Тэхен улавливает негромкий шепот, что доносится со всех сторон.
— Какие красивые дети у мистера Кима.
— Прелестная девочка! Сколько ей? Это его родная дочь?
— Парень очень похож на отца. Вылитый молодой мистер Ким.
— Он развелся недавно, да?
— Он неженат?
Хочу отсосать ему.
Тэхен резко останавливается, хмурится и разворачивается, в упор смотря на Нари. Голос, что липким эхом прозвучал у него в голове, нельзя спутать с отвратным шелестом корыстных зевак. Тэхену плевать на то, что о нем говорят люди, но не плевать на порозовевшие щеки Нари, на её виноватый взгляд, что она прячет, смотря вниз, и на её явное осознание собственной ошибки.
Не поняла, о чем подумала? Забыла, что он может читать её? Желание настолько явное, что Тэхену не пришлось фокусироваться – её влечение коснулось его, как рассыпающиеся в воздухе споры: они не нуждаются в усилии, чтобы проникнуть в его легкие.
Нари ведь даже не выпустила аромата колы.
Тэхен сжимает ладони в карманах пиджака, сохраняя лицо и не реагируя. Всё, что его выдает – дернувшийся кадык.
Вынуждено переключает внимание на Вуджина, который тут же помогает прийти в себя. Он нервничает, волнуется, держится сестры как можно ближе. Не оглядывается по сторонам, но словно на подкорке ощущает, что они – главная тема сегодняшнего вечера.
Вуджину некомфортно, и Тэхен – не единственный, кто это чувствует и видит.
Нари крепко сжимает ладонь брата, притягивая его ближе к себе. Они не глухие. Они слышат, что о них говорят.
Зря Тэхен притащил их сюда.
Официанты отвлекают, предлагая выпить. Тэхен просит стакан виски. Шампанское для него – газированная вода. Детям – апельсиновый сок. Рядом катят небольшую тележку со всевозможными десертами: макаруны, пирожные, конфеты, клубника в шоколаде. Вуджин с Нари сглатывают, когда их взгляд падает на заманчивые лакомства.
— Не стесняйтесь, — мягко говорит Тэхен. — Берите, если хотите.
— Какой отец, Боже, ну какой отец, — тут же доносится сзади. — Я даже не думала, что Тэхен такой заботливый папочка.
— Дети так близки к нему. Милашки. Наверное, им страшно среди нас.
Тэхену не нравится, что Нари с Вуджином – экспонаты, которые интересуют толпу больше, чем ожидаемые лоты предстоящего аукциона. Но, по крайней мере, никто не осмеливается подойти. Видимо, что-то в его стойке отталкивало и предупреждало, что-то в его взгляде настораживало и пугало.
Пусть так и будет. Чем меньше Нари с Вуджином контактируют с чужими, тем лучше.
— Воу-воу-воу, вы только посмотрите на этого молодого джентельмена!
У Хосока привилегии, которыми он беззастенчиво пользуется. Негласно показывает, насколько он близок с Тэхеном и, конечно же, его детьми. О чем омеги вокруг не то, что мечтают, но чего нескрываемо желают.
Умный сукин сын.
Весь в черном, с зализанными волосами и солнечными очками, которые бесполезны в помещении, но которые добавляют Хосому стиля. Пиджак не застегнут, легкая, шелковая блузка открывает его голую грудь и частично дразнит прессом. В классических брюках и туфлях, с неожиданным отсутствием золота и серебра на теле, Хосок, широко расставив руки в стороны, молча восхищался внешним видом младшего Кима.
Вуджин практически сразу расслабился, как только заметил знакомое лицо среди дюжины безликих фигур.
— Спасибо, дядя Хосок.
— Ты растешь, как на дрожжах. А ты… ох, Нари, — он приподнимает очки, чтобы осмотреть ухмыляющуюся, молодую омегу.
— Да, дядя Хосок? — несмотря на громкость и помпезность Хосока, она, подобно брату, облегченно выдохнула.
— Позволите, мисс? — он галантно протягивает руку, чтобы покрутить Нари вокруг своей оси. На неё оглядываются, и Тэхен понимает, что сам неосознанно любуется тем, как её платье плавно поднимается. — Ну красотка!
Если бы вместо Хосока был любой другой альфа, Тэхен бы уже оторвал ему руки. Но он позволяет другу разбавить атмосферу и помочь детям приспособиться к окружению. В отличие от Хосока, Тэхен вынужден быть начеку и не может позволить себе свободно касаться ни Вуджина, ни, особенно, Нари.
Частично, он даже завидует.
— Благодарю, — Нари подыгрывает – делает реверанс, пытаясь не засмеяться.
— Никогда не завидовал вашему папке, но теперь начинаю, — фыркает Хосок, закидывая руки на плечи Нари и Вуджину и вставая между ними. — Мне бы таких пиздюков.
— Хосок, — тяжело вздыхает Тэхен.
— Детей-детей, окей, хорошо. Боже, — он закатывает глаза, смотрит на Нари с Вуджином, кивая в сторону их отца. — Зануда, скажите?
— Да тут в принципе тухло, — бормочет Вуджин, чем приятно удивляет Хосока.
— Но десерты вкусные, — кивает Нари.
— Хотите, дядя Хосок вас по-настоящему развлечет? М?
— А как? — интересуется Вуджин.
— Тут есть одна ахуенная шту-…
— Хосок, — отчетливо повторяет Тэхен.
— То есть, очень классная штука. Игровой автомат!
— О, нет, — театрально вздыхает Нари. — Дядя Хосок, Вы, что, игроман?
— Милая моя, я бросал кубики еще до того, как научился ходить, и всегда выбрасывал заветную семерку.
— Это правда?!
