— С Днем Рождения, Нари.
— О, Боже! — Нари прикладывает ладони ко рту, когда выходит на улицу и видит во дворе белый Фольксваген жук.
— Офигеть! — вскрикивает Вуджин и встает рядом с сестрой. — Это машина?! Пап, ты подарил Нари машину?!
Тэхен ухмыляется, засовывая руки в карманы черных брюк. Он окидывает взглядом Фольксваген, новый и чистый, с опущенной крышей и прикрепленным к капоту подарочным розовым бантом. Тэхен не отказывался от идеи с тех самых пор, как Нари его попросила, и ни на секунду не сомневался в покупке.
— Да. Хочешь, тебе тоже подарю?
Вуджин меняется в лице. Он еще не успел полностью принарядиться к празднованию – крик сестры вынудил его тут же выбежать из дома с не до конца высушенными волосами и развязанными галстуком поверх белой рубашки. Тэхен пытается сдержать улыбку, что вызывает в нем сын – ему почти пятнадцать, а удивление всё еще по-детски невинное.
— Хочу. Хочу! Конечно, я хочу!
— Хорошо. Каку-…
— BMW M8 гран купе, темно-синяя, — заученно тараторит Вуджин.
— И за три года ты не передумаешь? — ухмыляется Тэхен.
Вуджин не отвечает. Он задумчиво мычит и отводит взгляд к сестре, которая перепрыгнула через двери Фольксвагена и уселась на водительское место.
Нари совершенно не волнуется о том, что её платье, купленное Тэхеном неделю назад, может помяться. Утонченное, легкое, на тонких бретельках, сшитое под заказ из мягкой ткани приглушенного персикового цвета. Мягкая драпировка и приталенный крой. Изящно, элегантно, не вычурно.
Тэхен давно понял, что он без ума от Нари, когда она носит платья. Неважно, какой длины, неважно, какого пошива. В них она схожа с цветком, с закатом, с весной – со всем прекрасным и хрупким, что пробуждает в Тэхене жизнь.
У неё в гардеробе уже дюжина платьев, количество которых продолжает пополняться. Нари часто говорит, что ей достаточно, что ей больше не нужно, что она сама может выстраивать свой стиль и сама может ходить с подружками по магазинам.
Но как Тэхен может остановить себя?
Сегодня с утра, когда он положил коробку с платьем под её дверь, он ожидал, что Нари ворвется к нему в комнату и откажется надевать то, что хочется ему. Тэхен часто ловил себя на мысли, что он ждет этого момента – момента ядерного взрыва.
Но он всё никак не наступал.
Нари послушно надела платье. Нари вежливо поблагодарила Тэхена за завтраком. Нари несколько раз покрутилась перед ним и Вуджином, спрашивая, точно ли ей подходит по размеру.
Не кроткая, но позволяющая баловать себя. Не протестующая, но принимающая заботу. Не наглая, но намекающая. Нари вела себя покладисто благодаря истинной связи, но она попрежнему оставалась своевольной, неуправляемой и упрямой – верной себе и своему истинному «я».
Раньше, Боми заставляла её надевать покупки Тэхена. Раньше, Нари ненавидела Тэхена. Раньше, она могла выбросить, разорвать или испортить подарки Тэхена, не заботясь о том, сколько денег он потратил, как долго он выбирал и как сильно он расстроился. Пока он не вручил ей коньки, он не знал, что способен вызвать в ней ласковую улыбку и услышать чистосердечное «спасибо».
Тэхену казалось, что это невозможно – приручить её.
Но как только у него это получилось, он почувствовал необыкновенную зависимость. Не как от алкоголя, никотина или психотропных веществ, но как от тепла, что остается на подушке после её сна; как от тишины, где звучит лишь её дыхание; как от легкого прикосновения её пальцев, что оставляют невидимый след на коже. Нари, которая радостно улыбается подарку, которая обнимает его и целует в щеку с искренней благодарностью, которая трусит ключами перед Вуджином, дразня его полученным подарком – природное явление, ради которого Тэхен готов работать день и ночь.
— Ты же даже водить не умеешь! — продолжает возмущаться Вуджин, когда они все возвращаются в дом.
— Сдам на права и буду водить. Что тут сложного? — беззаботно жмет плечами Нари.
— Ты даже мне попробовать не дашь?
— Тебе еще даже пятнадцати нет!
— Скоро будет!
— А восемнадцать когда тебе? — прищурившись и скрестив руки на груди, спрашивает Нари.
Вуджин закатывает глаза.
— …это неважно. Я могу покататься по двору и мне ничего не будет. Пап, не будет же?
Тэхен решает держаться от их грызни подальше. Молча ступает на кухню, проверяя, всё ли он купил из продуктов и достаточно ли будет еды на четырех человек. Никакого алкоголя, хоть он и не против, если Нари немного выпьет со своими подружками.
— Это – моя машина. Я решаю, давать тебе на ней ездить или нет.
— Нари! Это – нечестно! Я – твой младший брат.
— И?
— То, что твоё – моё.
— Чего?! С каких это пор?!
— С тех самых, как у тебя появилась машина!
— Дети, хватит ссориться, — вздыхает Тэхен, оборачиваясь на озлобленную Нари и недовольного Вуджина.
Но, конечно же, они его не слышат.
— Тэхен, скажи ему, что то, что моё – это моё. А то что его – это его. Я же твои вещи не беру!
— Так ты моя старшая сестра, ты и не должна их брать.
— Вуджин! Хватит наглеть!