— Вуджин. Нет, конечно, — ухмыляется Нари, на что Хосок обиженно щелкает языком.
— Мисс, попрошу не быть снобом, как ваш душнила-отец. Ну ладно, пойдемте. Что тут тухнуть, так? Среди этих стариканов.
— Дядя Хосок, но Вы же тоже старикан, — продолжает язвить Нари, чем не может не вызвать несколько гордую ухмылку у Тэхена.
— Как ты смеешь? — мотает головой Хосок, но всё равно продолжает вести их в соседнюю залу. — Обязательно скажу твоему папе, чтобы неделю была без сладкого.
Сначала Тэхен не замечает, но потом постепенно до него доходит: Хосок куда-то спешил. Обычно, он бы остался поболтать, привлек бы внимание всех и каждого, устроив шоу одного актера. Но вместо пытливых взглядов, которыми он буквально живет, он неожиданно удалился как можно дальше от центра и толпы.
— Иногда, он меня раздражает. Но иногда, я им восхищаюсь.
Появление Джина столь же внезапное, сколько и торопливое исчезновение Хосока.
В костюме-тройке насыщенного цвета спелой вишни, с профессиональной укладкой и выглядывающей из-под жилета ключицей. Была на нем рубашка или нет – Тэхен не мог сказать наверняка. Черные, лакированные туфли схожие с обувью Хосока.
Если бы не семейство Ким – Джин был бы сенсацией сегодняшнего вечера.
— Вы вместе приехали? — спрашивает Тэхен.
— Нет. Я был уверен, что он опоздает.
К ним подходит официант с заказанными напитками. Тэхен забирает свой стакан виски и просит отнести сок Нари с Вуджином, которые должны быть в районе игровых автоматов. Вежливо кивнув, парень удаляется.
— Полковник здесь, — тихо сообщает Джин, наклоняясь чуть ближе к застывшему Тэхену.
— Полковник? — хмурится, переспрашивая и сталкиваясь взглядами с другом. — Генерал пригласил нас, а не…
— Я знаю. Но у него не вышло. Поэтому, вместо него прибыл полковник Су. С любовницей. Изъявил необыкновенное желание встретиться с тобой и… с твоими детьми.
Мразь.
Вонючая мразь.
Если бы Тэхен знал, что вместо генерала Вонга прибудет этот кусок дерьма, он бы ни за что не привел сюда ни Нари, ни Вуджина. Он прекрасно помнит, что полковник говорил о его дочери, и он всё еще жалеет, что Джин вытащил его из клуба до того, как его феромоны бы убили этого сукина сына.
— Ты сказал ему, что я буду с детьми? — мрачно спрашивает Тэхен.
— Даже если бы я не сказал – он же не слепой, — кривится Джин, засовывая руки в карманы брюк.
Замечательно.
— Я отправляю детей домой.
— Нет, — Джин хватает Тэхена за локоть до того, как он уйдет. — Рано.
— Ты забыл, что он…
— Не забыл. Но он трезвый, и он наш важный клиент, Тэхен, — хмурится Джин. — Возьми себя в руки. Никто не тронет твою Нари и твоего Вуджина.
Откуда он знает? Откуда он, блять, знает, что эта дрянь не полезет своими жирными, потными, мерзкими пальцами к его детям? Вседозволенность полковника раздражает. Он приперся на аукцион не со своей женой и детьми, но со своей любовницей.
Лицемерное ничтожество.
Тэхен должен был бы вытирать о него ноги, но полковника оберегает их подписанный контракт на несколько миллионов долларов.
— Где он сидит в зале? — холодно спрашивает Тэхен, выпивая стакан виски до дна.
— Далеко от тебя, не беспокойся.
— Хорошо, — выдыхает, облизывая губы и чувствуя приятную дозу алкоголя. Недолго думая, он понимает, что ему не справиться в одиночку. — Джин, могу ли я попросить тебя об одолжении?
— Конечно.
— Не отходи от меня, пока я буду с полковником.
Джин не удивлен просьбе.
— Я и не планировал. Мы обсуждали это с Хосоком. Он поэтому и отвел Нари с Вуд-…
— Тэхен! Ну наконец-то! Проще найти иголку в стоге сена, чем застать тебя!
Всё такая же отвратительная, жирная и уродская туша.
Тэхен редко встречается с клиентами, с которыми уже была заключена сделка. Ими, обычно, занимаются отделы по поддержке и мелкие сотрудники. У главы компании другие задачи – поиск новых источников, изучение рынка и поддержка общего имиджа.
В последний раз, когда он встречался с полковником, он чуть его не убил.
Но Тэхен не владел бы целой корпорацией, если бы не его профессионализм и умение держать лицо даже в ситуациях, близких к коллапсу. Контроль над эмоциями и феромонами остался прежним. Нари рядом нет, Вуджина – тоже. Ничто его не отвлекает, и он может перейти в режим не заботливого и чуткого отца, но конструктивного и компетентного СЕО.
— Здравствуйте, полковник Су, — вежливо здоровается Тэхен, кивая в знак приветствия.
— Столько не виделись! — восклицает полковник скорее с печалью, нежели с возмущением. — А где твои детки-то? Все только о них и говорят.
Тэхен крепче сжимает пустой стакан.
Вот так сразу?
Не обсудить поставки, не распланировать дальнейший бюджет, не поделиться выгодными данными.
Дети.
Какое нахуй ему дело, где дети Тэхена?
— Они отошли, но они скоро будут, — отвечает прежним, прагматичным тоном.
Не сразу, но он замечает рядом с полковником женщину… нет, девушку, моложе Тэхена лет на пять-семь. Невысокого роста блондинка с длинными волосами, что волнами падали на её открытые плечи. Всё натуральное, что, наверняка, и подкупило полковника – большая грудь, острые скулы, пухлые губы и очаровательная улыбка. Красное, облегающие платье с острым разрезом на бедре, туфли на небольшом каблуке, острый маникюр и четко различимый запах яблочного сока.
Они еще не познакомились, но она уже флиртует с Тэхеном с помощью феромонов?
— Не представишь нас? — певчим голоском просит полковника омега, на что тот поспешно кивает.
— Да-да. Тэхен, знакомься – Минсо. Минсо, это – Ким Тэхен, мой деловой партнер.
— Такой молодой, — улыбается омега, протягивая ладонь тыльной стороной. — Приятно познакомиться, мистер Ким.
— Взаимно, — кратко улыбается Тэхен, но даже не шевелиться.
Минсо медленно убирает руку, задумчиво мыча. Старательно пытается заманить сладким запахом яблока, но Тэхен не реагирует, совершенно. Всё, как и рассказывал альфолог – феромоны омег не действуют так, как хотелось бы омегам.
Полковник даже не замечает, не чувствует, что его любовница кокетничает с Тэхеном. Он зациклен на другом – оглядывается вокруг, сканируя посетителей.
Ищет.
Нужно выдавить ему глаза.
Минсо удивленно вскидывает брови. Понимает, что ничего не работает, что что-то не пускает к Тэхену так, как к другим альфам. Она задумчиво окидывает его взглядом, затем дергает полковника за руку, чтобы он наклонился, и что-то ему шепчет.
Джин, что всё это время молча стоял рядом, вдруг косится на друга.
Полковник Су хмурится, смотря на Тэхена, но не успевает ничего сказать или же спросить – аукционист объявляет о начале аукциона и приглашает всех в основную залу.
Люди начнут понимать, что у Тэхена кто-то есть, но никто не догадается, пока на его коже нет остатков её запаха. Они не принюхиваются к Нари, но стараются понять, нашел ли себе кого-то дважды разведенный Тэхен или всё еще находится в поисках.
В любом случае, его бы и без истинной никто здесь не привлек.
Хосок возвращается вместе с Вуджином и Нари. Тэхен замечает легкую перемену в настроении детей: один довольный, вторая – расстроенная.
Учитывая их азартный дух, Вуджин выигрывал, а Нари с печалью проигрывала.
Прежде, чем уйти, Хосок обещает детям, что они еще встретятся. Он хватает Джина, забирает полковника с Минсо, которые не успели даже взглянуть на Нари с Вуджином, и тащит их в начало второго ряда, громко вещая о готовности скупить все лоты на аукционе. Он разговаривает полковника с его любовницей, пока Джин указывает на их места.
Неужели даже у такого черствого и самовлюбленного говнюка, как Хосок, тоже есть сердце?
Видимо, даже он не может устоять перед очарованием Вуджина и шармом Нари.
Тэхен занимает место посредине ряда, Нари садится рядом, Вуджин возле неё. С другой стороны от Тэхена двое мужчин, которые больше заинтересованы аукционом, нежели семейством Ким. Спереди пожилая пара, мужчина с женой и дочерью, а сзади – трое омег, которым хватает наглости шептаться о Тэхене, находясь меньше, чем в двух метрах от него.
Как же он устал.
Перед началом, официанты ходят между рядов, предлагая напитки. Тэхен тут же просит стакан виски, дети отрицательно мотают головой. Хосок просит чистый ром, Джин – виски, полковник Су – что-то с водкой, а его любовница с удовольствием берет бокал шампанского.
Нари с Вуджином продолжают обсуждать игровые автоматы. Тэхен слушает, но не вслушивается. Главное, чтобы они не скучали и не испытывали повышенную тревогу из-за всеобщего внимания. Если полковник и успеет их словить до ухода, то вездесущий шепот покажется им безобидным шумом.
Он же может трогать их.
Он же может попробовать прикоснуться к Нари.
Тэхен вздрагивает, когда чувствует её колено – легкое, как будто случайно прижалась, как будто не хотела. Нари тут же отстраняется, словно боится выдать себя. Она не смотрит на Тэхена, но о чем-то тихо перешептывается с Вуджином. Пальцы сложены замком на её ногах, она нервно трет большим свои костяшки. Плечо её не так далеко. Открытое, голое. Тэхен хочет облокотиться, хочет прижаться плотнее, не стесняясь окружения и не боясь внимания.
Он весь на взводе.
Он способен сам со всем справиться: напряжение в мышцах, сжимающая виски головная боль, даже гнев, что пылает и пожирает.
Но её запах мог бы расслабить. Но её поцелуи могли бы успокоить. Но её объятия могли бы потушить неукротимую злость.
Мало. Тэхену мало Нари. Катастрофически мало.
С каждым днем ему всё труднее соблюдать условия Вуджина – уже не просто тяжело, а невыносимо.
Гул голосов постепенно стихает, шелест каталогов прерывается. На сцене появляется ведущий, приветствуя публику. Он благодарит за посещение, отмечает значимость события, вкратце рассказывает о лотах и, после недолгой паузы, представляет первый экспонат – полотно неизвестного художника начала ХХ века, найденное на чердаке старого особняка.
Тэхен ожидал, что ближайшие сорок минут проведет в тишине. Но, к большому удивлению, дети неожиданно начали интересоваться лотами. Они шепотом задавали Тэхену вопросы, вызванные исключительно детским любопытством.
Почему вон тот мужчина готов отдать пятьдесят тысяч долларов за какой-то набор фарфоровой посуды? Кому вообще может быть интересно приобретение дневника малоизвестного поэта Серебряного века? Разве редкий набор марок, выпущенный ограниченным тиражом к открытию Олимпийских игр в Риме в 1960 году – не одна из самых скучных и бесполезных вещей во всем аукционе?