— И! Вообще-то, я тебе с са-а-амого начала отдавал все-все игрушки, какие ты только хотела.
— Я ничего не хотела.
— Хотела.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Да!
— Дети.
— Тэхен!
— Папа!
— Скажи что-то ему!
— Скажи ей что-то!
Чем они старше, тем больше проблем, хотя Тэхену всегда казалось, что будет наоборот.
Нари с самого детства была трудно управляемым ребенком, который отказывался успокаиваться по чей-то просьбе. Протест и желание доказать свою точку зрения ощущались вызовом, на который её мать отвечала ударами. Наученная стоять за себя до самого конца, Нари не поступалась и не собиралась поступаться даже младшему брату.
Чем Вуджин старше, тем ближе гон. Чем ближе гон, тем больше в нем проявляются черты, которые лучше бы никогда не проявлялись. Лидерство, настойчивость, главенство и, конечно же, желание командовать и желание обладать. Всё то, что Тэхен в себе презирает, передалось Вуджину, и он даже не хочет думать, как доминирующий ген повлияет на его сына.
Неужели он тоже станет эгоистичным альфой, который готов на всё, лишь бы получить то, что он жаждет всей своей корыстной душой?
Пора вспомнить, что Тэхен – родитель.
— Не ссорьтесь, — мягко просит, смотря на детей. — Вуджин, тебе еще нет восемнадцати. Жук водить ты не будешь. Нари, пока не получишь права, за руль не садишься. Вуджин. То, что принадлежит Нари – принадлежит Нари. Она решает, как со своей машиной обходиться. Нари. Не дразни брата.
— Я не дразнила, — хмуро бормочет и отводит взгляд.
— Дразнила, — перечит Вуджин.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Да!
— Я оденусь и вернусь, — тяжело вздыхая, сообщает Тэхен. — Когда я спущусь, чтобы вы оба помирились. Ясно?
Вуджин фыркает и отказывается смотреть на отца. Нари закатывает глаза и недовольно надувает губы. Они оба хотят одного – добиться извинений и выйти победителем из пустого конфликта. Никто не хочет поступаться. Вуджину всё равно, что у сестры сегодня День Рождения, а Нари плевать, что она – старше и, соответственно, должна быть мудрее.
Тэхен начинает понимать всю тяжесть воспитания детей в одиночку.
Но где найти пособие, как растить дочь, с которой он периодически спит, и как наставлять сына, который с трудом его простил?
— Нари? Вуджин?
Они молчат, но затем оба кивают.
— Хорошо.
— Да, пап.
— Накройте на стол. Гости скоро придут, — выдыхает Тэхен и уходит наверх.
Стянув с себя тонкую футболку, он надевает белую, хлопковую рубашку и завязывает черный галстук на шее. Поправляя воротник, щелкая запонками и снимая пиджак с вешалки, Тэхен понимает, что не волнуется за детей. Они всегда мирятся. Нари смогла достучаться до Вуджина полгода назад, когда они признались в истинной связи, а Вуджин с самого детства пытался подружиться с Нари, неустанно надоедая и атакуя безграничным добродушием.
Это всего лишь переходной возраст. После гона Вуджина должно быть проще. После гона всегда легче, как физически, так и морально.
Тэхен горько ухмыляется своему отражению.
Он же не забыл сегодня принять таблетки, да?
Спустившись вниз, Тэхен замечает Сонми с Джиён, которые, видимо, только-только приехали. Они дарили Нари подарки, улыбаясь и поздравляя с Днем Рождения. Тэхен всё еще удивлен, что количество друзей у Нари не меняется. Попрежнему единственные две подружки, с которыми она празднует каждый День Рождения.
Они обе омеги. У Сонми приятный и необычный аромат кленового сиропа, а у Джиён – свежий кофе. Одна чуть выше Нари, вторая – чуть ниже. У них совершенно разные стили. Сонми казалась старше своего возраста из-за строгих брюк, однотонных гольфиков и прямоугольных очков. Джиён же одевалась в широкие джинсы, узкие топики и заплетала длинные волосы в тугие косы. Нари не выделялась на их воне, но дополняла.
Тэхен неожиданно замечает, как Вуджин нервно мнет пальцами рукава пиджака, смотря на девушек. В детстве он искренне радовался их приходу, а теперь в нем проскакивает смущение и поразительная тишина.
Неужели ему кто-то нравится?
— Здравствуйте, мистер Ким! — машет рукой Джиён.
— Добрый день, мистер Ким, — вежливо кивает Сонми.
— Привет, — улыбается Тэхен и подходит ближе. — Добрались без происшествий?
— Нас мой старший брат завез, — сообщает Джиён. — Высадил и уехал. Очень надеюсь, что он не забудет и заберет нас вечером.
— Нари говорила, что вы можете остаться на ночь? — уточняет Тэхен, кидая взгляд на Нари.
— Да, я говорила. Но они не хотят.
— Почему? — неожиданно спрашивает Вуджин, но тут же сам себя пугается. На него смотрят четыре пары глаз, и Тэхен моментально ловит его взволнованный, секундный взгляд, направленный на Джиён. Вуджин прочищает горло и трет ладонью шею. — То есть… мы могли бы играть всю ночь. У нас большой дом и… эм… у нас не скучно.
Нари переглядывается с подружками. Никто не смеется, хотя все понимают, что Вуджин неровно дышит к кому-то из гостей. Тэхен не вмешивается и, признаться, с трудом сдерживает улыбку.
— У меня завтра выступление, — жмет плечами Джиён.