— Это всё какой-то бред. Люди за этот мусор отдают деньги?
— Да, Нари, — шепчет Тэхен. — Здесь большая часть – не обычные люди, но коллекционеры.
— Эм… Дядя Хосок только что купил кожаную, конскую плетку? — она аккуратно указывает пальчиком на номер «69», что держал Хосок.
Тэхен тяжело вздыхает.
— Да.
— Он же не ездит на лошадях, — Вуджин наклоняется ближе, чтобы Тэхен его слышал. — Зачем ему?
Как им объяснить?
Вуджину всего четырнадцать, а Нари – слишком невинна.
Но, к счастью, их отвлекает следующий лот.
— Лот номер тридцать один! — объявляет аукционист, пока двое других выносят деревянную коробку высотой в 50-60 сантиметров. Опустив её на круглый столик, один из сотрудников аккуратно щелкает замочком. — Истинная редкость, дамы и господа. Коллекционная шарнирная кукла ручной работы, созданная в стиле «Лолиты»! Обратите внимание на тончайшую ручную роспись лица и роскошный наряд: пышная юбка из пудрово-розовой ткани, отдаленная кружевом, корсет со шнуровкой и воздушный капор*, — рассказывает аукционист, указывая ладонью на вышеперечисленные черты куклы. — Эта – не просто игрушка, а воплощение элегантности и изящества прошлых эпох, созданная уже покойным мастером, чьи работы – невероятная редкость. Начальная цена – пять тысяч долларов.
В воздух взмывают сразу несколько номеров – «25», «91», «12». Кто-то предлагает десять, кто-то – пятнадцать, кто-то – тридцать. Цена идет всё выше и выше, пока цифра «10» не заявляет:
— Семьдесят пять тысяч долларов.
Полковник. Десятый номер – номер полковника, который Тэхен не замечал ни разу за весь аукцион. Он ничего не покупал, никак не светился. Неужели он специально выжидал эту куклу?
— Тэхен.
Тэхен вздрагивает. Это было очень близко. Он почувствовал её горячее дыхание на своем ухе, от чего по шее побежали знакомые мурашки.
Тэхен смотрит на неё, в её неожиданно блестящие глаза, замечая в ней немую просьбу. У неё сжаты челюсти, брови слегка сведены к переносице, дыхание совсем слегка участилось. Взволнована, смущена, но честна.
— Да? — тихо шепчет Тэхен в ответ.
— Хочу её.
— Куклу?
— Да.
Тэхен не может сдержаться – умиленно улыбается, замечая на её щеках легкий румянец. Нари пристыжено моргает, отворачивается и взглядом следит за взлетающими номерами. Полковник всё еще не уступает, ценник уже достиг ста тысяч, и он продолжает расти.
Нари не спросила, можно ли. Нари не уточнила, хватит ли ему денег. Нари просто сказала, что хочет.
Тэхен не откажет ей. Никогда.
— Двести пятьдесят тысяч долларов.
В зале поднялся оживленный шепот, все обернулись на мистера Кима. Легко догадаться, что ему кукла не нужна – Тэхен редко участвует в аукционах, все присутствующие это знают. Но вот приобрести лот за до глупого большие деньги только ради своей дочери – то, что вынуждает омег заёрзать, а альф нервно прочистить горло.
Полковник Су побледнел то ли от злости, то ли от шока. Тэхен не уверен.
— Двести пятьдесят тысяч раз, двести пятьдесят тысяч два…
— Двести семьдесят тысяч.
— Двести семьдесят господину под номером «10»! Сможет ли кто-…
— Триста пятьдесят тысяч долларов, — неспешно поднимая в воздух номерок, заявляет Тэхен.
— Он сдурел? Отдавать за куклу почти четыреста тысяч! — слышно где-то сбоку.
— У него дочка совсем разбалованная. Она же даже не понимает её ценности, — слышно где-то сзади.
Я безумно хочу отсосать тебе.
Тэхен сглатывает, не реагирует, но чувствует легкую, приторную колу у самого кончика носа.
— Продано! Лот номер тридцать один уходит господину под номером семнадцать! Итак, следующий лот…
— Спасибо, па-па.
Тэхен цыкает. Не смотрит на неё. Не может. Не сейчас.
Если он хотя бы раз вдохнет её запах, если он хотя бы на секунду задержит свой взгляд на её губах, и если, черт возьми, он увидит в её глазах восторженный блеск, предназначенный лишь ему, – Тэхен сломается.
— Зачем тебе эта кукла?
— Хочу. Не завидуй.
— Уж больно мне нужна твоя кукла. Я, в отличие от тебя, уже взрослый маль-…
— Лот номер тридцать три! Игровая приставка Game Boy 1989 года выпуска, одна из первых партий, попрошу заметить. Коробка сохранена, внутри оригинальная инструкция и кассета с игрой Tetris. Для коллекционеров – находка почти мифическая. Начальная цена – десять тысяч долларов.
— Пап-пап-пап! Пожалуйста-пожалуйста!
— Вуджин, зачем тебе эта приставка? Ты же уже взрослый мальчик, — фыркает Нари, передразнивая брата.
— Захлопнись! Пап! Очень-очень хо-….
— Двести тысяч долларов, — бас Тэхена вновь заставляет покупателей оживить возбужденные сплетни.
— Я не ослышалась?
— Опять детскую игрушку покупает. Поразительно.
— И всё из-за каприза его сыночка?
— Им вообще тут не место.
— Двести тысяч раз, двести тысяч два, двести тысяч три… продано! Игровую приставку получает господин под номером семнадцать. Спасибо за Вашу щедрость, мистер Ким.
— Пап, — тихо зовет Вуджин. — Ты – лучший.
Тэхен удивлен. Он не думал, что возможно купить его прощение. Вуджин, как и Нари, никогда не забудет об обидах с помощью материального подношения. Слова, разговоры, чувства – вот, что ему нужно.
И, видимо, помимо всего прочего, Вуджину необходима эта приставка.
— Всё для вас, — глубоко вздыхая, отвечает Тэхен и вновь смотрит на сцену.
Исключая липкие взгляды, гадкий шепот и полковника Су, ходить на аукционы с детьми не так уж и плохо. Тэхен угодил Нари, обрадовал Вуджина. Этого вполне достаточно. Всё-таки, он уже давно не видел, чтобы его сын так радостно смотрел на него, а Нари – так смущалась собственным желаниям.
Осталось незаметно исчезнуть отсюда.
Аукцион окончен. Ведущий просит подойти всех победителей к столу в главной зале для оформления и подтверждения покупки. Тэхен просит Нари с Вуджином поторопиться, и они послушно обгоняют толпу, дабы встать первыми на получение заветных игрушек. Проверка личности, квитанция, чек, оплата через онлайн-банкинг. Сотрудники выдают две коробки после подтвержденного платежа: куклу забирает Нари, приставку – Вуджин. Они слишком счастливы, чтобы обращать внимание на настороженного и поспешного Тэхена, который подталкивает их к выходу, положив ладони детям на спины.
Его имя раздается на весь зал. Сделать вид, что он не услышал, значит проявить неуважение по отношению к полковнику Су. Тэхен никогда не считал его надежным партнером, достойного внимания, но ради прибыли и роста компании он вспоминает, что умеет притворяться.
Всего лишь краткий разговор, и они уйдут.
Прежде, чем обернуться, Тэхен наклоняется к детям, чтобы прошептать:
— Язык за зубами. Держитесь за мной.
Дети замолкают и послушно кивают.
Когда Тэхен разворачивается, натягивая улыбку, то встает перед Нари с Вуджином, загораживая их настолько, насколько это возможно. Но они с любопытством выглядывают из-за него, что не может не заметить пытливый и до безобразия пьяный полковник Су.
Когда он успел наклюкаться?
У полковника перехватывает дыхание. Он останавливается, широко распахнув глаза, совершенно не смотря на Тэхена, но любуясь детьми. Точнее, любуясь Нари. Полковника не интересовал Вуджин – его интересовала девушка, что пряталась за Тэхеном, что прижимала к себе коробку с куклой, которую он так хотел получить, и что так напуганно выглядывала из-за плеча своего отца.
Полковник качнулся вперед, едва заметно, будто тело само потянулось ближе, но он тут же сделал неловкий шаг назад. Минсо, что стояла рядом, вопросительно посматривала на полковника, не до конца понимая, что его так восхитило – она зрелее, выше и аппетитнее, нежели семнадцатилетняя омега.
У Тэхена от злости волосы на затылке встают дыбом, когда он ощущает запах.
Не омеги, но альфы.
Полковник осознанно выпускает феромоны, осознанно пытается завладеть молодой, еще не до конца умеющей управлять запахами Нари, не понимая, что ей всё равно, что она не реагирует на чужих.
Как, блять, он посмел?
Он знает, что ей всего семнадцать. Он прекрасно знает, что дети у Тэхена несовершеннолетние.
— Нари, верно?
И эта свинья считает, что достойна распробовать её имя на своём языке?
Нари не отвечает. Плотнее прижимает к себе коробку, прячется за Тэхеном, что восторгает полковника больше, чем стоило бы.
Тэхен видел, как полковник смотрел на стриптизерш, помнит, с каким голодом он окидывал каждую проходящую мимо омегу, которая хотя бы отдаленно напоминала подростка или ребенка. Но то, как он смотрел на Нари, как он желал Нари – другое, страшное. Взгляд дикий, жаждущий, словно она – главный приз на сегодняшнем аукционе.
Никто еще не позволял себе смотреть на неё так. Ни Тэхен, ни, блять, даже Хосок, который трахает всё, что имеет хотя бы одну дырку. Но полковнику плевать, на кого он смотрит, кого он желает и натурально хочет. Отвратительный запах матча – зеленого, японского чая, что Тэхен прежде еще никогда не ощущал с такой сильной концентрацией в воздухе, вынуждает его выпустить немного лайма, предупреждая и ограждая.
Но полковнику плевать.
Он не злится, что не победил в аукционе. Он не злится, что не может поднять достаточно бабок, хотя работает с Тэхеном, Джином и Хосоком. Он не злится, что уходит с пустыми руками.
Но непослушание Нари на его запах и алкоголь в его крови толкают на необдуманные действия.
— Подойдешь поближе? — хрипит полковник. — Хочу тебя разгля-…
— Вы хотели что-то обсудить с нами, полковник, — хмурится Тэхен и рукой насильно заводит Нари себе за спину.
Вуджин неожиданно встает рядом, ощущая опасность. Хоть он и не чувствует запахов, не способен читать феромоны, но он не глупый и не слепой – пошлый, грязный взгляд полковника, которым он смотрит на его сестру, отвращает.
— Да, — прочищая горло, отвечает полковник, смотря на Тэхена. — Но я не прочь для начала поближе познакомиться с твоими детьми.
— Зачем Вам это?
— Вы ведь хотели обсудить что-то по контракту, верно? — рядом появляется Джин, от которого несет сигаретами. Он поспешно поправляет пиджак, отводит Вуджина подальше и занимает его место.
— Да. Но… я бы хотел, чтобы Нари пошла с нами. Я хочу поближе познакомиться с ней и…
— Нет, — твердо произносит Тэхен.
Его отказ бесит полковника, ведь он привык, что ему вечно угождают из-за выгодного контракта.