— А у меня занятие с репетитором. У нас скоро же экзамены, Вуджин.
— Да. Да, точно. Нари тоже готовится, — он кивает, пытаясь скрыть разочарованный вздох.
— Они знают, — фыркает Нари.
— Не хочу вас прерывать, но мне нужно ехать, — сообщает Тэхен, вновь смотря на часы. — Я буду на связи, но не уверен, что смогу ответить на звонки.
— Я провожу, — вдруг говорит Нари, впихивая Вуджину пакеты с подарками. — Проведи девочек в гостиную.
Вуджин не может отказать. У него и в мыслях нет возмутиться дополнительному грузу и роли дворецкого. Вуджин только рад остаться наедине с Сонми и Джиён, которые тут же обступают его, тем самым смущая вниманием. Несмотря на то, что он младше одноклассниц Нари на три года, он всё равно выше.
Тэхен обувается, проверяет себя в зеркале и поворачивается к Нари. Не злится и не расстраивается, что он уходит на весь день. Она прекрасно знает о том, что происходит у него на работе.
После аукциона вместо проблем, каких ожидали все, включая Джина и Хосока, акции компании резко взлетели, а количество желающих заключить сделку удвоилось, если не утроилось. Тэхен считает, что демонстрация его благосостояния при покупке куклы и приставки для детей показало людям, насколько Vireon Industries успешны. Джин предполагает, что дело в другом – Тэхен защитил своих детей, наплевав на дорогостоящий контракт; он поставил семью выше денег, что восхитило и впечатлило. Хосок же уверен в том, что многих заманило не поведение Тэхена, а его дети – Нари, на которую, по его словам, заглядывался каждый второй, и Вуджин, о котором шептались даже в отсутствии семейства Ким.
В любом случае, контрактов прибавилось. Тэхен проводил больше времени в офисе, выезжал на встречи, мог работать без выходных. Он не знал, хорошо это или плохо. Хорошо, ведь дела идут вверх, как и счет в банке. Плохо, ведь он стал уделять меньше времени детям.
— Ты сегодня поздно вернешься? — спрашивает Нари, скрещивая руки на груди.
— Попытаюсь не задерживаться, — отвечает Тэхен, засунув руки в карманы брюк. — Джин с Хосоком знают, что у тебя День Рождения.
— Если знают, то могли бы и без тебя провести встречу, — недовольно бормочет Нари.
Тэхен улыбается, кладет ладонь на её волосы. Не взлохмачивает, но гладит – это максимум, на какой он способен в присутствии чужих людей. Неспешно убирает руку, сжимая пальцы в кулак на краткое мгновение, и делает глубокий вдох, ощущая дразнящие капли колы.
Тэхен облизывает губы.
…у стенки, на тумбы, у двери…
…скучаю…
…я прямо сейчас мокрая…
Тэхен шумно выдыхает через нос, хмурится, но не сердится. Нари уже как год является омегой, но ей всё равно периодически бывает трудно уследить не только за собственными желаниями, но и за собственными мыслями. Тэхен даже не пытался её прочитать – она настолько сильно хочет, что заражает и отравляет.
— Нари.
— Прости, — тихо шепчет и опускает взгляд. — Ты… ты сам виноват.
Тэхен улыбается.
— Мне нужно ехать, Нари.
…ты что-то скрываешь…
…я давно не чувствовала твоего запаха…
…ты скучаешь по мне?
— Хорошо.
Тэхен ничего не отвечает. Он не позволяет проникнуть к себе в голову по многим причинам, о которых Нари лучше не знать. Пусть подозревает, пусть сомневается – здесь нет ничего страшного. Намного важнее её безопасность.
— Пиши, если что-то понадобится, — говорит на прощание Тэхен, когда открывает дверь.
— Хорошо, — повторяет Нари и не идет следом, но щелкает верхним и нижним замком.
Тэхен снимает машину с сигнализации, но думает о её щенячих глазках. Тэхен садится за руль, вставлять ключ в замок зажигания, но слышит её тихий, мелодичный голосок. Тэхен пристегивается, нажимает на педаль газа и выезжает за ворота, но вместо дороги он видит перед собой её нежные пальцы, её голые плечи и её розовые губы.
Всё плохо. Всё очень плохо.
Тэхен не целовал её около недели, не обнимал дольше двух недель, а воспоминания с гардеробной не покидают его вот уже какой месяц подряд. Нужда ощутить больше, нежели обыкновенное прикосновение к её мягким волосам становится всё сильнее и сильнее.
Догадывается ли Нари, в чем проблема?
Тэхену повезло, что она занята не меньше. Победа в турнире юниоров, подготовка к экзаменам, выбор университета, тренировки и помощь Вуджину по дому – она пыталась лишить себя отдыха так же, как и Тэхен.
Чем меньше у них свободного времени, тем меньше они думают друг о друге.
Тэхен паркует машину возле больницы. Неторопливо шагает по знакомым коридорам, смотря себе под ноги и засунув ладони в карманы брюк. С ним никто не здоровается, никто на него не оборачивается – никто его не чувствует.
Тэхен стучится в дверь и заходит лишь после разрешения.
— Присаживайтесь, мистер Ким. Спасибо, что нашли время, — говорит альфолог и что-то печатает у себя в компьютере.
Тэхен садится в привычное ему кресло, закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку. Несколько скучающе наблюдает за тем, как доктор неотрывно смотрит в монитор, что-то внимательно читая. Тэхен не нервничал, не волновался, хотя понимал, что внезапная просьба альфолога приехать к нему на внеплановый приём не беспричинна.
— Мистер Ким. Вы ведь смотрели свои анализы, да?
Когда он их сдавал? Он уже и не помнит.
— Нет.
— Я так и думал, — выдыхает доктор и откидывается на спинку стула на колесиках. Он устало трет глаза, пытаясь придумать, с чего бы начать. — Мистер Ким, Вы больше не можете оттягивать гон.
Тэхен хмурится, ощутимо напрягается.
— Но Вы сказали…
— …что блокаторы безопасные, да, — кивает альфолог и наклоняется ближе к столу. — Мистер Ким, пожалуйста, скажите честно. Сколько таблеток за раз Вы принимали?
Тэхен отвечает, но не сразу.
— Две.
— Но я же назначил вам по одной в день, — доктор не ругается, но в его тоне слышно до нельзя знакомый Тэхену упрек. — Послушайте, я понимаю, что Вы не хотите навредить омеге, но Вы только хуже делаете. Как себе, так и На-…
— Я могу убить её, — шипит сквозь зубы, в упор смотря на альфолога, который не реагирует на явное возмущение со стороны пациента.
Он ведь врач. Он ведь, блять, должен знать, насколько опасен гон у альфы с доминирующим геном. Сколько раз Тэхен приходил к нему с просьбой облегчить это безумие – сбить жар, вернуть сознание, заглушить тот первобытный зов, что терзает его плоть и разум. У альфолога есть всё: записи, жалобы, анализы – целая картина того, что уже происходило.
Но он всё равно считает, что провести гон с Нари – это хорошее решение? С девушкой, которой только исполнилось восемнадцать лет; с девушкой, чье тело недостаточно крепкое для тридцатитрехлетнего альфы.
— Вы не доверяете себе, мистер Ким, — выносит вердикт альфолог.
Тэхен ухмыляется.
— Конечно, я себе не доверяю.
— Вы не убьете её, мистер Ким.
— Вы так уверены? — щурится, фыркает, складывая руки замком.
— Да. Я уверен, — попрежнему спокойно отвечает альфолог. — Не можете. Я уже сто раз Вам это говорил.
— Вы и раньше мне выписывали препараты, но почему-то те омеги, с которыми я проводил гон, оставались с синяками на шее, с кровоточащими укусами на теле и… — Тэхен обрывается, сглатывает.
— И?
Когда он зачал с Джиён Вуджина, она плакала из-за болезненной сцепки. Когда он три дня подряд изливался в Боми, она не чувствовала собственных ног. Они обе жаловались на то, как сильно он их душил, как он не отпускал их и каким грязным, диким и жестоким животным он становился на время гона. Они теряли сознание во время секса, они кричали и выли. Джиён пыталась уезжать из дома с Вуджином на время гона, Боми заставляла принимать таблетки перед гоном. Никто не хотел встретиться с монстром во второй раз.
Тэхен хрустит пальцами, раздраженно щелкает языком и нервно трясет коленом. Он отводит взгляд к окну, пытаясь не позволять мозгу заменять лица плачущих бывших жен на поглощенные ужасом глаза Нари.
— Мистер Ким, — зовет альфолог. — Вы понимаете, как работают блокаторы? Это – временный инструмент. Они воздействуют на гормональные центры мозга, уменьшая активность тех участков, что отвечают за инстинктивные реакции. Грубо говоря, они притормаживают сигналы, которые организм посылает сам себе, когда уровень определенных веществ начинает расти, — объясняет доктор, хотя Тэхен слабо что понимает. — Но проблема в том, что тело не забывает, чего оно хочет, мистер Ким. Оно просто ждет. И чем дольше мы удерживаем давление, тем сильнее оно накапливается.
— Что вы имеете в виду? — устало вздыхая, спрашивает Тэхен, переводя взгляд на альфолога.
Доктор задумчиво мычит. Он берет ручку, бумажку и что-то рисует. Затем, он показывает Тэхену криво изображенный чайник, что стоит на плите.
— Представьте себе, что Вы – этот паровой чайник, — он указывает ручкой на рисунок. — Мы закрываем клапан, чтобы пар не выходил, и всё, вроде, спокойно. Но внутри давление всё растёт и растёт – пока метал не начнёт дрожать, — он обводит чайник ручкой несколько раз, оставляя чернилами еле заметные, тонкие линии. — Если не выпустить пар вовремя, крышку просто сорвет, — альфолог пытается изобразить взрыв, дорисовывая облака пара и подскочившую в воздух крышку. Он кладет всё на стол и тяжело вздыхает. — Чем дольше вы оттягиваете гон, тем интенсивней он будет.
Тэхен очень рад, что доктор применил все свои возможные художественные умения, лишь бы донести до своего пациента, насколько это опасно – сдерживать гон, но он всё равно не ощущает себя до конца убежденным.
— Вы уверены, что я не могу провести гон в одиночку? Я уже много раз это делал.
Альфолог хмурится и явно сдерживается, пытаясь следовать профессиональному этикету.
— Не посчитайте меня грубым, мистер Ким, но я – врач со стажем в больше, чем десять лет, и, по совместительству, являюсь кандидатом наук. Я могу потратить своё и Ваше время, чтобы провести Вам лекцию, но, давайте, Вы просто доверитесь мне, как Вашему лечащему врачу, — терпеливо объясняет альфолог. — Пожалуйста, прекратите принимать таблетки и проживите гон с Вашей истинной омегой. Иначе, будет тяжело как Вам, так и ей. Вы же понимаете, что таким образом Вы отказываетесь от неё? Не принимаете, как свою истинную пару? Вы можете этого не замечать, но на неё это влияет не меньше, чем на Вас, мистер Ким.