— Нет?
— Нет. Нари никуда не пойдет.
— Напомни, — полковник делает шаг, но не больше. — Она же твоя неродная дочь, так? Но ты только что купил ей куклу за триста тысяч долларов.
Какого черта?
Завидует? Злится? К чему это вообще было сказано?
— Что Вас удивляет, полковник? Она – мой ребенок.
— Не твой.
— Полковник Су, Вы переходите на личности, — вмешивается Джин.
Помимо алкоголя, в нем явное неудовлетворение, которое он никак не может получить ни от аукциона, ни от своей вдруг затихшей любовницы. Полковнику нужна Нари, и он сделает всё, лишь бы её получить.
— Тогда… либо мы беседуем вместе с ней, либо я разрываю контракт.
…этот ублюдок еще и самодовольно ухмыляется.
— Вы пьяны, полковни-…
— Разрывай, — тихо говорит Тэхен.
Джин не перечит, хотя в нем ощутимо легкое осуждение. Он тяжело вздыхает, но не уходит – стоит рядом, оказывая тихую поддержку. Возможно, он отчитает Тэхена за его безрассудное и эгоистичное решение, что он принял без совета Джина и Хосока, но ситуация накаляется, и даже он может понять гнев Тэхена.
— Что? — удивляется полковник. — Вот так? Вы потеряете миллионы, если мы разорвем контракт, — он ехидно улыбается, практически смеясь. — И всё из-за какой-то омеги.
— Она – моя дочь. Сомневаюсь, что ты бы позволил другим так же выражаться о своих сыновьях.
— Идиот, — почти плюется и в два шага сокращает расстояние между ними. Тэхен не двигается, но вот Джин подальше отодвигает Нари с Вуджином. — Мои сыновья – альфы, а твоя падчерица – омега. Ты неправильно расставляешь приоритеты.
— Полковник, — устало вздыхает Джин. — Это уже не…
— Помяни моё слово, — подняв указательный палец на Тэхена, не стесняется угрожать полковник. — Когда она припрется к тебе с животом и будет плакаться – ты будешь кусать себе локти, что не отдал её до того, как она еще была рабочей. Омеги в роду – позор. А эта еще и чужая. Думаешь, она добавляет тебе статуса? Хер там. Нет, Тэхен, ты взял себе омегу. Сочную, красивую, аппетитную, но омегу, которая была рождена только для того, чтобы её трахали, — шипит с пренебрежением, не затыкается, воняет. — Ты мог бы на ней рубить бабки…блять, я заплатил бы тебе сто тысяч на месте, лишь бы провести с ней ночь. Но ты, идиот, обходишься с ней, как с дочерью.
…
Вот как?
— Я хочу, чтобы Вы это повторили, — могильно спокойным голосом просит Тэхен. — Сколько за одну ночь с Нари?
Полковник удивленно дергает бровями, отшатывается. Не до конца понимает, шутит он или нет, но жестокое безразличие на лице Тэхена подсказывает ему, что он убедил его.
— Сто ты-… ст-… сто…
Кашель немного мешает ему говорить дальше.
— Я не слышу. Сколько? — повторяет Тэхен.
— Блять, ублюд-… — он резко падает на колени, задыхаясь. — Ублюдок!
Тэхен медленно подходит к нему, садится на корточки, чтобы быть как можно ближе. Феромоны доминирующего альфы заполняют полковника, проникая в его ноздри, в его легкие, вызывая резкие кровотечения. Обычно, Тэхен сдерживается, редко позволяет себе снимать цепь и кусать, но у него попросту не осталось выхода.
Он устал.
Он устал выслушивать и молча принимать.
Люди вокруг застыли, не двигаясь. Альфы пытались покинуть территорию, омеги – дрожали от страха. Выпускать феромоны на мероприятиях считается дурным тоном, да, но и оскорблять дочь Тэхена при всех – непростительно.
Полковник Су сам виноват, что остановил его, что не отпустил. Ничего бы не было. Оставил бы в покое и его, и детей – не валялся бы сейчас на полу, как кусок мяса, и не задыхался бы, как живой мертвец.
Тэхен не касается, но смотрит, наблюдает, давит феромонами. Никто к нему не подходит – боятся.
— Еще раз ты, выблядок, посмеешь не уважить мою дочь – я сделаю так, что ни тебя, ни твоих сыновей не останется в живых. Усёк?
— Т-ты…
— Я могу сделать так, что твоих отпрысков будут пускать по кругу. За деньги. Я могу сделать так, что ты будешь в первом ряду. Первый сын, второй сын… сколько их у тебя? — фыркает Тэхен. — Я могу срубить бабок на них.
Полковник начинает кашлять кровью, сосуды в глазах лопаются, он не может говорить, но всё еще слышит.
— Тэхен. Хватит.
Джин. Опять. Останавливает, положив ладонь на плечо и прижав вторую к носу. Он и еще несколько альф с доминирующим геном способны вынести запах Тэхена, но никто не осмеливается подойти к нему настолько близко.
Ладно. Убийство при таком количестве людей не пойдет на пользу.
Тэхен встает, убирает феромоны и с жалостью смотрит на то, как полковник жадно хватает воздух ртом и перекатывается на бок. Всё еще не может ничего сказать, дрожит, как мокрая псина, и практически плачет. Еще бы чуть-чуть и, может, Тэхен бы выдавил из него ведро слез.
Оборачиваясь, он был готов к тому, что увидит страх в глазах своих детей.
Но они попросту застыли, шокировано смотря то на полковника, то на Тэхена, плотно прижимая к себе выигранные лоты.
В Вуджине ощущалось что-то, схожее с восхищением, но и, в то же время, с ужасом.