Последний раз Тэхена отчитывали еще в университете, когда он пропускал пару за парой, а потом пришел с просьбой поставить ему хоть что-то. Оправдывался работой, несуществующими больными родственниками и гоном. Но вот ему уже тридцать три, и теперь вместо преподавателя по основам экономики его поучает альфолог.
Тэхен всегда считал, что принимает правильные решения. Две таблетки вместо одной – нет ничего страшного. Разве так не лучше? Он перестал источать запах каждый раз, когда видит или слышит её, он не мучается днями и ночами от нестерпимого желания трахнуть её, он позволяет ей жить и не забивать себе голову лишним.
Но страх попрежнему прорастает глубоко под кожей, как неизлечимый паразит.
Тэхен не просто боится навредить Нари. Он боится, что она увидит его естественную, оголенную душу – порочную, прогнившую, пропитанную первородным грехом и беспросветной тьмой. Он боится, что она отвернется, когда поймет, насколько настоящий Тэхен – тот самый, которому плевать на всё, кроме себя; тот самый, который может убить, если посчитает нужным; тот самый, который предпочитает брать, пользоваться и выбрасывать, – насколько он страшный, эгоистичный и жестокий.
Нари увидит в нем альфу, которому ничего не нужно, кроме омеги.
— Мистер Ким?
— Да?
— Вы хорошо себя чувствуете?
Не совсем.
Он только что узнал, что ему лучше не принимать таблеток и дать инстинктам волю. Как, блять, он вообще может быть в порядке?
Тэхен кивает.
— Если я прекращу курс сегодня… то, когда наступит гон?
Альфолог вновь возвращается к монитору, щелкает мышкой, просматривая анализы и календарь.
— Через три дня.
Замечательно.
И что ему делать?
Нари не готова к гону. Вуджина нельзя резко отправить к бабушке с дедушкой.
Но Тэхен сам во всем виноват. Значит, разгребать придется в одиночку.
— Хорошо, — несколько устало выдыхает и поднимается с кресла. — Я прекращаю прием препаратов.
— …и проводите гон с Вашей истинной омегой, — сурово напоминает альфолог. — Вы должны мне пообещать.
Тэхен ненавидит давать обещания, которые он не хочет выполнять.
— Сделаю всё возможное, док.
Альфолога ответ не устраивает, но он не может заставить пациента, сколько бы денег Тэхен ему не платил.
— Хорошего дня, мистер Ким.
Тэхен хлопает дверью Астон Мартина, сжимает ладонями руль и откидывается на спинку сиденья, шумно вздыхая.
Уж лучше бы у него сегодня были трехчасовые переговоры.
Тэхен наивно надеялся, что минутная слабость в гардеробной поможет ему избавиться от нездорового влечения. Но малейшая близость с ней, кратчайшее мгновение, проведенное в её объятиях, и крошечная секунда, наполненная её голосом, её запахом, её естеством – всё это лишь усиливает его желание. Оно расползается по телу, охватывая разум и чувства, сердце стучит всё быстрее, напоминая, что она – его слабость.
Чем больше Тэхен пытается подавить это, тем сильнее оно возвращается, как волна, которая разбивается о скалы, не оставляя его ни в тишине, ни в покое.
Он не отказывается от неё. Ни за что в жизни он не будет отрицать её, как истинную.
Но как Тэхену смириться с тем, что он может покалечить её?
Какого вообще хрена он – её истинный альфа?
Тэхен едет домой, уговаривая себя не делать остановку возле аптеки. Если у него есть три дня, то он должен всё грамотно распланировать. Квартира ближе к центру всё еще доступна, как и возможность изолироваться на несколько дней. Джин с Хосоком не будут возмущаться – сами пропадают на период гона. Стоит ли купить новый мастурбатор? Смазку? Тэхену будет необходима разрядка каждый час, и какой-то подушки или его собственной руки не хватит.
Он вообще не знает, чего от себя ожидать после того, как у него появилась истинная.
Наверняка, он будет её звать. Неосознанно. Нужно сменить код на двери. Нужно как-то сохранить в тайне, где он будет находиться. Возможно, как-то получится избежать контакта и оградить её.
Тэхен пересекает порог дома и его мысли тут же нарушает задорный, девичий смех, что дополняется попсовой музыкой и странными криками Вуджина:
— Джиён. Правая нога, синее! Сонми. Левая рука, желтое! Нари. Правая рука, зеленое!
— Я сейчас упаду! Я не могу поставить на зеленое!
— Такие правила, Нари!
— Завались! Ты специально подстраиваешь всё так, чтобы я постоянно проигрывала!
— Нари, давай быстрее! У меня рука дрожит!
Тэхен заходит в гостиную как раз в тот момент, как Нари тянется рукой к зеленому кружку и тем самым запускает цепочку падений. Джиён, стоящая на четвереньках, валится на Сонми, тем самым нарушая её равновесие. Сонми матерится и стонет, когда на неё приземляются подруги, громко хохоча. Вуджин, что сидел на диване, фотографировал всё на телефон, победно ухмыляясь.
Тэхен как-то облегченно выдыхает, когда видит широкую улыбку на лицах детей.
— О, пап! Привет! — заметив отца, Вуджин берет с дивана картонку с падающей вниз стрелочкой и показывает Тэхену. — Покрутишь для нас? Я тоже хочу с ними поиграть.