В Нари проскользнула яркая вспышка колы, которая она с трудом взяла под контроль.
Мягко улыбнувшись, Тэхен подходит к детям.
— Идем. Нас ждет такси.
Люди молча провожают их взглядами, но никто не спешит на помощь полковнику.
Дети запрыгивают в машину.
— Тэхен! — зовет Джин, успевая догнать друга до того, как он сядет на переднее пассажирское.
— Да?
— Минутку выделишь?
Тэхен наклоняется к таксисту, просит подождать и дает ему наличными его дневную выручку. Водитель с легкостью соглашается и глушит машину. Захлопнув дверь, Тэхен поворачивается к поразительно спокойному Джину.
Даже ругаться не будет?
— Ты же понимаешь, что нашему контракту крышка?
— Понимаю. А ты?
Джин тяжело вздыхает. Не спорит. Достает сигарету, подпаливает зажигалкой и делает глубокую затяжку.
— Я согласен, что… что работать с ним невозможно.
— Рад, что тут мы сошлись, — фыркает Тэхен, скрещивая руки на груди и облокачиваясь спиной о машину.
— Но ты… продемонстрировал себя во всей своей красе. Не знаю, хорошо это или плохо – завтра покажет, — бормочет Джин, делает еще две затяжки. — Хорошо выступил. Хосок бы похвалил, но… но, после аукциона, он пошел в туалет с какой-то омегой, — он облизывает губы, не ждет ответа. Джин смотрит на Тэхена пронзительно, неотрывно. — Я не дурак. Хосок, может, и не заметил, но от меня ты не скроешь.
Тэхен не напрягается, но хмурится.
— О чем ты?
Джин виновато улыбается, взглядом скользит к машине, туда, где сидит Нари. Затем, он вновь смотрит на своего друга, щурясь и изучая.
— Она источает запах, но я ведь не хочу её, — объясняет Джин, и с каждым словом Тэхен меняется в лице. — Ты источаешь, но я не чувствую в тебе конкурента. Вряд ли это совпадение после того, как ты исчез на целую неделю, пока у Нари была течка.
Блять.
Тэхен забывает, что Джин намного умнее его.
Но он не пугается, лишь настораживается.
— Никто не должен знать.
— Я никому и не скажу. Главное, чтобы Хосок не прознал, а то тогда узнает весь Сеул, — ухмыляется Джин, докуривая и растирая подошвой бычок по тротуару. — Ты пометил её?
Тэхен тяжело вздыхает. Джин понял, что у него был секс с Нари, но не понял главного?
— Мы – истинные.
Джин застывает.
Джина трудно чем-то удивить.
— Пиздец.
Еще труднее заставить его материться.
— Я поэтому и пришел к ней, когда у неё была течка. Я слышал её, как она зовет меня.
Джин широко распахивает глаза, смотря на Тэхена, чуть приоткрывает рот, но тут же его закрывает. Растеряно моргает, даже не зная, что сказать, что посоветовать, как поддержать. Он трет ладонью челюсть, второй упираясь в бедро, и шумно вздыхает.
— Твою мать… Вуджин знает?
— Да.
Джин практически перестает дышать от шока.
— И?
— Джин. Мы можем потом об этом поговорить? — устало просит Тэхен.
Не отказывает. Прекрасно понимает, что вечер выдался тяжелым.
— Да. Да… можем.
— Спасибо, — кивает Тэхен и садится в машину.
Вуджин опускает окно, чтобы попрощаться с дядей Джином. Нари наклоняется и тоже машет на прощание. Водитель отъезжает от обочины и молча везет их по указанному адресу.
Дети ничего не говорят. Они ничего не спрашивают. Не боятся, хотя в них ощущается интерес, любопытство.
Тэхен надеялся, что они никогда не увидят эту его сторону. Первобытную, бешеную, неукротимую. В скандалах с Джиён и Боми он могу выпустить феромоны, чтобы управлять омегами. Джиён видела, как он убил с помощью запаха. Боми повезло больше.
Заговорят ли они с ним завтра?
По приезду домой, Тэхен отправляется к себе в комнату, чтобы умыться холодной водой и снять с себя пиджак с ремнем. Рядом с раковиной стоят таблетки, которые он принял перед выездом. Помогли ли они ему хоть чем-то? Если бы не они, то всё было бы хуже?
Стоит ли принять еще одну?
Нет, лучше выпить.
Тэхен спускается обратно, замечая, что детей уже нет. Они, наверняка, отправились к себе в комнаты. Напуганные, измученные, голодные. В холодильнике чего-то не хватает… кажется, пиццы. Разогрели и решили не появляться на глазах у страшного Тэхена?
Он тихо смеется.
Всё больше и больше из принца превращается в чудовище.
Налив себе стакан виски, он садится на диван, устало выдыхая. Широко раздвинув ноги, закинув ладонь на спинку и откинувшись назад, Тэхен расслабляется, радуясь тишине и покою. Никакого шепота, никаких взглядов, никакой вони…
Тэхен принюхивается.
Не показалось.
Нари спускается по ступенькам очень тихо, но аромат колы распространяется по всему дому очень быстро. Весь вечер сдерживалась. Такая умничка. Нари всё еще не переоделась, но завязала волосы в высокий хвост, чтобы они ей не мешали. Не заходя в гостиную, она стояла, облокотившись рукой о стену, и молча смотрела на Тэхена.
Три стакана виски и резкое выделение феромонов вынуждают менее трезво оценивать ситуацию.
— Нари?
— Тэхен?
— Что-то нужно?
Нари не отвечает, но медленно подходит и осторожно садится рядом на диван. Ничего не спрашивая и не сообщая, она вытягивает свои ноги, укладывая голые стопы на колено Тэхена. Двигает пальчиками, откидывается подлокотник и наклоняет голову.