— Нет-нет-нет! — протестует Нари, спохватываясь и неуклюже поднимаясь на ноги. — Вчетвером мы тут не поместимся!
Вуджин фыркает, берет коробку и на что-то указывает. Тэхен, зная, что без споров не обойдется, решает поискать недавно купленный виски. Наливая себе в стакан и кидая два кубика, он понимает, что хаос, созданный детьми, отвлекает лучше, чем алкоголь.
— Видишь? От двух до шести игроков.
— Моё День Рождения, и я говорю нет!
— Да ладно тебе, Нари! Весело же!
— Нет, Джиён. Он может смухлевать.
— Я сделаю вид, что не слышал этого.
— Давайте так. Если ты упадешь, то ты выполняешь желание именинницы.
— Нет, я не…
— Если ты упадешь, то ты моешь посуду весь месяц.
— Идет. Но если кто-то из вас первый упадет, то вы мне должны четыре часа Марио Карта.
Тэхен закрывает бутылку, но не прячет – наверняка, это его не последний стакан за сегодняшний вечер. Скинув с себя пиджак и ослабив галстук, он открывает холодильник в поисках остатков какого-нибудь перекуса. Но всё, что его встречает – не начатый торт.
— Бедный Вуджин… сестренка совсем с ним не играет.
— Я играю, Джиён! Но у меня этот Марио Карт уже в печенках сидит.
— Хорошо. Идет.
— Сонми!
— Ну что? Если кто-то из нас падает – 4 часа с Вуджином в Марио Карт. Если он упадет – месяц моешь посуду.
— Мне всё подходит. Пап?
— Тэхен?
— Иду-иду, — послушно выдыхает Тэхен и садится на диван. Вуджин тут же впихивает ему в руки уже знакомую картонку с цветами и изображениями частей тела. — Что мне надо делать?
— Просто крути вот эту стрелочку по очереди и говори, что выпадает. Это правая нога, это левая нога, это правая рука, это левая рука, — быстро объясняет Вуджин, водя пальцем по картонке.
Тэхен делает несколько глотков виски прежде, чем откинуться на спинку дивана. Положив рулетку на ноги, он хмурится, пытаясь сосредоточиться и понять, что ему нужно делать.
— Просто по очереди говорить цвет и часть тела?
— Да, — кивает Вуджин. — Я – первый, потом Джиён, потом Сонми, и потом Нари.
— Конечно же, я – последняя.
— Так получилось.
Дети встают по две стороны от разложенного на полу цветастого игрового поля. Слева от Тэхена стоят Вуджин с Джиён, справа – Нари с Сонми.
— Хорошо, — медленно говорит Тэхен и крутит стрелочку. — Так… Вуджин, левая нога, красное.
Тэхен не мог себе представить, что быть ведущим Твистера после столь напряженного разговора с альфологом окажется прекраснейшей терапией.
Дети путаются в цветных кругах, смеясь и ругаясь друг на друга. Вуджин старается удержать равновесие, стоя почти что в планке. Нари насмехается над братом, хотя у самой положение не лучше – выгибается мостиком, пока под ней вытянута рука Джиён и нога Сонми. Они выглядят неуклюже и забавно.
Иногда, Тэхен слишком долго засматривался на хохочущую Нари.
Вот этой жизнью она и должна жить. Беззаботной, легкой и простой. Не переживать, что её альфе – тридцать три года; что в восемнадцать лет у неё уже есть истинный. Не нужно думать о том, как скрыть тот факт, что она спит со своим отчимом; что она мечтает лишь о его прикосновениях.
Всё ведь могло бы быть вот так.
Тэхен наливает себе второй стакан виски, делает несколько глотков и смотрит на то, как Нари стоит напротив торта и загадывает желание. Сонми с Джиён стоят по бокам, Вуджин снимает всё на видео. Тэхен бы подошел ближе, но не хочет нарушать момент. Он привык наблюдать со стороны, не вмешиваясь и не напоминая о себе.
Огонь мягко ложится на лицо Нари, выхватывая из полумрака её черты. Восемнадцать. Пять лет назад Тэхен смотрел на ту же девочку – невысокую, настороженную, с глазами, как у напуганного котенка. Тогда она почти не улыбалась, видела во всем подвох, ловушку; дом был для неё не убежищем, но тюрьмой.
Тэхен не знал, что пройдут годы – и он увидит в ней не просто дочь, но смысл жизни. Тэхен не подозревал, что в её взгляде он будет искать покой, в её улыбке – спасение. Тэхен не мог представить, что она станет его светлячком в кромешной тьме.
Нари поднимает на него свои карие глаза, несколько раз моргает и кратко улыбается. Тэхен мог бы с легкостью прочитать её, узнать, что она загадала, но желание Нари принадлежит лишь Нари.
Задув свечи, она облегченно вздыхает под всеобщие аплодисменты.
Тэхен удаляется в комнату под предлогом тяжелых переговоров и необходимости еще немного поработать. В общем-то, он бы остался, он бы продолжил тешить самого себя уютной атмосферой и счастливыми детьми. Но Тэхен не привык утопать в иллюзии покоя.
Приняв душ и переодевшись в простую футболку и легкие однотонный штаны из пижамного набора, Тэхен берет ноутбук и ложится в кровать. Поудобнее усевшись у изголовья, он вводит пароль и открывает браузер, шумно выдыхая. То сгибая, то разгибая пальцы, он смотрит на клавиатуру, думая, что ввести, что найти, что почитать. Какой запрос поможет ему ощутить долгожданный штиль?
Как провести первый гон, если омега младше
У Тэхена сжимает в районе груди, когда он видит результаты.
Сплошные порно-сайты.
Милая омега сосет большой член у толстого папочки
Хардкор с молоденькой омежкой
РЕАЛЬНЫЙ гон с неопытной омегой СКВИРТ КРИМПАЙ
Тэхена начинает тошнить.
Закрыв вкладку и открыв новую, он вводит запрос за запросом, но результаты примерно одни и те же. У него получается попасть на разные форумы, где люди анонимно делятся своими историями. Но сколько бы Тэхен не лазил в интернете, не было бы ни одной статьи, где разница между истинными больше десяти лет.
Раздраженно вздохнув, он берет стакан с виски и допивает до дна, жалея, что не взял с собой бутылку.
В дверб неожиданно стучат. В проёме появляется голова Вуджина.
— Занят?
— Нет, — мотает головой Тэхен, проверяя время на мониторе. Он просидел за ноутбуком час? — Заходи.
Вуджин закрывает дверь, неспешно шагает к креслу, в которое тяжело заваливается. Он молчит, шумно вздыхает и смотрит куда-то перед собой. Тэхен не давит, как всегда, но просто ждет, параллельно очищая историю, закрывая вкладки и выключая ноутбук. Глаза немного щипает – пора задуматься над очками.
— Я думаю, мне нравится Джиён.
Тэхен удивленно вскидывает брови, поднимая взгляд на сына.
Впервые в жизни Вуджин признается, что ему кто-то нравится.
— Вот как?
— Мг, — тихо и смущенно кивает Вуджин.
— И тебе всё равно, что она старше тебя?
— Мг.
Тэхен мягко улыбается. Приятно, что сын ему доверяет столь личные и необычные секреты, несмотря на их всё еще несколько натянутые отношения. Вуджин никогда не казался романтиком или тем самым парнем, который теряет голову от одного девичьего взгляда. Удивительно, что его сердце покорила девушка, с которой он видится от силы раз в месяц.
— Ты говорил ей об этом?
Вуджин с ужасом распахивает глаза.
— Нет, конечно! Ты… ты что. Нет. Я и не буду говорить ей. Она же меня засмеет.
— С чего ты взял?
— С того, что она старше, — хмурится Вуджин.
— Ты Нари говорил?
— Нет. Не хочу. Мне кажется, она разболтает всё Джиён.
— Я так не думаю, — улыбается Тэхен. — Ты мог спросить у неё совета. Они ведь подруги.
— Да, но… но я хотел спросить совета у тебя.
Тэхен ухмыляется и не может не раскрыть сыну истинную правду, которую он, судя по всему, попросту не замечает.
— Вуджин. Я дважды развелся.
— Да, я знаю, но… но мне всегда казалось, что ты знаешь как… ну, как всё это делается, — размахивая рукой в воздухе, пытается объяснить Вуджин.
— Всё это? — выгибая бровь, уточняет Тэхен.
Вуджин точно помнит, с кем его отец спит, и кого его отец любит до потери сознания?
— Ты знаешь, как понравится людям.
— Ты тоже знаешь, Вуджин. Ты всегда нравился людям.
Тэхен гордится сыном по многим причинам. Талантливый, умный, не такой эгоист, как отец, но чувственный эмпат, как мать. Ко всему прочему, Вуджин пленил собственным очарованием и тем редким обаянием, которое невозможно подделать. Никогда не требовал внимания, как и Тэхен, но всегда получал его больше, чем смог выдержать.
Вуджин нравится людям, но совсем не теми чертами, какими притягивает Тэхен.
— Не в том плане, пап. Мне ни одна девчонка в школе не призналась. Ни в школе, ни на тренировке, ни на репетициях, — расстроенно сознается Вуджин.
Тэхен рад, что сын не прячется от него – не ждет в ответ ни осуждения, ни укоров. Просто говорит, как есть. Может, в этом есть небольшое достижение Тэхена, как отца, что не может не греть его душу – в том, что ему удалось создать пространство для детей, где они могут быть собой.
— Это не показатель.
— Показатель. Значит я никому не нравлюсь.
— Ты не думал, что они просто стесняются к тебе подойти? — ухмыляется Тэхен, вспоминая университетские дни, когда омеги шептались о нем, но не осмеливались сделать первый шаг.
— Это невозможно, — мотает головой Вуджин и громко фыркает. — Вон у моего кореша уже вторая девушка, а у моего одноклассника шкафчик каждый день забит телефонными номерами. У меня – ничего.
— Много внимания не всегда значит лучше, — задумчиво объясняет Тэхен. — Лучше один человек, который по-настоящему ценит тебя, чем десятки, которые просто интересуются. Не гоняйся за количеством, Вуджин. Учись замечать людей, которые видят тебя настоящего и… — Тэхен заминается на несколько секунд, не понимая, кому он это говорит – сыну или себе. — И не боятся.
Вуджин не отвечает. Недолго смотрит на отца прежде, чем хмуро отвести взгляд и осознать услышанное. Тэхену и самому бы не плохо сделать перерыв в самокопании и принять то, что есть.
— А вдруг… вдруг я не понравлюсь Джиён настоящим?
— Это невозможно. Ты всегда настоящий, Вуджин.
Он хочет поспорить, но замолкает.
Тэхен не считал себя лицемером, уже тем более по отношению к детям, к семье. Но то, что он советует, чему он поучает – сам не делает.