— Помни мне ноги. Устали после каблуков.
Нари делает всё лишь хуже.
— Почему я должен это делать? — фыркает, но, всё же, сжимает ладонью её стопу, большим пальцем надавливая на мышцы.
— Потому что ты – мой отец.
Уточнее, но не вопрос.
— Хорошо.
Тэхен опускает стакан с виски на столик. Заведомо понимает, к чему невинный массаж может привести, но, неожиданно, его это ни капли не волнует.
Ступни Нари лежат расслабленно, когда Тэхен поглаживает их ладонями, чтобы разогреть кожу. Движения плавные, медленные, от пальцев к пятке и обратно. Большими пальцами он давит на своды стопы – мягко, но уверенно, чтобы снять напряжение. Круговыми движениями проводит по подушечкам, затем по пятке, разминая каждый доступный участок. Тэхен массажирует с заботой и желанием угодить, но неосознанно жаждет услышать вовсе не одобрение или благодарность, но…
— М-м-м, да, вот так.
…но сладкий стон, по которому он так скучал.
— Нравится?
— Да.
Спит ли Вуджин? Может ли Тэхен украсть Нари на одну ночь? Заметит ли он?
Хочет, жаждет.
— Да. Вуджин уже спит, — фыркает Нари, немного пугая ответом.
— Но вдруг он проснется? — тихо спрашивает Тэхен, перемещаясь на щиколотки.
— А вдруг – нет?
Тэхен застывает, поднимает взгляд с её ножек на её личико. Щеки слегка красные, взгляд потемневший, а запах… блять, этот запах.
Может ли Тэхен сорваться?
Может ли он быть неосторожным?
Может ли он нарушить правила всего на одну ночь?
— Ты не боишься меня? — хрипит, поглаживая икры Нари, мягко массируя её голень, которая когда-то была сломана.
— Почему я должна тебя бояться? Из-за полковника?
— Да.
Нари ухмыляется, резко встает и перемещается ближе – нагло усаживается на Тэхена, широко раздвинув ноги. У него дыхание на секунду обрывается, когда руки касаются её тела сквозь нежное, розовое платье.
— Ты ведь поступил так, как и любой другой отец – защитил честь своей дочери, — она фыркает, обхватывает его лицо ладонями, чтобы посмотреть в его глаза. — Если я попрошу тебя, ты убьешь его?
Отвечает, не думая и не понимая:
— Да.
Нари вздрагивает, удивленно дергает бровями, но затем смеется.
— Ты – ненормальный. Я ведь шучу.
— А я – нет, — хмурится, крепче обнимая за талию и плотнее притягивая к себе. — Нари, меня бесит, что они смотрят на тебя, хотят тебя, говорят о тебе. Он посмел опорочить тебя, осквернить… мою омегу.
Нари закусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку. Ладонями упирается о спинку дивана, чтобы поудобнее усесться. Тэхен сглатывает, когда чувствует, как она прижимается к его паху, как её дыхание касается его щек и губ.
— Ты никогда не злился на меня.
— К чему это ты?
— Я никогда не видела тебя таким злым, — задумчиво шепчет, рассматривая лицо Тэхена так, будто она видит его впервые. — Когда мой отец гулял со мной в парке, когда мы вернулись с катка и застукали маму с мужчиной – тогда ты был… недовольным, но не яростным. Сегодня, как мне показалось, ты сорвался.
Тэхен выдыхает, ощущая себя неожиданно голым и слишком очевидным перед ней. Необдуманно тянется к её шее, чтобы вдохнуть запаха, чтобы воздушно коснуться губами метки, что скрывается под тональным кремом. Ладонями скользит по её талии то вверх, то вниз, мягко сжимая.
— Я слишком долго не целовал тебя, не касался тебя… не ел тебя, — рвано выдыхает и целует линию челюсти.
— Ты на работе такой же? — продолжает допрашивать, но одновременно откидывает голову назад для его поцелуев.
— Какой?
— Строгий? Страшный? Сексуальный?
Тэхен сжимает ягодицы, прижимает Нари к себе, чтобы она почувствовала его стояк.
— Тебе понравилось? — хрипит на ухо прежде, чем нежно укусить раковину.
— Не то, чтобы…
Тэхен ухмыляется.
— Нари. Я чувствую тебя. Тебе понравилось наблюдать за тем, как мои феромоны убивают человека?
— Мне понравилось, что тебя боялись.
Тэхен издает нервный смешок, откидывает голову обратно на спинку дивана и закрывает глаза на несколько секунд. В нем алкоголь, в нем жажда, в нем потребность не просто поиграться с Нари, но ощутить её изнутри и выбить из неё несколько оргазмов за один раз.
— Не провоцируй меня.
— Вуджин спит, — напоминает Нари, шепча в губы, как самая настоящая змея. — Я не усну, Тэхен. Знаешь, я уже устала тереться о подушку.
О, Боже.
Тэхен позорно спускал на кафель в ванной, в салфетку у себя на кровати или в туалете у себя в офисе. Каждый раз закрывал глаза, вспоминая её голос, её стоны, её согнутое пополам тело и невинный, греховно-сладостный взгляд.
Тэхен тихо стонет, когда Нари оставляет на его губах воздушный поцелуй.
— Только нам нужно быть как можно тише, — хрипит, продолжая чмокать её.
— Я попробую, — улыбается Нари и затем сладко шепчет: — па-па.
— Маленькая зараза, — рычит Тэхен, подрываясь с дивана и удерживая её на руках.
Сегодня он не отпустит её, пока не насытится этой сладкой, приторной и щипающей колой.
_______
Капор – Детский, а также женский головной убор с завязываемыми под подбородком лентами.
Добавить комментарий