Вместо того, чтобы быть настоящим перед Нари, он притворяется. Тэхен обманывает, скрывается, преподносит истинного себя лишь в моменты слабости и неосторожной близости. Прячется и боится, что Нари, в конце-концов осознает, насколько их судьба не прекрасна, но губительна и проклята.
Вуджин вдруг встает, ничего не говоря. Он погрузился в мысли, в рассуждения, не обращая внимания на Тэхена. Но, перед тем, как уйти, он, всё же, останавливается и оборачивается.
— Пап?
— Да?
— А гон… гон – это страшно?
Страшно. Не потому, что больно, а потому, что ты навсегда обретаешь очертания уродливого монстра, которого вынуждено скрываешь под маской до конца своей жизни.
— Нет. Нет, Вуджин. Это… это естественно.
— Я… пап, я заметил, что у тебя давно не было гона, — медленно говорит Вуджин, теребя ручку двери и не смотря на отца. — Это из-за меня?
Тэхен хмурится.
— Из-за тебя?
— Я… я же запретил тебе, ну… точнее, попросил не… не обжиматься с Нари, — он морщится, когда произносит это вслух, но Вуджин также недоволен тем, что делает больно как своей сестре, так и своему отцу. — Я думал, что это из-за меня ты сдерживаешься.
Тэхен глубоко вздыхает, жалея, что не может подойти к нему и обнять так, как обнимал его в детстве.
— Не из-за тебя.
— А из-за чего? — не унимается Вуджин.
Из-за того, что он может задушить Нари. Из-за того, что он может сломать ей ноги. Из-за того, что он – животное.
— Когда у тебя случится гон с омегой, то ты сам поймешь из-за чего.
Вуджин не пугается, но смотрит на отца с осторожностью, с замешательством.
— Если надо, я могу уехать к бабушке с де-…
— Нет, — поднимая ладонь, останавливает сына Тэхен. — Нет, Вуджин. Я уеду. Я… я на неделю перееду в квартиру, которая ближе к центру. Только не говори Нари об этом, хорошо? — он ловит удивленный, возможно даже возмущенный взгляд Вуджина. — Для неё я уеду в командировку.
В очередной раз хочет поспорить и доказать, что это – неправильно.
И Тэхен с ним согласен.
Нари достойна знать правду, Нари нельзя врать.
Но так будет лучше всем.
— Спокойной ночи, пап.
— Спокойной ночи, Вуджин.
Двери щелкают, и Тэхен выдыхает. Взгляд падает на пустой стакан виски. Во рту сухо.
Если Вуджин заметил, что гон отца нехарактерно отсутствует, то насчет Нари не может быть сомнений. Только если сын осмелился спросить, она будет молчать и терпеливо ждать, ведь доверяет, ведь Тэхен точно также всегда ждет и не давит.
Он не знает, как ей объяснить. Он не знает, как сделать так, чтобы она послушалась. Нари будет протестовать. Феромоны, возможно, подействуют на неё, но Тэхен не хочет управлять ею, не хочет насильно добиваться понимания и прощения.
Что ему делать?
…запах колы снится ему чаще, чем хотелось бы. Не получая и практически не чувствуя её в реальном, осязаемом мире, Тэхен довольствуется эфемерным призраком – воспоминаниями, что живут между сном и явью. Она проникает под кожу, заполняя пустоту, греет дыханием, утешает голосом. Он вдыхает её, уткнувшись в её шею, слышит её краткие, задушевные стоны, и ощущает…
Моя. Моя. Моя.
— Тэхен, стой.
Моя омега. Моё всё.
— Тэхен, больно.
Моя, чтобы владеть. Моя, чтобы осеменять.
— Тэхен, ты… ты убьешь меня, — её руки тянутся к его кистям, цепляются, пытаясь спастись. — Твоя вина. Твоя… вина, — слёзы, боль, крики. — Я тебя ненавижу.
Тэхен подрывается в поту, задыхаясь и чувствуя, как у него дрожат руки. Очертания, силуэт, шепот – всё это где-то здесь, но и где-то там. В груди непривычно громко, в ушах непривычно тихо. Он трогает темноту, сглатывает, не до конца понимая, что происходит.
Пока его горячую ладонь не накрывают прохладные и нежные пальцы.
Нари здесь. Нари напугана, взволнована. Нари смотрит на него обеспокоено, когда двигается ближе, когда трогает его щеку и выпускает легкие, успокаивающие дозы колы.
Тэхен понимает, что всё это был лишь сон. Отвратительный, неправдивый, но… но вполне себе вероятный сон, от которого ему плохо. Подавленный и сбитый, нервный и сломленный, он неосознанно притягивает Нари к себе, целуя в лоб и крепко-крепко обнимая.
Тэхен ничего не говорит. Ему и не нужно. Он знает, что она чувствует. Он знает, что она понимает. Он знает, что она останется, не уйдет.
Нари ложится рядом. На ней хлопковая, свежая пижама. Помимо колы, от неё пахнет зубной пастой. Тэхен укладывает её на подушки, нетерпеливо прижимается носом к её шее, надеясь найти утешение и упокоение в её ароматах, в её присутствии и тепле. Кратко вздрагивает, когда она обвивает его руками и гладит по голове, позволяя попросту быть.
Тэхен надеется, что она не убежит от него. Тэхен надеется, что, если она когда-то и встретит то чудище, что сидит в нем, то она не отречется и примет своего истинного альфу таким, каким он есть.
Добавить комментарий